Голубое стекло / #81 / DELETED

Если ты увидишь кусочек голубого стекла в небе, это, как правило, к удаче. Сколько Арсений себя помнил, погода была однообразна: небо застилали темно-серые испарения, которые он, как образованный человек и все-таки профессор, не рисковал называть тучами. Он так же боялся предположить, насколько эти погодные условия безопасны для населения. Для его друзей, знакомых, для его студентов.

Студенты относились к этому весьма скептично. «Так было всегда». «Да что вы, Арсений Дмитриевич, фильмов нулевых насмотрелись?» В этих фильмах все было иначе, погода была переменчива, а небо состояло порой целиком «из голубого стекла», чистое и не застеленное дымом. Порой Арсений задавался вопросом, как же люди, смотревшие на одни и те же вещи, могли расходиться во мнении настолько сильно?

Арсений ненавидел и одновременно жалел студентов всей душой.

Им было плевать, чем дышать, они днями напролет ели искусственно выросшее мясо и овощи, искренне не понимая, почему же этот занудный Арсений Дмитриевич морщит нос. Непонятный он человек, Арсений Дмитриевич. Ни разу не делал себе космопластику – безболезненное изменение черт лица, не курил бесплатный табак, поговаривали, что у него даже не было биороутера – вживленного чипа с доступом в интернет, он только читал свои чертовы лекции по истории и постоянно хмурился.

Девушки считали его настоящим уродом, он же совершенно не отличал их друг от друга – космопластика не отличалась особым разнообразием стандартов красоты, а использовали ее практически все студентки. Парни гоготали из-за его худобы, ведь у него всегда была возможность так же беспрепятственно нарастить себе мышечную массу. Да что это вообще за имя такое – Арсений? В его группе были и Вейдер, и Люцифер, и Джоуи, и даже ФрутоНяня, абсолютно довольные собственным самоопределением. А Арсений – ну что это? Он говорил: «простое славянское имя», позже мямлил что-то про семейные ценности, но это уже мало кого интересовало.

Арсений Дмитриевич знал, что вряд ли его студенты смогут завести собственную семью. У них не было ни желания, ни, собственно, возможности. Практически все потеряли эту возможность после утверждения законопроекта «Здоровое поколение», которое наделяло правом заводить детей только здоровых, психически стабильных граждан без судимостей. Содержимое простой сточной воды не позволяло женщинам заводить ребенка, противозачаточные составляющие пила вся страна, и антидот получали уже по заключению суда.

Детей на улицах почти не было видно. По крайней мере, именно у этих детей будут здравомыслящие родители, с сожалением думал Арсений. Он не думал о своей семье. Каждый вечер трехуровневая подземка привозила его домой. Вместе с ним ехала соседка Рея со своим маленьким бледным сыном, а тот постоянно жаловался на недомогание. Но в этот раз у него была причина посерьезнее.

— У всех мальчиков в моем классе есть биороутер, - серьезно заявил он, указав на свой висок, где размещали сей механизм. – Он во всем им помогает, мне он тоже нужен!
— Милый, если у других что-то есть, это не значит, что оно нужно тебе, - усталым голосом ответила Рея. Арсений засмотрелся на нее, неожиданно для себя осознав, что у этой женщины не было на лице характерного вмешательства космопластики. – Ты и так постоянно плохо себя чувствуешь, а от биороутера будет долго болеть голова, ты этого хочешь?
— Я хочу биороутер.
— Послушай маму, - зачем-то вмешался Арсений Дмитриевич, обратив на себя внимание обоих пассажиров. – Я все жизнь живу без биороутера, не чувствую никакой неполноценности.
— Вы старый, - невозмутимо ответил ребенок.

Едва тронутый сединой и морщинами Арсений несколько изменился в лице.

— Простите его, Арсений Дмитриевич, - вступилась Рея за сына. – Я думаю, вы правильно поступаете. Несколько старомодно, но правильно.
— Старомодно пытаюсь сохранять свою черепную коробку в целостности, - покачал головой Арсений. – Сейчас людям денег не плати, только дай порезать себе лицо или просверлить голову.

Рея и ее сын скептически взглянули на профессора.

— Это не старомодно, это разумно, - пояснил он. – Вы же не думаете, что вживленные в голову гражданам устройства останутся без внимания правительства?
— Вы тоже из тех, кто любит кричать по углам, что правительство контролирует наш разум? – печально усмехнулась женщина. – Хотели бы они порабощать людей – пошли бы штурмом.

На несколько секунд оба замолчали. Поезд ехал по третьему уровню, самому глубинному, уходящему под землю. Эта система разделения позволила сильно расширить транспортную линию в городе. Арсений не мог оставить мысль соседки без внимания.

— Это не порабощение, это просто контроль. Неужели вы не понимаете?
— Арсений Дмитриевич, я не очень хочу обсуждать…
— ..Государство контролирует то, чем мы дышим, что мы пьем, оно контролирует нашу человеческую репродуктивную систему. Единственное, что осталось нетронутым – это наш разум.

Рея смотрела на профессора почти осуждающим взглядом. Арсений прищурил глаза.

— Не позволяйте никому просверлить вашу голову, - сухо посоветовал он.
— Вы так говорите… «Государство контролирует то, чем мы дышим». Не усугубляйте.
— Моя мама говорила мне, что если ты увидишь кусочек голубого стекла в небе, то это к удаче.
— Да, у нас есть проблемы с загрязнениями воздуха… Но чистое небо – это не главное в жизни, Арсений Дмитриевич.

Тот почти печально улыбнулся и поправил туго затянутый галстук под воротником. Студенты редко воспринимали его всерьез, а люди зачастую воспринимали его неправильно. Когда он покинул вагон и поднялся через трехэтажную шахту на улицу, дул сухой ветер, разгоняя по небу густой дым. Изредка местами он рассеивался, взор ловил светло-голубые просветы.

Чистое небо, разумеется, не главное в жизни. Арсений Дмитриевич зацепился взглядом за появившийся над крышами многоэтажек кусочек голубого стекла. На нем была выразительная трещина.