Что позовёт тебя / #8 / TAHATOC1

Артур

Раздался резкий звук таймера. Автоматически включилась бубнилка и затараторила жизнеутверждающие новости.

Артур поспешил встать, сегодня он торопился, сегодня особый день. За окном ещё было темно, в конце лета светало позже, да и заглядывало солнце внутрь мегаполисов с трудом – мешали высотки, нагроможденные друг на друга – свободного места не хватало. Освещение в основном было искусственное и круглосуточное. Мегаполисы не спали никогда....

Жизнь в мегаполисе, кипит, как жирный грязный бульон. Она вываривает из человека всё самое ценное, бульон бурлит, осаживая грязную пену, и её потом выбрасывают за ненадобностью. Мегаполисы для молодых, для драйва, для движухи. Торопись жить, попробуй все сейчас, а то завтра может быть поздно. Примерно таков лейтмотив современной жизни мегаполисов. Ты можешь быть успешным или не успешным, красивым или уродливым, талантливым или бездарным, умным или глупым, всему может найтись применение, но ты обязан быть молодым, иначе тебе не выжить. В идеале, конечно, желательно быть состоятельным, в большей или меньшей степени. Состоятельный член общества мог позволить себе продлить молодость, а значит и жизнь. На окраине таких не было, здесь жили одним днём, на большее было не заработать.

Родители Артура оказались недолгожителями, оба умерли как-то рано, друг за другом, оставив сыну проплаченное образование. Ему повезло, что они смогли оплатить его базовое образование. Это давало шанс, что он сможет приобрести хоть какую-нибудь специальность. У тех детей, чьи родители не имели такую возможность, был один путь: после начальной школы идти на копеечную неквалифицированную работу. Ручной труд за соц.паёк или работа на синтез-фермах за трудодни. Но что делать, люди жили и так. «Каждый честный гражданин должен честно трудиться» – гласило главное правило агломерата. «Труд – главный смысл жизни!» – вторили крупные корпорации.

Московский мегаполис, на окраине которого жил и работал Артур, входил в Центрально-Европейскую Агломерацию и простирался от реки Ловать до берегов Оки. В Бригаде Быстрого Ритуала (ББР) Артур трудился уже давно. Работы было много, но всё автоматизировано: перестало сердце биться – инча подаёт сигнал, и бригада тут как тут. После школы ему, как сироте, предоставили льготу: обучение специальности с оплатой в рассрочку, после получения первого жалованья. Из предлагаемого списка специальностей эта оплачивалась получше и имела ряд бонусов. Возможность проживать в корпоративном жилом боксе один из них.

В первое время его тяготила эта работа, он не мог привыкнуть к этому нескончаемому потоку мёртвых тел. Мужчины, женщины ещё не старые, ещё в силе, ещё красивые. Вот так же, наверно, кто-то, когда-то проводил в последний путь и его отца. Быстро, качественно и бесплатно. Был человек, и нет человека, и только официальный бланк о проведении быстрого погребального ритуала, и красивая коробочка с прахом. У Артура было две таких коробочки, тщательно завёрнутые и герметично упакованные в пластик. Может быть, когда-то удастся отыскать красивое тихое место, и он оставит их там вместе.

Облачась в комбез, нацепив походный ранец и активировав разрядник, Артур окинул взглядом свой жилой блок. Всё, пора, надо успеть до рассвета пройти блокпосты.

Андроник

– Четвёртый бригадир седьмой бригады! Приём! – в наушнике прозвенел зонг.
– Тут, – отозвался Артур.
– Принимай дичь.
– Твою ж, налево! – с сожалением сплюнув, пробормотал он.
– Понял. Иду. – развернувшись на месте, Артур пошёл обратно. Он забыл, что сегодня ему предстоит отобрать пятерых новобранцев из новоприбывших. Территория его ответственности увеличилась до Волжского округа, и работы стало больше. К тому же начинался сезон облав на Зверей. Соискатели – это бедолаги, добравшиеся до агломерата из Диких земель. Тех, кого он отберёт сегодня, получат инчу (индивидуальный чип) и станут «цивилами», то есть населением с назначенной для них жизнью до самой смерти.

За пределами городов жизни не было, там были дикие земли и жили на них дикие люди – Дичьё. В новостях каждый день показывали, как разные группы оборванцев, воюют за обозначенные свалки. Там, за мегаполисом, свои законы, туда даже военные не лезут, рискуя пропасть, в прямом смысле этого слова, без вести. Под этим значением может быть все что угодно, вплоть до понятия каннибализма.

«Этот доходяга. На кой он мне?» – Артур скользнул взглядом по невзрачному мужчине. Тот стоял, прислонившись спиной к стене, с закрытыми глазами, в уши были вставлены наушники. Короткий ёжик светлых когда-то волос был изрядно тронут сединой. Возраст определить было трудно, на загорелой обветренной коже кое-где уже закладывались морщины. На лбу пролегали две озабоченные складки.

«Что он там слушает, транки что ли?» – я видел, что глаза доходяга закрыл не от яркого света. Он слушал и наслаждался, блин. Подойдя к нему, мне удалось встать так, чтобы закрыть его глаза своей тенью. Незнакомец почувствовал это, его веки задрожали, и по его недовольной мине было понятно, ему это не нравится. Мужчина приоткрыл глаза, перевёл на меня взгляд светло-голубых глаз и вдруг улыбнулся. Улыбнулся искренне, как другу, как сыну, весело и открыто глядя в глаза.

– Откуда? – я старался не показать своего интереса.
– Из-под Горелой Плеши.

