Построят село Судья и Палач / #79 / 4 место / Konctanciya

«И стали Боги говорить с людьми их же голосами. И на человеке, ставшем голосом Бога, есть особая метка. И есть разные голоса. Но село стоит только тогда, когда из Говорящих в нем есть Судья и Палач. И только первый может разрешить спор между жителями. И только второй может привести смертный приговор в исполнение. Иного быть не может. А без них село перестает существовать. Так повелел верховный Бог Рат».

Первая книга Бытия.

«Дай волю людям, брат. Позволь им жить своим умом, ведь мы не вечны».

Из письма Бога мудрости Хора верховному Богу Рату.

***

Хочешь знать, как князь Богов переспорил? Ну, слушай. Я видел, я слышал, я расскажу. Все началось с того, что у Кузнеца коня увели. Хорош тот конь! Редкой антейской породы, статный, грива огненная до копыт и такой дикий, что только, наверно, Авдейка-дурачок мог его уговорить уйти. Авдейку-то по всей округе знали тем, что со зверьми он разговаривал. Люди его любили не особо, а вот что животные, что дети сразу ему доверяли, даром что странный он был на вид. В вечной своей фуфайке да в лохматой шапке в любую погоду ходил. Дурак дураком, а что не так с животиной, то его звали. Понимал он их. Зайца погладит, корове нашепчет, те успокаивались сразу и лечить себя давали. Кузнецова коня быстро отыскали: фыркал, привязанный в самой чащобе леса. Следопыты же и заметили, что рядом дурачок возится с какой-то птичкой. А как сын князя Кнут сказал, что видел его с конем, то и вовсе в вине Авдейки уверились да схватили его. А ведь раньше именно Кнут крутился вокруг лошади. И так, и сяк, и денег предлагал за нее Кузнецу, а тот все отказывался. Мог ли он коня увести? Мог. Просто из забавы мог. Натешился и бросил в лесу. Но никто о том даже слова не обронил, поскольку Кнут нагл и мстителен. А князь Игнат – справедливый мужик, а детей своих трепетно любит и все им прощает. Даже Кнуту, хотя одни заботы от него, мошенника. А такого коня украсть – это тебе не хухры-мухры. Вот князь и решил виноватого найти, пока сына виновным не сделали.

Привели Авдейку в княжеские хоромы, спрашивает у него Игнат:
– Ты коня увел? Да?

Тот кивает:
– Да, да, да.

Шапку мнет и улыбается виновато. Только князь лоб напряг, чтобы приговор огласить, вбежали Староста да Судья того села, в котором Авдейка жил. Катарина – баба непугливая, сразу на князя напустилась:
– Ты почему нашего Авдея схватил и судишь его без доказательств?

А князь кивает, что дурачок сам признался в проступке. Судья усмехнулась пренебрежительно и спрашивает у пленника:

– Авдейка, а что это у нас звезд на небе будто меньше стало… Не ты ли их стянул?
– Я, я, я, – закивал тот. И снова улыбается виновато.

Катарина и говорит:
– Не того ты схватил, князь. Пусть Боги нас рассудят.

Тут же подернулись у нее глаза белой пеленой, да бухнула она не своим голосом:
– ТВОЙ СЫН ВИНОВЕН, КНЯЗЬ. ТЫ ЛИШИШЬСЯ СЫНА.

Все и поняли, что Рат слово свое нерушимое сказал. Кнут побледнел, на отца оглянулся. Впервые видел его таким смущенным. А кто бы не испугался, если Боги обрекли на смерть. А князь поежился, да давай руку тереть, где у него раньше метка была. Сейчас там шрам. Знаю, что однажды он сам метку срезал в бешенстве и вскричал, что не желает больше быть Говорящим. И смотри: не наказали отступника, а дали ему творить судьбу своими руками. И он сотворил: построил град – первый град, в котором нет Судьи и Палача, и сам вершит справедливость. Таков наш князь… Сила наша и гордость!

