Я один, потому что так хочу. Нет, когда-то нас было много: папа, мама, бабушка. И это мне не мешало. А сегодня я один. Не жалуюсь...
Иногда ко мне приходят женщины. Когда я их зову. Ложатся рядом. Потом встают и уходят. Я их не задерживаю...
Мне нужна воля. То есть полная свобода. Возможность распоряжаться своим временем 24 часа в сутки. Не хочу, чтобы кто-то мельтешил перед глазами. Мне от этого неуютно. И отвлекает от мыслей...
А подумать я люблю. Лежа на диване. Помечтать. Порассуждать о мироздании. Задаваться вопросами, на которые ответов нет. Если бы кто-то был рядом, это бы мне мешало. Думать, рассуждать и задаваться.
Конечно, кто один, тот не защищен. Ни от кого, ни от чего. Но кто из россиян, живущих не столь одиноко, может похвастаться полной защищенностью, если миллиардера сажают в тюрьму за то, что в свое время делали все сегодняшние богатеи, а известного политика расстреливают на мосту недалеко от кремлевских стен? Чего уж говорить о простом человеке...
Вы говорите: плохо быть одному? Не с кем поговорить? Некому будет подать стакан воды, когда предстоит лежать на смертном одре? Но у меня имеется отличный собеседник. Умный, начитанный, интересный. Это я сам. И лучший друг у меня есть, с которым мне никогда не скучно. Это тоже я. Что касается стакана воды... А вдруг мне не захочется пить?
Конечно, у меня есть друзья и приятели. Иногда я с ними встречаюсь: не такой уж я затворник и бука. Мы выпиваем, вспоминаем что-нибудь веселое из прошлого, разговариваем о женщинах, делимся планами и даже мечтами.
В компании приятных людей мне находиться не в тягость. В тягость находиться среди людей, мне незнакомых, настроенных ко мне заведомо недоброжелательно. Увы, сегодня именно такими людьми наполнены городские улицы...
Я, наверное, мало делаю добра. А если делаю, то тихонько, без суеты и помпы. Поэтому мне незачем отбегать в сторону, чтобы меня не задело ударной волной и осколками после свершенного доброго дела. Но главное: я не делаю никому зла. Не подсиживаю, не подначиваю, не ставлю палки в колеса. Совесть моя чиста.
А еще я не хочу подчиняться и подчинять. Умалять и кланяться. Выпрашивать. Доносить. Ходить на полусогнутых. И делать то, чего не желаю.
– Какой несчастный человек, – скажет кто-то. – Да ты просто счастливец, – скажет другой, что получше меня знает.
Лучший комментарийdevatyh
написал
14.02.2016 в 22:39
00
Раздражение: откуда оно берется?
Раздражение – штука неприятная. Самочувствие оставляет желать лучшего, настроение ни к черту, ничего не радует. А все потому, что наше бытие какое-то несовершенное...
На работе шеф-самодур по пояс деревянный, то есть полный придурок; кассирша в магазине хамка да еще и новенькая, делает все медленно и очень небрежно... Жена толстая, любовница надоела, а новую искать желания нет; денег в обрез, сметана в холодильнике прокисла, кот на лоджии навалил какашек... Словом, полный кирдык.
А как было бы хорошо, если бы люди были умными и добрыми, а пробок на дорогах не было бы. Хорошенькие женщины улыбались бы в ответ и охотно принимали ваши приглашения полежать вместе и поговорить о сущности бытия. И чтобы ничего не прокисало, не пропадало невесть куда, чтобы потом было не найти, а еда всегда была бы вкусной и в меру подсоленной.
Ан нет. Не бывает так. Почему-то. А если и бывает, то редко. Да и то это вам просто кажется...
Судите сами...
