Навстречу ветру / #10 / DELETED

Катя почти бежала по знакомой дороге. Неделю ей не удавалось вырваться из дома, а сейчас выдался свободный денек, и она спешила на ипподром, к своему самому большому счастью – лошадям. Уже три года она была уверена, что лошади – ее призвание. Она чувствовала коней, понимала их.

Конечно, был у Кати и неудачный опыт общения с лошадьми. Она помнила, как вороной орловец Зевс понес ее на второй по счету пробежке, и тогда она вцепилась ему в гриву, вжалась коленями в бока, и держалась, пока он не добежал до конюшни и не успокоился. Помнила, как красивая, но не всегда адекватная белая арабка Аделина решила вместе с ней поваляться в снегу, а она чудом успела вытащить ноги из стремян. Казалось, Катю ничего не может остановить, тем более сейчас, когда у нее появился СВОЙ конь. Она была уверена, что у них родственные души, и золотисто-гнедой ахалтекинец Карамболь слушал ее, а она слышала его…

- Привет пропажа! – звучный бас дяди Володи выцепил Катю из потока мыслей. – А Карамболя подковывают.

- Здрасьте! Давно начали?

- Да только что. Слушай, не в службу, а в дружбу, пробегись на поле с Боградом, а то ему спину сбили, как бы не застоялся, пока не подлечим.

Катя немного расстроилась, но все же, прогулка рядом с конем, пусть и брыкливым, лучше томительного ожидания.

Она шла по залитому солнцем полю, держа надежную корду в руках, а рыжий Боград был на удивление спокоен, и в его овальных лиловых зрачках не было привычного недоверия. Он пожевывал редкие травинки, и изредка фыркал, а Катя наслаждалась свежим воздухом и теплым не по сезону солнышком, любовалась дальними березовыми колками в зеленой дымке распускающейся листвы.

Тут боковым зрением она увидела, как Боград вытянул шею и навострил уши. Катя даже не успела попытаться взять ситуацию под контроль. Она только уловила резкое движение задних копыт, и почувствовала пронзающую боль в плече, которая заставила ее отпустить корду. Конь уносился вдаль, а Катя со всех ног бежала к конюшне.

Дядя Володя с ужасом посмотрел на ее болтающуюся плетью руку, и послав конюхов ловить беглеца, повез ее в больницу. Дальше все сплелось в сплошной комок событий, Катя запомнила лишь моменты из долгих часов.

Единственным стойким ее чувством, а точнее страхом, было то, что родители больше не разрешат ей ездить на ипподром. Она все думала, что после операции приедет вечером домой, и скажет маме, что бежала и упала, а вместо этого проснулась в палате, с подвешенной за спицу в локте рукой.

Когда пришла расстроенная и заплаканная мама, Катя ничего не смогла сказать, а просто разревелась.

- Доченька, тебе больно? – мама беспокойно начала поглаживать Катю по голове, а та перевела дух и сказала сквозь слезы:

- Теперь ты запретишь мне? Запретишь ездить на ипподром? – и пуще зашлась рыданиями.

- Не плачь, милая моя, позже об этом поговорим, пока не знаю.

Не знаю – это не категорическое нет, и у Кати внутри появилась маленькая, но такая согревающая частичка надежды.

***

Катя неслась навстречу ветру, а под ней стучало копытами ее счастье. Боковым зрением она видела, что они всего на полкорпуса отстают от трехкратного чемпиона.

«Ну же, давай, родной, еще поднажми. Чуть-чуть до финиша осталось», - подумала Катя, и почувствовала, что Карамболь «услышал» ее.

Взмыленные бока напряглись в решающем броске, и на финишной прямой жеребец выложился по полной.

Разносящийся над ипподромом голос диктора произнес:

- Первыми финишную черту пересекли Екатерина Яковлева и Карамболь.