Дело чести (часть III)

Константин Петрович грустно улыбался чужим этюдам, но не решался искать взглядом Анну. Да и нужно ли? Он столько усилий приложил, чтобы её не беспокоить, — вдруг она, наоборот, оклемалась и вернулась к нормальной жизни? Лучше не трогать.

В один из таких вечеров, когда золотые небесные деревья роняли пух на аллеи, Михайлов брёл вдоль берега озера и вдруг услыхал обрывок мысли:

...«профессор Михайлов писал вот так же…»

Профессор аж подпрыгнул от неожиданности. Анна! Это точно её голос сейчас прозвучал. Он бросился к воде, взглянул в отражения. Да, это она! Сидит за письменным столом в небольшой комнате. Перед ней горит настольная лампа, завалены книги и бумаги. Анна печатает что-то на ноутбуке, рядом раскрыта книга — и, ах ты! — это же старый сборник рассказов Константина Петровича, изданный лет двадцать назад. Он узнаёт обложку. Анна что-то перечитывает там, затем сравнивает со своим текстом на экране, кивает, исправляет пару слов.

— Умница, — шепчет профессор, радуясь как дитя.

Оказывается, лишившись его подсказок, девушка вовсе не бросила затею! Она продолжила писать роман самостоятельно. Вид у неё был всё ещё усталый, но уже более уверенный, спокойный. Не та истерзанная муза, что рыдала на полу. Нет, эта Анна выглядит собранной и решительно настроенной закончить дело.

Константин Петрович почувствовал, как грудь наполняется гордостью. Она не бросила литературу! Более того, она догадалась опереться на его старые книги, чтобы выдержать стиль или найти ответы. И ведь неплохо у неё выходит, если судить по сосредоточенному выражению лица.

Профессор с замиранием сердца вслушался в её мысли. Анна как раз просматривала написанную главу и критически прищурилась:

— Что-то здесь не так... Слишком прямолинейно вышло, банально даже, — бормотала она себе под нос. — Нет, так не годится. Профессор Михайлов писал острее, а у меня пока наивно.

Она выделила абзац на экране и нажала кнопку «вырезать». В тот же миг в отражении Константин Петрович увидел вспыхнувшие слова того удалённого текста — оказывается, даже такая мелочь как нажатие клавиши, отражалась в озере: рассыпались буквами по поверхности и растаяли.

Анна устало потёрла глаза, откинулась на спинку стула.

— Как же закончить историю? — тихо проговорила она. — Концовка должна быть особенной... яркой, но не пафосной. А у меня пока ни одной стоящей мысли.

Профессор задумался. Вот и вышло: девушка написала весь роман, но ей не даётся развязка. Ну что ж, так даже интереснее — получилась своеобразная коллаборация. Её версии сцен он, конечно, не мог прочесть полностью, но отрывочные фразы, возникавшие над озером, подсказывали, что она добавила от себя нового героя — похоже, подругу главной героини, живую и смешливую девушку. В оригинале Михайлова такого персонажа не было, и он порадовался: свежий колорит, ведь он сам с юмором в прозе не слишком дружил. А Анна, выходит, сумела. Значит, не зря он дал ей волю.

Пришло время поддержать её ещё раз. Теперь уже не из тщеславия, а ради того, чтобы книга состоялась — их общая книга. Да, Константин Петрович чувствовал: это стало и её творением тоже, а значит, и он имеет право чуть помочь на финишной прямой.

Он подождал, когда Анна пойдёт спать (такое ощущение, что она решила переночевать с идеей, а завтра взяться заново за финал), и только под утро, когда девушка ещё вполудрёме сидела с чашкой кофе, глядя на чистый экран, — профессор начал действовать.

Сначала он лёгким касанием мысли навеял ей образ: берёзовая роща у озера, скамейка, на ней старик прощается с молодой женщиной... Анна даже замерла, поднеся кружку ко рту: представилось что-то трогательное. Не выпуская это видение, девушка отставила кофе, уселась и застучала по клавишам.

Михайлов улыбнулся и продолжил подсказывать, фраза за фразой, сцена за сценой. Он старался не диктовать прямым текстом, а именно направлять — вдруг она сама сформулирует лучше. И действительно: стоило профессору набросать идею диалога, как Анна сама развивала реплики, зачастую удачнее, чем он предполагал. В такой творческой связке они работали до полудня.

Наконец Анна напечатала последнюю строчку романа. Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Через мгновение девушка тихо произнесла:

— Спасибо...

Кому «спасибо»? Наверное, судьбе, вдохновению — она и сама не знала. Но Константин Петрович, сидевший у озера, отчётливо услышал её благодарность. И теплом отзывалось его сердце.
5

Роман «Дело чести» был закончен. Спустя пару месяцев — обретя уверенность, Анна предложила рукопись издательству, и её приняли к публикации. Конечно, она представила себя автором. Но в предисловии Анна решилась на неожиданный шаг: посвятила книгу памяти профессора Константина Михайлова, «человека, указавшего ей верный путь в море сомнений». Эта фраза из предисловия вызвала немало разговоров среди критиков: мол, необычно, что начинающая писательница благодарит человека, который, как все знали, разгромил её раннее эссе. Но Анна лишь улыбалась на такие вопросы. Она-то знала, что обязана профессору гораздо большим.

...На берегу Озера вдохновения профессор Михайлов наблюдал за ней. Да-да, он видел эту сцену: теперь уже не только Анна думала о нём, но и множество читателей, беря в руки книгу, читали цитату из его романа и невольно вспоминали автора эпиграфа. В сознании людей имя Константина Михайлова всплыло вновь — а значит, у озера он оказался окружён настолько яркими и частыми «сеансами связи», что мог запросто наблюдать земную жизнь.

Пора. Он сделал всё, что должен был. Константин Петрович поднялся со скамьи у озера. Лёгкий ветерок прошелестел в кронах ив, как бы прощаясь. Профессор поправил полы пиджака, выпрямился и отсалютовал два пальца ко лбу, отдавая честь вдаль — туда, где на земной улочке стояла счастливая девушка-писательница.

— Дело чести, — мягко произнёс он с улыбкой.

Затем развернулся и неторопливо пошёл прочь от Озера вдохновения, навстречу сияющему горизонту. Позади него последние отблески солнечного зайчика дрогнули на воде и растворились, а впереди начиналась неизвестная дорога вечности.

#1 1024x1024, png 2.84 Mb 33020970