Общество / #162 / DELETED

2119 год. Обществу нужны только молодые и здоровые люди. Если ты молод, то у тебя есть все: рабочее место, всевозможные пособия, максимум заботы о здоровье, чтобы ты как можно дольше оставался продуктивным и активным. Но если тебе уже исполнилось пятьдесят, то общество начинает от тебя избавляться: оно уволит тебя с работы, оно не будет тебя лечить, оно будет на тебя смотреть так уничижительно, словно ты и не человек вовсе. Это общество молодых, это общество, где старики не нужны.

Лозунг времени: если не нужно поддерживать старых, то останутся только молодые и здоровые, довольные жизнью, рабочим местом, положением, занимаемым в обществе, ведь оно не должно тратить свои ресурсы на тех, кто ему не полезен.

Женщина лет пятидесяти неуверенно шла по улице. Взгляд был опущен. Пряди волос выбились из прически, что ее нисколько не интересовало. Казалось, она и сама не знает, куда идет.

- Лидия Петровна, - звук постороннего голоса прозвучал столь неожиданно, будто порезал тишину в ее ушах.

- Лидия. Петровна, - попытался он снова, но уже не так уверенно. Женщина замедлила шаг. Казалось, она недовольна, что ее прервали от какого-то важного, ведомого только ей самой, дела. Парень догнал женщину и аккуратно дотронулся до ее руки. Она вздрогнула так, будто ее пронзила молния, и, наконец-то, остановилась.

Ее глаза стали медленно подниматься на уровень роста человека, и было видно, что ей это стоило неимоверных усилий. Парень боялся встретиться с ней взглядом и потому стоял сбоку от нее.

- Как поживаете. Давно вас не видел.

Монотонный звук раздражающего голоса способствовал тому, чтобы женщина потихоньку начала приходить в себя. Она ничего не произносила вслух, но было видно, что внутри у нее все кипит – ее глаза словно находились в фазе быстрого сна – веки подергивались то вверх, то вниз.

Вот она видит себя – красивая, молодая, двадцатишестилетняя девушка. Двое деток. Работа, зарплата. Все как у всех. Вот она радуется пробнику помады, который положили совершенно бесплатно при покупке пудры. А вот здесь у нее получилось очень вкусное жаркое. А здесь муж подарил розу и впервые назвал Венерой. Помнит она, как лет пять назад пришла в поликлинику с жалобами на боли в груди, и как снисходительно ей было сказано:

- Радуйтесь, что вообще вас принимаю, лет через пять таким, как вы, вход сюда будет заказан.

И слова эти запомнились также болезненно, как и странная прическа этого полного сил и желания работать молодого врача. Помнит она и жалостливый взгляд старшей дочери, выпрашивающей те последние сбережения со счета в банке, на которые так надеялась Лидия Петровна. Надеялась на неголодное существование еще лет пять. Но теперь, куда там. Дочери давно вышли замуж и уехали в разные города. Как могут они помочь, ведь у них уже есть свои собственные дети. Да Лидия Петровна и не посмеет… Муж. Муж давно уже развелся с Лидией Петровной и живет с другой семьей другой жизнью.

Ее подруги. Одна, Софья Павловна, всю жизнь проработала судьей и скопила немалое, по меркам Лидии Петровны, состояние. А просьбы детей, которые постоянно клянчат деньги у Софьи Павловны, она не признает, и говорит, что «не для того я всю жизнь работала, чтобы в старости помереть от голода».

- Э-э-эх, - вслух сокрушается Лидия Петровна.

Другая, Ирина Павловна, ничего не нажила, окромя двух деток. За всю жизнь она почти не работала – заслуга мужа, преподавателя и профессора местного университета. А под старость лет здоровье стало сдавать, - а у кого оно не сдает? – так детки ее, дипломаты какие-то («и ничего так, выбились в люди, молодцы какие») – зачастили, да так, что через день аж у нее бывают и ни в чем ей не отказывают: то лекарств ей, и никаких-то там, а импортных, притащат, то продуктов (хлеба, молока и мяса).

- Представляешь, мяса!? – вскрикнула вслух измученная Лидия Петровна. Парень почему-то не удивился и ему стало безумно жаль ее, он сильно сжал свои ладони, пытаясь не расплакаться прямо здесь перед женщиной, и без того несчастной. Она всхлипнула и шепотом добавила:

- Мясо.

Они долго молчали. Недалеко от них копошилась старушка в огромном мусорном баке. Бак был таким огромным, что ее коротенькие ножки свисали, и она не доставала ими до земли, но это ничуть не мешало ей заниматься весьма важным делом – добыванием своего обеда.

- Я, меня … мама прислала к вам, - Лидия Петровна по-прежнему никак не реагировала на молодого человека, - мама открывает курсы по русскому языку. Говорит, что сама не справится. Говорит, что нужна ваша помощь. Вы. Ей. Нужны. Приходите. Очень прошу вас. Будет зарплата. И обеды тоже будут, четыре раза в неделю. Это вас спасет.

Лидия Петровна начала раскачиваться. Ее тело немного подавалось вперед и затем сразу назад.

- Я? Думаешь обеды меня спасут? А что будет с ней? И с другими? – Лидия Петровна, до тех пор нерешительная и дрожащая всем телом, вдруг откуда-то приобрела уверенность и прям вытянулась в струну, указывая на старушку, что копошилась рядом. А старушка как раз вылезла из бачка, крепко сжимая в руках свои сокровища – два бумажных пакета из-под курицы гриль. Такая редкая удача – будет чем пообедать и на ужин останется.

- Это идеальное общество молодых и здоровых людей. И в таком мире нет места для нас. До того, как ты встретил меня, я вышла из дома в последний раз, чтобы найти что-нибудь в бачке и съесть. А потом пойти под самый большой мост нашего города и уснуть там. Чтобы замерзнуть. Совсем замерзнуть. А мостов у нас на всех хватит, - Лидия Петровна уже собралась идти дальше.

- Вы разве не знаете? Отряд Л-18 уже в городе. Уже несколько часов. Теперь все будет хорошо. Теперь всем помогут. Я это точно знаю, - парень говорил сбивчиво, ему перехватывало дыхание, было очень трудно складывать слова в предложения, - они будут раздавать горячую еду три раза в день. Каждый день. Одежда. Много одежды. Для всех.

Он еще что-то хотел сказать, но Лидия Петровна не дала:

- 18? Почему 18? И что за «Л»?

- 18 – их восемнадцать. И им не все равно. А «Л» - значит люди. Значит Люди За Людей.