Личные границы / #158 / DELETED

Зажатый в окружающей зелени, он шел по дорожке, исполненной из плотно прижатых друг к другу деревянных полосок двухметровой длины. Его обувь, сделанная из переработанных материалов, глухо постукивала по коричневатым балкам, становясь единственным источником звука, который, казалось, мог быть слышен и за километр отсюда.

Но вообще-то – не мог. Там, совсем недалеко от него, бурно протекала жизнь, наполняя воздух легким гулом, пробиться сквозь который было настолько сложно, что даже крик вряд ли справился бы лучше. Тридцатилетний мужчина только что сбежал с рабочей улицы на звукоизоляционный зеленый «островок», чтобы дать нахлынувшим на него раздумьям полностью завладеть им.

Видимо, возникающие мысли совершенно не радовали его, потому что казалось, будто он вот-вот начнет увиливать от них, дергая головой, имитируя увороты от чего-то, летящего прямо в лицо. Но как иначе может вести себя человек, совершивший такую глупость?

День начался вполне обыденно, наручный будильник вибрацией известил о наступлении утра, смоделированный список дел сразу дал понять, на что будет потрачен сегодняшний день. Завтрак, компенсирующий вчерашний недостаток в белках, так же не отметился чем-то необычным. Как и набор упражнений для первой на сегодня тренировки.

Уровень стресса не предвещал ничего плохого, гормональный баланс был соблюден. Но все же что-то пошло не так, когда, направляясь на еженедельную встречу с психотерапевтом, он встретил свою старую знакомую.

- Доброе утро, - сказала она, заметив своего приятеля, после того, как тот ответил ей зрительным контактом.

- Доброе утро, - фраза улыбкой отразилась на лице мужчины.

- Прием у психолога? – поинтересовалась женщина, видимо, увидев планшетную карточку, на которой светились таблицы, отображающие уровень внешней агрессии (они уже давно прошли отметку минимально допустимых значений и продолжали падать).

- Да, последний в этом курсе. Осталось еще четыре с промежутками в полгода, по шесть посещений.

- Я была очень довольна своими занятиями по осознанию эмоций, ты знаешь, что с этим у меня всегда были проблемы. Не понимаю, почему тебе назначили антиагрессивную психотерапию? Никогда не замечала за тобой соответствующих предрасположенностей.

- Может, как раз потому, что ты плохо справлялась с эмоциями? – в шутку сказал он, тут же осознав всю необдуманность своих слов.

- Да, возможно, - резко потухшим голосом отвечала ему женщина. Было видно, что она как можно быстрее хотела прекратить этот диалог и уйти, но ее остановила попытка извинений.

- Прости, если задел тебя, я не подумал, прежде чем сказать, - он старался хоть как-то оправдаться в ее глазах, но понял, что это уже невозможно.

И спустя несколько секунд смотрел на удаляющуюся от него спину. В этот момент одна за другой неконтролируемым потоком посыпались мысли: кто-нибудь слышал? Как ему исправить ситуацию? Как это отразится на ее организме? Как отреагирует его нервная система?

На мозг начал давить шум, производимый идущими повсюду людьми, каждый из которых, словно прожигал его взглядом. Хотя, конечно, никто на него не смотрел.

Вот он бродит среди зарослей, постоянно прикладывая ко лбу пальцы, и, пытается сосредоточиться, зажмуривая глаза.

Его бросало из стороны в сторону, он то садился на выдвижную скамейку, то вскакивал и начинал ходить около нее, через какое-то время усаживаясь обратно.

Его начали колоть воспоминания о том, как он сам осуждал людей, следующих неприемлемой традиции – спрашивать прохожих, сколько сейчас времени или как пройти до какого-нибудь места. Никакой культуры, никакого уважения личных границ, думал он. Точно так же думало абсолютное большинство людей. Но сделанное им сегодня – это несравнимо худший поступок.

Указать человеку на его недостаток, который, зависит не от поведения, а от индивидуальных данных его организма. Сделать это прямо на улице, прилюдно. И уже после того, как ему дали понять, что данная проблема решена. Это не просто не культурно, это серьезное правонарушение.

Ему грозит заслуженный штраф, но что куда более страшно – осуждение, которое обрушат на него все знакомые и не знакомые люди. Это вполне справедливо, но отвечать за деяние, которое совершил неумышленно – вдвойне труднее. Именно поэтому он пропустил встречу с психологом, именно поэтому он боялся смотреть на уведомления, в которых скоро должно появиться сообщение о взыскании, именно поэтому он старался не видеть людей, отгораживая их от контакта с собой.

Все датчики, отслеживающие его состояние бушевали: уровень стресса, гормональные сбои, режим питания и тренировок, пропущенные дневные задачи – ничто не было в порядке.

Ближе к вечеру, наконец, пришло сообщение:

«Уважаемый гражданин, Вас беспокоит служба по противодействию негативному влиянию внешней агрессии.