***

Слушай, что дальше было. Отдышалась Катарина да хрипит на князя:

– Ты знаешь правила, Игнат. Бог сказал слово. Отдай сына!
– Не отдам, – исподлобья смотрел князь зверем, любого напугает. – Коня в моем граде увели, и сын мой не вашего села. Не отдам!

А Катарина возражает:
– Не за то Боги наказывают Кнута, что он коня увел, а что напраслину взвел на другого человека, еще и не могущего оправдаться. А приговор за то – смерть! Авдейка наш, и судить нам. Не печаль Богов. Если и эту черту переступишь, они не простят.

И такая ярость звонкая встала в княжеской зале, что описать трудно. Ножом можно было резать струны, натянувшиеся между князем и Судьей. Только собрался он что-то рявкнуть, как вбежал в хоромы младший князев сын Васек. Лепечет, отцу на колени лезет, пояс лазурный, что мать подарила, показывает. За ним нянька бежит, покраснела, кается, что не углядела. Не вовремя, конечно, зато воздух стал мягче. Все строги, а нет-нет и улыбнется кто, видя, как свирепый князь ласков с младшеньким. Увела нянька Васека. Князь поглядел на Катарину просто и ясно и сказал наконец:

– Отдам. Завтра.

А Кнут все усмехается криво, да взглядывает на отца, не веря, что тот так поступит.

***

Не торопи. Все расскажу. Видел я своими глазами, как полыхнула деревня почти в один миг. Ох, как горели дома… Видел, как пламя выплясывало свой дикий танец да полоскало на ветру жадные языки, пожирая все, что так щедро подарил ему князь. Люди кричали, животные выли… А он, недвижимый, стоял на холме и глядел, как мечутся жители, пытаясь спасти из огня хоть что-то. Подскакал дружинник, Игнат тяжело спросил, головы не поворачивая:

– Все сделано?
– Да.
– Палач?
– Остался в доме, не спасся.

Князь расслабился так, что аж в шее хрустнуло.

– Ну все, нет Палача – нет беды, – пробормотал он.

У нас же суд может вершить только тот Палач, что принадлежит селу. Вот и нашел ответ князь. Проследить, чтобы новым Палачом село не обзавелось, он может. Боятся в миру нашего Игната. Собственный град построил, Богов не слушает – как его не бояться.

– С остальными что? Тоже не пускать? – спросил дружинник.
– А… Пусть разбегаются, – махнул рукой князь.

И правильно. Без Палача село стоять не будет, зачем лишний грех на душу брать. Кто уйдет по родным в другие деревни, а кто сгинет, не зная, куда приткнуться…

А уже когда догорало село, слышал я, как шептал князь, глядя в черное небо:
– А теперь делайте, что хотите. Не жалею. Не отдам своих детей, сам не подчиняюсь вашей воле и своих потомков тому же учить буду! Я сделал, что мог. А дальше что будет, то будет.

Вот так наш князь Богов переспорил. Потому что может. Потому что не боится. Славьте, люди, Игната! Под его рукой мы в вечной защите, и никто нам не указ!

***

Ветер нес поземкой запах гари, утренний туман бережно укрывал останки домов, кутая их в белесое одеяло. Люди жались у дороги, собирая нехитрый скарб, который пощадило пламя. Судья стояла на пригорке, вглядываясь в даль.

– Куда пойдем, Катарина? – хмуро спросил Староста.
– К горам. Будем кочевать… пока не подрастет новый Палач. Тогда и обоснуемся.

Мимо проскакал Авдейка. Перед ним, держась за поводья, сидел мальчонка лет трех от роду и что-то возбужденно вскрикивал. Сквозь грязь на пояске проглядывала чистая лазурь. Староста и Судья проводили всадников внимательными взглядами.

– Из сына бывшего Палача получится знатный Палач, – уронила Катарина.
– Метка-то на нем есть?
– Есть.
– А если князь догонит?
– Не догонит. Рат нас укроет. А иначе как его слово исполнится?
– Поспешим тогда, – буркнул Староста.

И ушли люди. Не оглядываясь.