1.Утро
Надо вставать, а неохота. Бриться тоже лень. За окном серо, моросит дождь. Приводишь себя в порядок, одеваешься, завтракаешь. Хочется откушать икорки и балычка, на худой конец отварной телятинки или кусочек жареного поросенка с хрустящей корочкой под хренком, а приходится жевать черствый хлеб с заплаканным сыром, пролежавшим в холодильнике неделю. Да и не сыр это вовсе, а его подобие. Поскольку на настоящие сыры денег нет. Равно как и на настоящую колбасу.
Ладно, пора идти на работу. На лестничной площадке пакет с мусором. Лежит на самом видном месте. Наверное, кто-то садился в лифт и забыл. Или просто не захотел топать до мусорки, полагая, что уборщица подберет.
В лифте стоит резкий запах парфюма. Такой, что слезятся глаза и рвется кашель. Уж лучше бы пахло мочою... Скорее бы на воздух.
У подъезда копошатся собаки. Черные, злые. Они сначала подозрительно смотрят на вас, а потом начинают лаять. Громко, с надрывом. Того и гляди, что сейчас начнут кусать за ноги...
Думаете, от всего этого веет радостью и душевным покоем? Отнюдь. В душе поднимается раздражение, и начинаешь понимать тех старух, которые, охая и стеная, призывают Вседержителя, чтобы он поскорее прибрал их к себе.
2. День
На работе завал. Да еще ушлый заместитель начальника пытается скинуть на тебя свою работу, которую он должен исполнять, согласно условиям трудового договора. А ты, согласно тем же условиям, не должен.
Что делать? Согласиться? Тогда заместитель шефа все время станет скидывать на тебя свою работу. И ты будешь делать ее бесплатно. В конечном итоге он, ехидно посмеиваясь, сядет тебе на шею и поедет, свесив ножки.
А может, отказаться? Сказать: "шиш тебе, наглец эдакий, не буду делать за тебя твою работу"! Дескать, я вам не лох какой-нибудь, права свои знаю. Тогда не видать квартальной премии. И вообще ничего хорошего не видать...
Еще кто-то шарился в компьютере. Что ему было нужно? Теперь комп все время зависает. Надо идти к программисту, упрашивать его посмотреть машину. А он парень капризный, будет ломаться. Потом снисходительно согласится посмотреть компьютер, и у тебя будет такое чувство, что тебя облагодетельствовали. И ты теперь тоже обязан сделать компьютерщику что-то хорошее...
В столовой на обед давали картофельное пюре и курицу, жареную, похоже, на машинном масле. А салат из сырой капусты и резиновых кругляков редиса попросту невозможно было есть. И все это удовольствие стоило больше сотни. Нет, обед настроения не улучшил...
В конце рабочего дня шеф объявляет совещание. И минут сорок толчет воду в ступе, упиваясь извлечением слов и складыванием их в предложения. Хочется поскорее домой, на диван. А шеф со своими "производственными показателями, кривая которых застыла еще в феврале месяце" зудит и зудит. Вот, кажется, закончил. Аминь.
3. Вечер
Дома хорошо. Лучше, чем на работе. Правда, пакет с мусором так и остался стоять на лестничной площадке. И решительно начал вонять тухлой рыбой. Да еще сосед с семи до половины десятого вечера измывался над дрелью. После чего разболелись зубы. Сразу два. Надо выпить болеутоляющее. Но его нет. Еще вчера лежало вот на этом месте. Куда подевалось? Кто взял?
По телику сериал. Мария Шукшина играет подполковника полиции и начальника отдела убийств. Но реклама каждые пятнадцать минут. Если не чаще. Зла не хватает, ей-богу. Может, кинуть тапкой в экран?
Пора спать. А что подушка такая твердая?
4. Ночь
Это кто зудит прямо в ухо? Опять сосед за дрель взялся? Так нельзя же после одиннадцати шуметь. Нет, не сосед. Это комар, блин, зудит. Вот еще один прилетел. Теперь они вдвоем зудят. Когда пикируют. Откуда они взялись, на окошке же сетка противомоскитная стоит? Убью, гадов...
