Аквариум / #45 / DELETED

Майя поймала кузнечика и держала его между ладонями всю дорогу. Я думала, это у нее игра такая. Откуда в бетонно-стеклянном городе насекомые? Пыталась взять дочь за руку, но она выдергивалась и пугалась:

- Он убежит и его машина задавит!

Дома мой отец ей подыграл – удивлялся, помог придумать имя, отыскал банку. К ужину они поставили банку на стол, и зеленое чудище неподвижно наблюдало за движением отбивной у меня на тарелке, хотя Майя продолжала крошить в дырочку в крышке лист салата. Отец тревожился, чтобы дырочки не забились едой и кузнечик смог дышать, стучал по банке и радовался, когда насекомое шевелило усами в ответ.

Нож скрипнул по тарелке. Вместо укропа в салате мерещились лапки. Мерзость. Надо спокойно встать, выбросить почти нетронутую еду, взять новый выпуск журнала и закрыться в ванной…

В холле громко хлопнула дверь, мужской голос чему-то возмутился и спустя мгновение зазвенел звонок.

Диана завалилась к нам в квартиру и только тогда я заметила, в каком беспорядке гостиная. Все перетормошено, книги и журналы валяются на полу. Но вот фотографии и письма аккуратно разложены на столике. Отец перерыл все, но мне даже не хочется его упрекать в этом. Не хочу слушать его догадки о заговорах и инопланетянах.

- Ты обязана быть моей правой рукой на демонстрации, - с ходу заявила соседка и притормозила, пытаясь найти свободное место на диване.

- Демонстрации?

- За тобой будут соцсети. Ну, знаешь, будешь обращать на нас внимание, распространять информацию. Масло в огонь подливать. Я не справлюсь со всем одна, а Ден почему-то решил, что его конференция в Вашингтоне важнее. Видите ли, они там тоже экологию обсуждать буду. Но это все что они там делают – болтают, болтают, болтают. И ничего не делают!

- Так что за демонстрация?

Диана подняла брови, и тогда я вспомнила все ее разговоры около месяца назад. Кто же знал, что она все это серьезно.

- Вот статьи об угрозах окружающей среде, их надо более простым языком изложить. Это уже не что-то иллюзорное из далекого будущего, это факты, и если ничего не сделать, то две тысячи двадцатый станет последним годом в истории человечества. Так и пиши.

Диана разложила листы на столе и продолжила все разъяснять, а я примостилась на краю дивана и думала, как много раз уже люди поднимали тревогу и говорили, что этот год последний.

- Это вообще-то важно, - поймала мой рассеянный взгляд подруга. – Мне нужны все твои журналистские способности.

В арке появилась Майя с радостным писком:

- Там Игги забрался на потолок!

Прежде чем я начала паниковать, она добавила:

- Прямо на крышку, верх ногам висит почти! Мам, посмотри!

- Я сейчас приду, - заверила я, хотя меньше всего мне хотелось снова увидеть это насекомое.

- Но он может сползти!

Я пообещала, что приду через минутку, как только закончу с тетей Дианой, но сама Диана вдруг потеряла всю оживленность. Она так и замерла, глядя на арку, где стояла Майя.

- Обязательно напиши статью про кризис рождаемости в 21 веке. Все говорят, что уровень жизни от этого повышается, но это чушь. Мы просто отравили атмосферу и вымираем.

После паузы она тише добавила:

- Уже шесть лет как мы не можем завести ребенка.

Я ногтями впиваюсь в диван. Хорошо, что теперь она сваливает все на экологию, а не на измену. Майя так не похожа на меня, а ее кудри уж сильно напоминают волосы Дена. Я бы ни за что не поступила так с Дианой. Только она бы в этом больше убедилась, расскажи я ей хоть что-то про Майиного отца. А что рассказывать, если я не знаю, кто он? Не то чтобы это было насилие – я вообще не помню ничего, что могло бы привести к беременности. Но кто поверит сказке о непорочном зачатии?

Я перевожу разговор назад к статьям, как будто бы с энтузиазмом, но когда Майя снова пищит с кухни «ма-ам», хватаюсь за возможность перенести встречу с Дианой и с невинным раскаянием провожаю ее к двери.

Прежде, чем прийти в кухню к семье и притвориться, что все в порядке, я задергиваю все шторы на панорамных окнах. В двухтысячных мы думали, что проект по переселению людей в двухэтажные квартиры с панорамными окнами идеален. А теперь мне кажется, что я в аквариуме.

Все бы отдала, чтобы оказаться в хижине в лесу с маленькими деревянными окошками. Но таких домов больше нет, да и леса почти все вырубили.

***

На следующий день Майя жаловалась, что кузнечик заболел. Он бился в банке, не съел ни кусочка травы. На банке появилась трещина. Еще неделю спустя по новостям передали, что в городах началось нашествие саранчи.

Диана торжествовала – люди напуганы и теперь их проще завлечь на демонстрацию. Насекомые прилипали к машинам и копошились на детских площадках, но ее это только радовало.

Я пыталась разобраться со всеми бумагами, которые принесла мне Диана, и среди них нашла статью про изменение поведения насекомых. Там писали, что метаболизм саранчи меняется, даже возможно, что они смогут есть мясо не только себе подобных, но и более сложных видов. Тут я услышала треск стекла и Майин плач.

Я влетела в кухню, снимая на ходу туфлю. Разбитая банка валялась на полу, Майя плакала и смотрела на струйку крови на своем пальце.

