История одной пациентки / #142 / DELETED

Наше знакомство произошло задолго до всего этого. Она была ещё подростком. Да и я только начинала свою карьеру психолога. Помню, зачем-то спросила её на самом первом сеансе:
- Как ты думаешь, есть в этом мире что-то такое, чего мы никогда бы не смогли изменить?

Не совсем профессиональный вопрос, но это вполне можно списать на отсутствие опыта. Теория без практики - вещь временная, которая способна только создавать искусственное ощущение собственного превосходства.

Не раздумывая, она ответила твёрдое «нет». Её звали Амалия, но она настаивала на сокращении. Ама тогда ещё ничего не боялась и была уверена, что сможет со всем справиться. На тот момент она была абсолютно здорова. Довольно странное явление даже для опытных психологов, а я первое время была в полной растерянности. При этом её история пугала меня до дрожи.

По её словам это было наследственное заболевание. Информация была только о трёх поколениях по женской линии, но этого хватало, чтобы девочка беспокоилась о своей дальнейшей судьбе. Её прабабушка заколола своего мужа кухонным ножом. Бабушка задушила младенца - собственного сына. Она до сих пор отсиживает пожизненный срок в районной тюрьме. Ама никогда не видела её. Зато она была свидетелем и даже пострадавшей от безумия собственной матери. В одно мгновение женщина озверела, разбила вазу и налетела на дочь с острым осколком. Ей удалось только порезать ей руки, когда в комнату вошёл отец и попытался остановить жену.

К сожалению, она обезумела настолько, что если бы он не предпринял радикальные меры, они с Амой бы не выжили. Ей исполнился тридцать один год, и она была слишком молода и прекрасна, чтобы умереть, но это случилось. Отца оправдали, так как самозащита была полностью доказана.

Этих женщин кроме кровного родства объединяло одно: все они сходили с ума в тридцать один год. Ничего кроме возраста не совпадало, даты были разные, и предугадать их было невозможно. Самое странное было то, что обе из выживших женщин на следующий день приходили в себя и ничего не помнили.

Наследственное безумие, активируемое в тридцать один год. Таких случаев было немного в мировой истории, и они не предавались огласке. Честно говоря, я не сразу во всё это поверила, особенно, наблюдая уверенность и спокойствие своей пациентки. Позже выяснилось, что она старательно скрывала страх и переживания, а её каменное лицо служило защитой. Спустя полгода она смогла мне полностью довериться, и отцу больше не нужно было контролировать посещения.

Я искренне желала ей помочь, копаясь в её подсознании в поисках проблемы. Мне хотелось отключить это в её голове, и я надеялась найти этот рубильник. На самом деле было совершенно непонятно, как действовать и заметить результат, нужна была хоть какая-то зацепка. Ничего такого я не замечала, и временами отчаивалась. Потом я осознавала, что помогаю этой девочке справляться со страхом и не доводить его до паники, пусть и ненадолго.

Спустя три года она пропала. Её отец рассказал, что она отправилась в путешествие, которое планировала ещё до нашей встречи. Совершеннолетие открыло ей массу возможностей, хотя и немного приблизило к той ужасной цифре. В поисках ответа Ама отправилась в Азию, затем была Африка, и закончилось всё Южной Америкой. В каждой стране она провела по четыре года и сейчас вернулась.

Спустя пятнадцать лет я успела защитить докторскую и очень хорошо продвинулась по карьерной лестнице. Через меня прошли тысячи пациентов, но Ама по-прежнему была особенным случаем. Даже через столько лет я сразу же узнала её голос в трубке.

- Здравствуйте, я хотела бы записаться на приём.
- Ама? Это ты?
- Да.
- У меня сейчас график расписан на год вперёд, но для тебя я выделю время в свой выходной. В эту субботу тебе удобно?
- Да, да, конечно, спасибо вам. Скажите, пожалуйста, адрес.

Она была слегка встревожена, и я снова вспомнила это чувство непреодолимого желания помочь пациенту. Эта жалость ушла во время естественного в моей профессии эмоционального выгорания. Путём нехитрых вычислений я определила, что оставался год, и надеялась, что ей удалось найти ответ в своём путешествии.