Сегодня в 13:24 Вы совершили правонарушение, предусмотренное Законом «О защите свободной личности и личных границ», указав на психологическую проблему человека, имеющую место быть в недавнем прошлом, тем самым повредив его нервную систему, нарушив право на самостоятельность решений, касающихся вопросов распоряжения организмом и дискриминировав социальную группу, к которой относится человек.

За все вышеперечисленное из Вашей месячной заработной платы будет удерживаться сумма, равная 35%-ам заработной платы, на протяжении 7 месяцев. Размер наказания обоснован Вашим отказом от посещения психолога по программе антиагрессивной психотерапии, который дает основания полагать, что совершенное Вами деяние не оценивается Вами как антиобщественное, а также фактом явного унижения чувств социальной группы (людей, отказавшихся от ухода за организмом) Вами как представителем противоположной социальной группы (людей, поддерживающих уход за организмом), могущим повлечь за собой более крупный социальный конфликт.

Повторное подобное правонарушение приведет к принудительному отчуждению Вас от общества и повышению изымаемого из Вашей заработной платы процента с 35 до 50».

На миг это сообщение обрадовало его, ведь он ожидал куда более серьезных последствий, но мысли тут же вернули его в реальность. Он не понимал, почему допустил это высказывание, как оно вообще появилось в его голове. Думал о том, что если бы он не ответил ей зрительным контактом, то она не смогла бы обратиться к нему, следуя элементарным правилам культурного поведения, и в итоге – никаких проблем.

Чтобы уснуть вовремя пришлось принимать снотворное. Утром поток мыслей продолжился с того же места, принеся его к тому, что он более не должен контактировать с людьми так часто, как позволял себе прежде. Ему всеми силами нужно избегать повторения чего-то подобного, ведь теперь он осознавал свою опасность и асоциальность. Долг любого уважающего себя гражданина – заботиться о здоровой атмосфере в обществе, а когда ты сам являешься ее нарушителем, единственная твоя задача – избавить других от своего пагубного влияния.

Находится среди людей было больно, ощущать себя инородным телом в потоке здоровых личностей – мучение. Чисто рабочие диалоги были пронизаны осуждением со стороны коллег, которые, естественно, были уведомлены соответствующими службами о его правонарушении.

- Доброе утро, ты просмотрел свой индивидуальный рабочий план на день? – с привычной улыбкой спросил дежурный отдела журналистики.

- Да, конечно. Сегодня он легче обычного.

- Начало нового сезона. Большинство населения, как обычно, отходит в плановый отдых – вот ничего и не происходит.

- Значит можно не торопиться. Полезно для мозга и нервной системы.

- Согласен. Удачного дня.

Вежливый тон как бы шептал: «исправься, пойми, что ты был не прав», - но он и так это знал, он и так мечтал об исправлении, и уже попросил о дополнительных курсах у психотерапевта.

Ему не стали предлагать рукопожатие, хотя этот ритуал уже стал привычным. Одна из немногих старых традиций, нарушающих личные границы, которая, тем не менее, несла и положительные эффекты для тех, кто добровольно к ней прибегал. Соприкосновение рук вызывало чувство доверия, но какое доверие он может теперь вызывать? Прикоснуться к нему это все равно, что запачкаться в саже, темным пятном впивающейся в кожу и сигнализирующей всем вокруг о том, что этот человек не заслуживает уважения.

Самоограничение на зрительные контакты преумножило чувство отчужденности. Он ощущал себя сидящим под толстым стеклом, за которым его все видят, но никто не обращает внимания. Внутри просыпалась тоска по прежней жизни, когда ему не о чем было переживать, когда ничто не трепало его ум так, как сожаление раздирает его на кусочки сейчас.

Ему становилось противно быть самим собой, хотелось покинуть тело, остановить разум, прекратить течение времени и начать заново без единого воспоминания о том, что произошло вчера.

Никакие показатели не восстанавливались, стресс лишь усугублялся, продуктивность стремительно летела вниз, а баланс гормонов был нарушен так сильно, что на его восстановление уже требовались недели.

Он понимал, что не сможет наладить жизнь, находясь в том месте, где каждая вещь напоминает ему о его падении. Нужно было уезжать. И начать заниматься чем-то полезным, общественно выгодным. Он быстро смог подобрать себе волонтерскую деятельность, задумав через труд отдать долг социуму. Нашел другой город, перенес туда все свои данные и получил переездной билет на завтрашний день. Все его имущество было собрано и погружено, его самого доставили к месту отбытия.

Условия жизни у правонарушителя, естественно, были хуже. Но там никто не знал, что он сделал, там никто не станет его осуждать, никто не отвергнет его. Осталось только соответствовать этому отношению. Доказать, что он заслуживает принятия и спокойной жизни.

Оставляя позади мрак, он двигался в новое место, вместе с грязным шлейфом, исходящим от него самого. Единственная надежда, вращающаяся в его голове – надежда на искупление.