После дождя мох такой зелёный / #79 / Alegzende

В Фукагава – предместье города Эдо – был вечер. Кусты ямабуки, покрытые жёлтыми цветами, склонились над старым прудом. То и дело начинал накрапывать дождь, но в воздухе почему-то не было ни одного насекомого. Такараи Кикаку считал, что они притихли из почтения к его учителю.

«Сочиняет», — подумал Кикаку с уважением.

Мацуо Басё неподвижно смотрел перед собой. На самом деле он не сочинял. Он наслаждался свежестью и покоем, которыми веяло от пруда, видимой упругостью нежных жёлтых цветов, прозрачно светившихся над тёмной водой. Ветки деревьев казались начерченными кисточкой каллиграфа. И эту красоту нельзя было не вбирать всем своим существом, не впитывать кожей, не пить с каждым вдохом.

Опять вздумал было накрапывать дождик, однако Такараи Кикаку так посмотрел на небо, что он тут же перестал.

«Может, предложить учителю уйти в хижину? — озабоченно подумал Кикаку. — Сыро, промозгло, лягушки вон распелись. Так ведь он откажется: мол, третья луна на исходе, надо дорожить каждым её мигом…»

И тут Такараи Кикаку понял, что мастер творит.

Он достаточно давно знал Басё, чтобы угадать этот момент, и сейчас невольно задался вопросом: что же именно стало золотым самородком, из которого сейчас куётся хайку? Гладь воды? Символ весны, лягушка? Золотые цветы ямабуки? Мох, такой удивительно зелёный после дождя? Банановые деревья над прудом? Гнездо паука в тростнике? После отчётливого плеска – прыжка очередной лягушки – тишина показалась оглушительной, и Такараи Кикаку захотелось утопить всех этих распрыгавшихся за то, что они мешают его учителю создавать стихи.

По воде беззвучно расходились круги.

Старый пруд!
Прыгнула лягушка.
Всплеск воды.

Ни Такараи Кикаку, ни неслышно подошедший молодой Кагами Сико не догадывались, насколько тщательно потомки будут анатомировать эти строки, растягивая их на предметном стекле и изучая под микроскопом, как лягушку, высчитывая, что единственный глагол во втором стихе создаёт напряжённость действия и тут же снимает её. Но обоим им стихотворение показалось безупречным, и Кагами Сико так и сказал Басё.

Он ещё не привык льстить, поэтому, несмотря на молодость ученика, похвала его обрадовала поэта. Он ещё раз повторил хайку, внимательно вслушался в звучание слов.

Такараи Кикаку погладил стебель ямабуки.

— Жаль, что таким чудесным цветам в хайку не нашлось места, — сказал он, любуясь их красотой. — Может быть, всё же вплести этот образ в начало? «Ямабуки я!» — попробовал он строчку на вкус. — Пруд можно не упоминать – ведь есть плеск воды.

— Будет много деталей, — возразил Басё. — Жёлтые цветы и всплеск – яркие образы; они будут соперничать, и единство стихотворения разрушится.

Кикаку был почти вдвое моложе своего учителя и ещё не пришёл к его стремлению постичь истину через поэзию. Но хотя нежные солнечные цветы и казались ему более привлекательным образом, мнение своё он оставил при себе, чтобы не обидеть учителя. Впрочем, Басё угадал его мысли и улыбнулся.

— Стихотворение, — повторил он своё давнее поучение, — надо не составлять из кусков, а ковать… как золото или сталь. Пусть же первой строкой будет «Старый пруд».

И он снова перевёл взгляд на спокойную воду, словно сверяя оригинал со своим творением. Кагами Сико молча сел рядом с учителем на влажную траву. Опять стал накрапывать дождь. Это было хорошо - после дождя мох всегда такой зелёный.

Такараи Кикаку рассеянно обрывал жёлтые лепестки.