Лягушка / #37 / e-li_a7

Бывают школы, как маленькие белые пароходики. Представьте небольшое удлиненное здание с железной черной трубой и окошками полукругом. Начинаются холода, затапливают печи, и серый дым тяжелыми кольцами поднимается над старой крышей. Кажется, капитан даст сигнал, и судно отчалит в таинственные дали на поиски приключений!

В такой школе и учился Слава-Соловей. Утром он бежал на уроки, и не потому, что так сильно тянулся к знаниям. Просто любил поспать, и если бы не пес Мороз, лаявший на прохожих, он всегда бы опаздывал. А так, успевал прошмыгнуть перед учителем и уютно устраивался на своем месте у окна.

Вот и в этот раз, едва успел Соловей шлепнуться на стул, как прозвенел звонок, будто за уши дернул. Урок начался. Конечно, поиски главных членов предложения – безумно захватывающее занятие и почти детектив, когда не знаешь о них ничего. И пока красный от натуги друг Димка их искал у доски, Славка смотрел в окно. Уже вставили вторую раму, залепили щели бумажными полосками. Скоро зима.

И тут! Что-то зеленоватое зашевелилось в углу между двумя стеклами. Присмотрелся: лягушка. Самая настоящая! С лакированной спинкой и черными пупырышками на ней.

- Слава, подскажи, где подлежащее в предложении, - Мих-Мих, разуверившись окончательно в Димкиных розыскных способностях, обратился к скучающему Соловью.
- Лягушка! – крикнул тот. Класс обрадовался и ожил. В пушкинском четверостишье об осени не было никаких земноводных.
- Михаил Михалыч, тут в стеклах! – и мальчишка щелкнул пальцем по раме.
-Мда…, это жаба, готовится к зиме. Не туда попала.

Наконец, подлежащее и сказуемое нашлись. Пунцовый Димка вернулся к себе за парту. Урок пошел своим чередом. Только Соловей, искоса поглядывал на новую соседку. Она перебралась ближе к стеклу и, не отрываясь, смотрела на темные корявенькие буковки, выбегающие из-под его ручки. Может, это червячки?

Звонок опять дернул за уши и про зеленую гостью забыли. В школьном саду светились фонариками желтые яблоки. Сбегав туда за парочкой, Славка заглянул в окошко.

- Глянь, глядит. Все равно сдохнет. Я вон рыбок и кормил, и поил, а они - пузом вверх, - Димка махнул рукой. Лягушка стояла теперь на задних лапках, упираясь растопыренными передними в стекло. “Как ручками,” - подумал Соловей.

Ночью почему-то не спалось. Представлялось, как сидит лягушка, смотрит на качающиеся в саду черные ветви и думает, что вот он, пятиклассник Славка, был тут, мимо прошел и не спас. И теперь уже никто не придет.

- Да ничего она не думает! Вон их сколько квакает! – Однако, схватил фонарик, вышел.

Выцарапывая себе лучиком света дорожку, пошел к школе. Она смотрела пустыми темными окнами. Поскрипывали старые яблони, бросая корявые тени на белые стены.

Вот окно. Соловей брызнул туда светом, но лягушки не увидел. Фонарик погас. Стараясь не шуметь, мальчик палочкой отгибал ржавые гвоздики, пытаясь вынуть стекло. Надавил сильнее, и оно с грохотом упало на землю. Сердца не стало, пропало куда-то.

- Э-эх! – Соловей сунул руку в пустоту и тут же попался холодный комок. Цапнул его и бросился бежать. Выскочив со двора, услышал шаги и дыхание, припустил быстрее. Пронеслось: “Черный монах!” Его кто-то видел в саду. Сил уже нет, а шаги все ближе! И тут вынырнуло белое пятно, обошло его и, развевая хвостом, пронеслось вперед. - Ах, Мороз!

На болоте было пусто и тихо. Мальчик поднес руку к глазам.

- Может я ее того... – Добыча не шевелилась. Он разжал кулак. Почувствовав свободу, лягушка прыгнула в темноту.
- Гуляй, зелень, - махнул тусклым фонарем и отправился спать.