- Мы игрались с Игги, а потом банка повалилась на пол. Я пальчик порезала, - пожаловалась дочка.

Испуганное насекомое сидело в углу. Вслед за мной в кухню ворвался отец. Даже он не особо рад идее оставить саранчу в доме, но поддался уговорам внучки. Мы нашли более большую и прочную банку и пересадили туда Игги. А как только мы обработали и забинтовали Майе палец, она накормила насекомое самым обычным виноградом.

***

- Я рассчитывала, что ты пойдешь со мной. Мне нужна помощь с транспарантом, как я его потащу? – возмущалась Диана.

- Не могу же я Майю одну оставить.

- Пусть твой отец с ней посидит.

- Он тоже на демонстрацию идет.

- Ему же плевать на экологию!

- Раньше было плевать. Он себе в голову странные вещи вбил.

- Что в этот раз?

- Говорит, что его прошлое переписали и похитили мою мать, которая защищала окружающую среду. Он постоянно что-то на старых фотках выискивает, какой-то подвох. Говорит, все его воспоминания до двухтысячного ненастоящие.

- Тоже мне. Да сейчас все вокруг ненастоящее. Мне кажется, раньше люди чувствовали лучше. Дуновение ветра, запах цветов, как в книжках. Для нас же это все только сигнал мозгу – мы не чувствуем ветер, но наша кожа дает сигнал, и так мы понимаем, что на нас подуло.

Мне всегда казалось, что по-настоящему я чувствую только воду.

***

В день демонстрации небо почернело, а саранча тревожно металась по банке. Из-за грозы и ливня выбило электричество, но люди все равно выходили на улицы и присоединялись к шествию.

Мы с Майей приоткрыли шторы на балконе. Центральная улица видна отдаленно, голоса смешались с гулом дождя. В квартире полумрак, а свечи нашлись только праздничные, с Майиного дня рождения.

- Это они из-за кузнечиков? – беспокойно смотрела на улицу Майя.

- Только из-за плохих кузнечиков.

- Игги, наверное, хочет защищать своих друзей.

Диана пыталась мне дозвониться, но связь толком не работала. Голос был обрывистым, Диана повторяла что-то непонятное, то ли «вождение», то ли «нападение». Я встала и начала ходить по квартире, пытаясь найти место, где ловит лучше, но это не помогло.

Когда я вернулась на балкон, ни Майи, ни банки с саранчой там не было.

- Майя! – крикнула я, но дома было тихо.

На улице за окном дочка в домашних тапочках присела и открыла банку, выпуская саранчу на волю.

Я бросилась на улицу следом. Там вода уже достает до щиколоток, а от ливня сразу промокаешь.

- Майя! – выкрикнула я, но она не оборачивалась. Игги метался у ее ног, долгожданная свобода его больше не радовала.

С той стороны, куда смотрела дочь, приближалось огромное облако. Я не сразу поняла, что это, а потом вдруг догадалась, что пыталась сказать Диана. Наводнение.

Майю отшвырнуло потоком на соседнее здание, и только потом вода захлестнула меня и выбила из сознания.

***

Сигнал тревоги молчал двадцать лет, а тут снова заполнил весь «Аквариум». Старший смотритель прервал осмотр рядов с контейнерами, заполненными водой и людьми, и бросился к мониторам.

- Опять конец света.

Его молодой помощник мельтешил рядом и заметно нервничал. Он впервые видит конец света и перезагрузку системы, хотя это происходит уже шестой раз. Сегодня двухтысячный год у человечества начнется заново.

- Удачная ведь была перезагрузка. И до смартфонов заново додумались, и Россия по развитию лидирует. Только рано конец что-то, обычно ведь почти до двадцать пятого протягивают. Ну что ты мельтешишь, успокойся.

- Что мне делать? Уже пять лет тут только убираюсь из-за той фигни, а я способен на большее! - Помощнику не терпелось получить задание.

- Взять биоматериалы у правильного мужчины, но ошибиться с контейнером женщины – вот это фигня! - усмехнулся смотритель. - Это единственное, во что мы можем вмешиваться, пока система работает, а ты и тут напортачил.

Помощник смутился. Ну хоть разрешают помогать принимать роды и помещать младенцев в отдельные контейнеры.

- Ладно. Сделай перезапись воспоминаний детства, а я свяжусь с правительством. В нашем городе надо кого-то удалить. Были у нас тут те, кто чересчур активничал. Да и случился феномен сопротивления памяти изменениям системы. А это «Аквариуму» ни к чему.

- Мы так и будем систему бесконечно перезапускать? Получается, и развития цивилизации дальше никакого…

- А как по-другому экономику развить без разрушения экологии? Все равно реальный поверхностный мир уже почти сто лет назад уничтожили. А в системе всегда может заново наступить 2000 год.

Перезапуск занял лишь несколько часов, а потом «Аквариум» окутала привычная тишина. Помощник подбежал к одному монитору и подключился. Это его любимое развлечение – подслушивать жизни людей в системе. Больше всего он любил О-54.

***

Каждую ночь мне снится, что я теряю Майю. Утром с ней оказывается все в порядке, и Ден успокаивает меня, обнимает. Майя жива, но мне все равно кажется, что кого-то не хватает.

Втроем мы живем в небольшом домике у леса, но в 2002 году правительство собирается снести наш район и построить новый завод. Что ж, ладно, зато мы переедем в город. Всегда мечтала жить в многоэтажке.