- В Азии я много медитировала и молилась. Жила в основном в храмах и ашрамах и это было самое спокойное время. Там я ничего не боялась. Тревожность полностью ушла. В Африке я познакомилась с растениями, открывающими сознание, и прочувствовала, насколько ничтожна на самом деле человеческая жизнь. Там я стала частью племени, но всё равно чувствовала себя чужой. В Латинской Америке я узнала по-настоящему, как действуют растения, познала с помощью них устройство вселенной и перестала что-либо искать. Шаманы говорили, что бояться мне нечего, но стоит обращать внимания на знаки. Жить там было труднее всего, но уезжать совершенно не хотелось. Если бы не случай, который произошёл на прошлой неделе, я бы дождалась своего тридцать первого дня рождения именно там.
Это была обычная прогулка в джунглях в поиске какао-бобов. Я делала это каждую неделю, как только сладкие запасы заканчивались. Вдруг из чащи леса выбежал мальчик, он остановился и взглянул на меня. Он смотрел с какой-то ненавистью в глазах, не присущей ни одном ребёнку, а после сказал: «От судьбы не уйдёшь!». Я бы наверняка забыла этот странный случай, но был один момент: он сказал это на русском языке, а сам был местный. Они английским то почти не владеют, а наш язык и подавно не могут знать. Это был самый настоящий знак.
- Боже, Ама, я была уверена, что ты нашла решение. Разве на всём белом свете нет ничего, что могло бы помочь?
- Есть. Это вы. Только вы знаете всю историю и верите мне. Я хочу попросить вас об одолжении.
- Что ты хочешь, чтобы я сделала?
- Вы закроете меня в надёжном месте. На год. Там будут бетонные стены, запасы еды и книги. Давно хотела прочитать классиков, - наиграно усмехнулась она.
- Подожди, Ама, я уверена, есть менее жёсткое решение. Давай подумаем.
- Нет времени. Мы обсуждали с вами эту проблему три года и так и не нашли решение. Я объездила полмира и так и не нашла решение. Это не вылечить, но можно пережить. Если я буду взаперти, то никому не смогу нанести вред, - отрезала она, повысив немного тон.
- Что от меня требуется?
- Самая малость. За день до моего дня рождения вы закроете меня в этом помещении и спустя день после следующего дня рождения откроете. О еде и воде я позабочусь. Самое главное, ни в коем случае не открывать дверь и даже не подходить к ней в течение года.
- Хорошо, но я должна буду сообщить твоему отцу.
- Прошу не делайте этого. Я умоляю вас. Он ни за что на это не согласится и тогда мне уже ничего не поможет.
- Ама… но если с тобой что-то случится… Я не могу взять на себя эту ответственность.
- Прошу вас! Возможно, вы спасёте жизнь человека, а может, и не одного. Я не хочу никому причинять вред.

Я выдержала долгую паузу.
- Хорошо, - сдалась я неожиданно для себя. – Я сделаю это.

Как я могла на такое согласиться - мне до сих пор не ясно. Я действительно сделала всё, как она просила. Целый год я не могла нормально спать, да и жить как раньше не получалось. Я стала принимать медикаменты, снимающие тревожность, но всё равно продолжала думать о ней. Я старалась загружать себя работой и ждала, когда избавлюсь от этого груза.

Этот день настал. Я ждала этого целый год и, наконец, вставила ключ в замочную скважину. Моя рука дрожала, но движения были довольно резкие, мне поскорей хотелось убедиться, что всё в порядке. Было страшно, что Ама нападёт на меня. Я была готова защищаться. На мой зов она не реагировала и тогда я полностью отворила дверь. Картина, которую я увидела, будет со мной до конца дней. Обезумевшая Ама не нашла другого способа реализовать свои намерения, как биться головой об стену. Она продолжала это делать, пока не раскололся её череп. Засохшие мозги и кровь были по всему полу. Вонь стояла жуткая.

Разумеется, я не стала ничего скрывать, и сама пошла в полицию. Я была уверена, что мне поверят. Ама так и не была никогда признана психически больной. В карте приходилось писать о симптомах при панических атаках. Никто не знал, к чему она готовилась. Отец так сильно страдал после потери единственной дочери, что выступил со стороны обвинения. Вчера состоялся суд, и мне вынесли приговор: пятнадцать лет строгого режима.

Сейчас я сижу в автобусе, который везёт меня в место, где я просижу до своего шестидесятилетия. Я смотрю в окно на природу словно последний раз и задаю себе мысленно вопрос:
- Как ты думаешь, есть в этом мире что-то такое, чего мы никогда бы не смогли изменить?