Молодняк орет на улице. Гогочут, как незнамо кто. Сколько же времени? Второй час? А чего они тогда орут? И музыка играет: дум-думц-дум. Наверное, из машины под окнами. Дверцы у нее нарочно открыты, чтобы было послышнее. И правда, слышно хорошо. Даже очень. Прямо в ушные перепонки: думц-дум-думц. Мама родная, когда ж все это закончится?
Всему виной Диван и Одиночество. Когда жизнь бедна на эмоции, любая мелочь стремится разбухнуть до размеров вселенской катастрофы. Хотите избежать от реальных проблем? ПолУчите надуманные. Еще неизвестно, что тягостнее, потому что реальные можно как-то разрешить, а навязчивые сами решат кого угодно.
Возьмите куртку, кепку. Возьмите единственно имеющийся костюм, в котором первый раз женился. Возьмите штаны, в которых женился второй раз. Возьмите любимые австрийские ботинки, которые были куплены в 1994 году. Возьмите последнее лезвие "Жилет мач 3 турбо"!
Я – стерва. Это значит, я делаю только то, что мне по нраву. Или то, что мне выгодно и хочется в данный момент.
О-о, я никогда не покажу вида, что мужчина мне нравится, хотя так иногда случается. Я просто возьму его себе. И буду манипулировать им, как мне вздумается. Большего мужчины не заслуживают.
Я буду изводить мужчину своими капризами, хотя мы, стервы, не особо капризны. Капризны взбалмошные бабенки, к которым я отнюдь не отношусь. Поскольку я всегда знаю, что мне нужно. Капризы мне нужны для того, чтобы держать мужчину в напряжении. И чтобы он боялся, что я от него уйду. А иметь от него дорогие безделушки и прочие подарки в результате капризов совсем нелишне...
Я буду следить за собой и одеваться так, чтобы мне завидовали. Особенно женщины. Я люблю вызывать завистливые взгляды соплеменниц. Ведь женщина, которая не ухожена и не может одеваться стильно и красиво – попросту корова. Мужчины на таких даже не смотрят. Не говоря уж о желании затащить в постель.
Держать мужчину на коротком поводке. Вот мое кредо. Когда надо, я могу быть ласковой и нежной. И кое-что позволять по отношению к себе. Я даже могу лечь к мужчине в постель. Но лишь с двумя целями: привязать его покрепче к себе и получить личное удовольствие. Путь он меня обожает и любит. Я же со своей стороны не допущу ничего подобного даже близко. И буду продолжать дергать его за веревочки. И презирать его в душе за то, что он повинуется мне.
Да, я умна, начитана, и общение со мной интересно. Это тоже часть моего образа, который я столь долго создавала. Я вообще женщина интересная во всех отношениях. И никогда не надоедаю мужчинам этими своими: «милый», «дорогой», «любимый», «единственный». Такие женщины, которые смотрят в рот мужчинам и беспрестанно твердят о своей любви, надоедают им очень быстро. Я же не надоедаю мужчинам никогда. И они, глупые, почему-то любят именно таких стерв, как я.
Конечно, стервой я стала не сразу, ведь ими не рождаются, но становятся. Нет, мама не роняла меня головкой на бетонные ступени лестницы, а отчим не облизывался на меня, когда я достигла пятнадцатилетнего возраста. У меня была нормальная семья, в которой я была единственным ребенком, поэтому отказа ни в чем не знала. И не то чтобы родители вырастили из меня эгоистку, ведь люди все так или иначе эгоисты. Просто я как-то с самого начала знала, чего я не хочу. А не хотела я, чтобы мной манипулировали, и кто-то посторонний решал за меня, как мне жить. Я не хотела от кого-либо зависеть, и чтобы чувства главенствовали над разумом.
А немного позже, после того, как я влюбилась, но ничего хорошего из этого не вышло, а были лишь страдания и мука, я стала знать, чего хочу. Чего именно, спросите вы? Я отвечу: иметь все с минимальными затратами. И без участия сердца.