Так теперь называли Лозьвинские болота, которые за 4 года пожаров начисто выгорели.

– Ты далеко забрался. Цель?
– Поработать временно.
– Хм, временно, интересно. Надолго?
– Пока заработаю нужную сумму.
– И какая же сумма тебе нужна?
– Достаточная, для оплаты нужного товара.
– Мда, тебя не разболтаешь. Не хочешь – не говори. Что умеешь?
– Всё что потребуется. Мне очень нужны деньги.

Весь наш диалог прошёл в спокойном общении, без напыщенности с моей стороны и без раболепства с его.

«Хороший дядька», – подумалось мне.

Вот так Андрей Николаевич оказался в моей бригаде обычным подручным.

Работал он хорошо, работы не боялся, в чужую жизнь не лез, но и свою особо не расписывал.

Это уже третье ночное дежурство за последние десять дней. Почему-то Звери активизировались, шныряют рядом с полисом, забегают за ограждения, не боятся вирт-пугалок. Бывалые говорят, у них в это время брачные игры, и Звери сбиваются в стаи, бегают гурьбой, грызутся и нападают на всё, что движется.

– Эй, Шахе, выдвигайся в сторону реки. Оттуда будешь гнать Зверей в мою сторону. Моё звено будет вон на том холме, сверху прижмём и уничтожим.
Шахе видел ночью, как днём. У него на комбезе была нашита эмблема ГУЛЛа – генетически улучшенные люди. Наличие гуллов в бригаде гарантировало успех в работе против этих хитрых тварей.

Мой новобранец, Андрей Николаевич, которого прозвали Андроником, выполнял самую грязную работу, он безропотно следовал всем моим указаниям: шёл куда укажу, делал, что прикажу, и при этом ни слова протеста. Единственное от чего наотрез отказался Андрей Николаевич – это от облав на Зверей. Он так и сказал: «Всё, что угодно, только не это».

Вечерами Андроник доставал талоны трудодней и пересчитывал их, прикидывая в уме какие-то свои расклады. Иногда он доставал старую 3-D карточку и украдкой разглядывал её. Он похудел, кожа приобрела сероватый оттенок.

«Доходяга, – думал я, глядя на него, – в чём только душа держится?» Теперь я знал, что в наушниках Андроника звучат не транки. Он сорвал с себя гарнитуру, в сердцах швырнув её мне, когда я несправедливо укорил его в этом. Нисколько не смутившись, я всунул гвоздик наушника в своё ухо, внутренне напрягся, готовясь к действию транки. Зазвучал какой-то музыкальный инструмент. Издалека накатывалась простая мелодия. Тум-ту-тумтум-ту-ту-ту! Сердце попыталось попасть в такт, сорвалось. И тут раздался голос, молодой женский голос пел грустную песню. О чём? О любви, конечно. Девушка пела о любви, она звала, ждала, тосковала и пела. Непроизвольно сжались зубы, и скулам стало больно. Хотелось всё бросить и лететь туда, к ней.

Очнулся я, когда меня Андроник дёрнул за ремень. Я сглотнул комок в горле и вновь смог дышать.

– Фух, наверно, так поют ангелы.
– Не знаю, я их не слышал.
– А кто это поёт?
– Моя дочь.

Андроник повернулся и пошёл, а я долго смотрел ему в след.

«У него есть дочь!? А что или кто есть у меня?»

Попутчик

Вчера Андроник заявил, что больше ему нечего делать в мегаполисе. Он собрал увесистый мешок, в основном медикаменты, фарм-синтезатор, электронные схемы. Самое ценное – пакет с семенами, он запрятал поглубже, это ж контрабанда. Где он всё это нашёл, на чёрном рынке наверно. Он светился от счастья, он так и говорил: «Скорее бы увидеть моих девочек».

«Хех, девочек», – это он про жену и двух дочерей.

Я достал из кармана старую 3-D карточку. Я украл её у Андроника, и я презирал себя за это. Я просто хотел одним глазком взглянуть, на что он там пялится. Помню, как я застыл с этой карточкой в руке, а сзади подошёл Андрей Николаевич и заглянул из-за спины.

– Это Елизавета, Лизонька, моя старшая дочь.

Я смотрел на изображение девушки. Худенькая, длинные каштановые локоны, смеющиеся глаза, улыбчивый рот. Но не это поразило меня. У ног девушки лежал Зверь.

Восточный выход мегаполиса, дорога уходит в никуда, сворачивая и огибая небольшой взгорок. Я выбрал большой камень и взгромоздился на него, до восхода солнца оставалось немного времени. Вспомнились последние дни. Напряженные, трудные дни: было много работы, было много охоты. Все перемешалось: люди, звери, стреляй, жги... Как же он там назвал Зверя? Со-ба-ка, кажется, чудное название.

– Лиза, – негромко произнёс я имя той певуньи, чтобы попробовать его на вкус.

Из-за поворота показался путник, видно было, что он тяжело нагружен. Огромный мешок за плечами, оружие, на поясе болтаются подсумки. Это был Андроник, тот, кто перевернул моё мировоззрение и представил другие цели и другие ценности. Я встал ему навстречу. У меня с собой почти ничего не было: сух. паек на три дня, оружие, боеприпасы.

– Можно мне с тобой? – спросил я, закидывая ранец за спину.
– Хм, хорошие люди всегда нужны.
– Давай помогу нести груз, что ли.
– А у тебя, смотрю, вещей не много, – ухмыльнулся он.
– Немного, пара коробочек.