Я иду к конкретной цели, не задумываясь. Тех, кто мне мешают, я либо обгоню, либо столкну со своего пути на обочину. Мне надо одно: чтобы было максимально комфортно жить. Во всех смыслах.
Так я и буду жить дальше, не затрачиваясь душевно и ставя свое благополучие главной жизненной прерогативой. А что иногда под утро у меня подушка мокрая от слез – не ваше дело...
Николаевская площадь в Казани, что ныне есть Ленинский (Университетский) сад, была во второй половине 19 века местом торговли и развлечений. Стояли на ней многочисленные лавки с леденцами, пряниками и прочими сладостями; качели, театрики и балаганы, с балкончиков которых зазывалы в шутовских колпаках и бородах из пакли шутками и прибаутками заманивали гулящую публику на представления.
Недалеко от балагана известного в городе потешника Якова Мамонова с претенциозной вывеской "Театр спиритизма и магии", ближе к Черному озеру, вырос весной 1883 года новый балаган заезжего увеселителя Сенинского, разъезжающего по поволжским городам и весям. Название балаган носил не менее броское: "Чудо нашего столетия".
Каждый день публики набивалось битком. С 11 утра и до 11 вечера шло представление: парень, которого звали Гриша, рисовал на глазах публики портреты царствующей семьи, натюрморты и пейзажи. Посетители балагана наблюдали за художником, раскрыв рты: Гриша писал свои картины кистью, зажатой во рту. Вполне профессионально. Подобного никто еще не видел. А делал это художник не по своей прихоти. Просто у Гриши не было рук. И ног.
Он сидел в тележке с крохотными, как у грудничка, ручками и ножками. Едва заметными и совершенно недвижимыми. А когда представление заканчивалось, его увозили на съемную квартиру дед с бабкой.
Осенью, когда заканчивалось время балаганов, они покинули Казань. И больше о Грише никто не слышал. Но осталась статья о нем в "Казанских губернских ведомостях", подписанная псевдонимом "Почтенный автор"...
Григорий Журавлев явился на свет в селе Утеевка губернии Самарской в канун Всеедницы. 30 января 1860 года в день Собора Трех Святителей его крестили и назвали в честь Григория Богослова. Родители после смерти во младенчестве двоих сыновей несказанно радовались рождению ребенка. И лишь после нескольких дней празднования крестин заметили, что у Гриши не шевелятся ручки и ножки.
Призвали уездного врачевателя. Тот пришел, глянул на мальчика и изрек: – У грудных дитёв сие случается. Чай, вскорости поправится...
Не поправилось. Гриша рос, а его руки и ноги – нет.
Когда ему исполнилось три годика, отец поехал в Самару торговать хлебом и взял сына с собой, дабы показать его местным светилам. Губернские лекари осмотрели мальчика и вынесли вердикт: – Конечности у вашего сынка сохлые. И как сие исправлять, врачебной науке доподлинно неизвестно.
Гришу приняли к себе дед с бабкой. Чтобы "родителев не утруждал". Так они сказывали соседям-односельчанам.
Однажды, когда Грише было без малого шесть лет, бабка взяла его к обедне, а вернувшись, закрутилась по хозяйству и забыла о нем. А когда спохватилась, то увидела, что он елозит по столу с высунутым языком. Бабка подошла ближе и ахнула: на столешнице слюнями была нарисована церковь.
– Храм Божий, точь-в-точь. И колоколенка сбоку, как есть. И паперть... – говорила позже бабка благочинному, коему было рассказано о Гришином творении. – А в церкви и врата царские виднеются, отворены малость...
Батюшка выслушал, молвил, что у Григория к живописанию, верно, дар имеется и присоветовал купить краски, кисти и карандаши. – Даст бог, что-нибудь и получится, – заключил он.
Совет благочинного был исполнен. И Гриша, зажав меж коренных зубов карандаш или кисть, начал творить. Он рисовал все, что его окружало: людей, животных, дома, деревья... Лучше всего у него получалось рисовать иконы. Только вот с цветом выходило не очень...
С помощью сельского учителя он обучился грамоте. А по достижении Гришей 15 годов отец, потерявший торговлю из-за неурожаев, отвез сына в Самару, чтобы он сбором милостыни мог самостоятельно прокормиться. Семья ныне у Журавлевых была большая, поскольку ежегодно после рождения Гриши увеличивалась на один рот, и концы с концами уже не сводились. Но Гриша стыдился христарадничать и, сидя в каморке, что уступил ему старый столяр, писал картины.
Скоро о Грише прознал профессиональный живописец Федор Травкин, живший рядом с ним. Живописец заинтересовался Журавлевым и обучил его секретам составления красок. После чего Гриша возвратился в родное село и стал работать на заказ. Бывало, кто из их села к нему придет, а кто из ближнего или далекого приедет: – Нарисуй, – мол, – мне икону, Григорий. За четвертачок.
И Гриша рисовал. Прерываясь только на сон. И стал не только кормить себя, но и помогать семье. А главное: он перестал чувствовать себя обузой.
Слух о художнике без рук и ног скоро достиг ушей губернатора Самары Александра Дмитриевича Свербеева. И объезжая в 1881 году губернские земли с визитацией, он нарочно завернул в Утеевку, дабы самолично увидеть необычного художника и посмотреть его работы.
Посмотрел. И был поражен. После беседы его превосходительство заказал Григорию несколько икон и пригласил работать в Самару. Гриша предложение принял, скоро приехал и привез заказанные иконы. Свербеев лично подыскал ему удобную квартиру и обеспечил живописца заказами. После чего у него появилась, ка
как писали "Казанские губернские ведомости", постоянная работа для неплохого заработка.
Конечно, основной работой была иконописная. Гриша принимал большие заказы даже от епископа Серафима. И постоянно шли заказы-поручения от губернатора. Одну из заказанных икон Александр Дмитриевич даровал Кафедральному собору.
А потом сгорел в Утеевке дом Журавлевых. Григорий отдал семье все имеющиеся деньги, а сам был вынужден принять предложение балаганного дельца Сенинского показываться публике и рисовать картины в приволжских городах. Сенинский посулился отдавать половину всей прибыли и разрешил деду и бабке ехать с ними, положив им месячное жалованье по 20 рублей и обещая всех троих содержать за собственный счет.
А икона Гриши, дарованная Кафедральному собору губернатором и поразившая настоятеля храма, по его собственным словам, "великим художеством", находилась, озаряемая лампадкой, отдельно от прочих икон и поражала прихожан невиданным доселе письмом. Имелось в сей иконе нечто такое, непритворное и искренне-чистое, что глядя на нее невозможно было сдержать слез. Осенью 1918-го, когда большевики пришли закрывать храм, иконы на месте не оказалось...
Лучший комментарийdevatyh
написал
25.02.2016 в 20:24
00
Как Алеша Пешков в сердце себе стрелял
Револьвер, завернутый в холстину, жег руку. Он шел, не разбирая дороги; мысли цеплялись одна за другую и, смешиваясь, причиняли боль. Наконец он остановился, нащупал в кармане тужурки клок бумаги с несколькими строчками, написанными химическим карандашом, глянул на скованную льдом Казанку, древние стены Федоровского монастыря и развернул холстину...
Револьвер был старый, с длинным стволом. Он взвел курок, приставил пистолет к левому боку, где было сердце, закрыл глаза и выстрелил. Город спал, поэтому выстрел прозвучал громко и раскатисто. Мустафа Юнусов, сторож Федоровского монастыря, вышел за монастырскую ограду и осторожно пошел на звук выстрела. Скоро он наткнулся на истекающего кровью парня. Как он узнал позже, когда на извозчике доставил раненого в земскую больницу на Покровской, звали парня Алеша Пешков.
Он приехал в Казань из Нижнего летом 1884-го. Наивный: он намеревался поступить в Императорский Казанский университет, имея за плечами лишь начальное образование.
Не вышло. Поселился у своего приятеля Гурия Плетнева на Рыбнорядской и нанялся в услужение к генеральше Зигенкорн, скверно говорившей по-русски, но превосходно владеющей народным непечатным словом. Пребывать в лакеях было Алеше не по нраву, и он нанимается работником в пекарню Василия Семенова, одновременно переехав в ночлежку на улицу Мокрую, вечно затапливаемую по весне разливами рек. Позже этот период казанской жизни, ночлежку и ее хозяина Аристида Кувалду, беспрерывно закладывающего за воротник, Горький опишет в рассказе "Бывшие люди", и казанские газеты одна за другой станут писать, что-де, Горький "заметно выделяется оригинальностью... таланта", что "его сфера – мир городской бедноты и голи" и что он "угадал настроение общества". В этом, мол, и "кроется причина его небывалого успеха..."
Труд в пекарне был адский. Единственной отдушиной являлись выходные и дни выплаты жалованья, когда работники пекарни отправлялись в публичные дома, после чего следовали баня и добрая выпивка. Ходили по большей части в "Марусовку" – ночлежные дома купца Луппы Спиридоновича Марусова, где жили студенты и самые дешевые в городе проститутки (не считая вокзальных, коих можно было снять за пятиалтынный, а то и за гривенник), услуги которых стоили двугривенный. Посещать такие веселые дома Алеша любил. Ибо, как скажет много позже лидер страны Советов Никита Хрущев: "Кто любит борщ, кто ростбиф, но все мы любим... сладкое". В "Марусовке" у Пешкова случилась даже симпатия с одной из "Марусь" по имени Наташа, которая, также благоволя к Алеше, одаривала его телесными ласками за булочку или маковый кренделек.
Скоро Пешков учиняет в пекарне настоящий бунт, принесший Семенову значительные убытки. Предложение хозяина пекарни, принявшего все выдвигаемые ему условия, стать приказчиком, Пешков гордо отклоняет и в 1886 году поступает на службу в пекарню Андрея Деренкова подручным пекаря с месячным жалованьем в 16 рублей. И, проработав какое-то время, он влюбляется с сестру Деренкова Марию. Впервые и по-настоящему.
От этой любви Алеша совершенно теряет голову. Он даже перестает посещать "Марусовку" и напрочь забывает о своей тамошней симпатии. Но, увы. Первая любовь, как это часто случается, оказалась безответной. Отчаявшись, 12 декабря 1887 года Алеша пишет записку с просьбой никого не винить в его смерти, уходит поздним вечером на берег Казанки и стреляет себе в сердце. Но пуля проходит мимо и лишь задевает легкое...
От этого ранения Горький будет страдать всю жизнь. Физически и морально: ему будет стыдно за свою глупость и слабость.
Когда Горький в августе 1928 году приезжал в Казань, его встречали с большой помпой. Вся Большая Проломная, где находилась гостиница "Казанское подворье", в номерах которой остановился великий пролетарский писатель, была запружена народом так, что перестали ходить трамваи. Все же нескольким репортерам удалось пробиться в номер к Горькому. После ряда вопросов о творчестве, планах на будущее и программе посещения Казани, один из репортеров вдруг спросил: – А не входит ли в ваши планы посещение Федоровского бугра и того места, где вы пытались покончить с жизнью? – Нет, не входит, – не сразу ответил Алексей Максимович, глядя мимо репортера.
После чего Горький ушел в свои покои, а репортеров попросили удалиться...
Как хорошо тут у вас, душевно. Спасибо за приятную тему, раньше я здесь таких не наблюдал. Я сейчас на адвего не частый гость, но к вам в оазис буду теперь заглядывать.
Публикация комментариев и создание новых тем на форуме Адвего для текущего аккаунта ограничено. Подробная информация и связь с администрацией: https://advego.com/v2/support/ban/forum/1186
