Помнить нельзя забыть / #68 / Konctanciya

Я вошел в лабораторию. Она лежит в капсуле, расслабленная и спокойная, под слоем стабилизирующей жидкости. По бесчувственному лицу пробежали тени: видимо, ей приснилось что-то не слишком веселое. Ее отец обернулся на звук моих шагов.

– Принесли?
– Да. Вы поговорили с ней?

Он проигнорировал мой вопрос, нетерпеливо спросил:

– Что сегодня?
– Экскурсия по Парижу. Полный набор: Эйфелева башня, Монмартр, Лувр. Вы разговаривали?
– Да. Она почти не помнит меня, - тоскливо сказал он.
– Ну а что вы хотели? Сейчас в ней больше чужих воспоминаний, чем своих. Она слишком много времени проводит в стазисе. Вы сказали ей, что нужен перерыв? Хотя бы год.
– Не хочет. Там хорошо. Я ее понимаю. Там есть солнце и небо, а не железный потолок.
– Чем дольше она пробудет в стазисе, тем тяжелее будет вытянуть ее оттуда.
– Зачем? Там она счастлива. Кстати…

Его взгляд стал цепким.

– Эта женщина, воспоминания которой вы принесли… У нее же есть ребенок?

Я кивнул, припоминая данные из досье. Знаю его почти наизусть. Сорок два года. До Великого Взрыва была искусствоведом: изучала архитектуру Древнего Рима. Много путешествовала. Сейчас прозябает на Нижнем Ярусе: здесь ее знания никому не нужны.

– Да. Сын. Двенадцать лет.
Он подошел к капсуле, провел ладонью по плексигласу, словно пытался привлечь внимание девушки.
– Моя дочь хочет стать матерью.
– Какой период ее интересует?
– Не период. Все воспоминания: с момента рождения ребенка и до последних дней. Все.
– Она не согласится. Кроме сына у нее никого нет. Да она только ради него и продает воспоминания.
– Попробуйте. Я могу обеспечить им жизнь на Верхнем Ярусе. Там, где живут люди, а не мы - биомусор.
– Жить с сыном, который станет для нее чужим? Она откажется.
– У них будет все, что я могу дать. А я могу многое.
– Послушайте. Это не прогулка по зоопарку или спектакль в оперном театре. В конце концов, есть синтезированные воспоминания на основе фильмов или книг, давайте попробуем…
– Нет! Только живые и отданные добровольно. И только ее. Моей дочери нравятся именно ее воспоминания. Их она проживает полностью.

***

Она долго молчит. Мне кажется, я слышу ее дыхание в телефонной трубке. Как странно: мы научились выживать под землей, собираемся снова отправиться в космос, но древняя кабельная связь стала так распространена. Пластмасса слегка вибрирует в руке от звука ее голоса.

– Я подумаю, – говорит она.

Короткие гудки.

***

Она пришла лишь через три месяца.

– Я согласна.
– Вы уверены?
– Да. Вы сказали, что можете дать моему сыну все, что я попрошу?
– Если это будет в наших силах, – осторожно заметил я.

Она долго собирается с мыслями. Воспользовался этим моментом, чтобы внимательнее разглядеть ее: острые скулы, темные беспокойные глаза, подчеркивающие белизну лица. Может, снова пригласить на свидание? И снова услышать отказ…

– Я хочу, чтобы его взяли в Космический корпус.
– Вы понимаете, о чем просите? В эту программу не берут детей старше пяти лет. Вашему сыну уже двенадцать. Он стар для нее. К тому же… Студенты обучаются и проходят испытания в полной изоляции в течение целых десяти лет. И... Их совершенствуют. Замена почти всех органов на искусственные – всё, чтобы они могли выжить. Почти всех, слышите?
– Знаю. Вы можете его устроить. Это я тоже знаю. И он будет жить. Не здесь, а там. Он увидит солнце и небо.

***

Сегодня последняя процедура. А их было немало: извлечь столько лет из памяти оказалось сложнее, чем мы думали. Она выглядела спокойной, хотя легкая дрожь пальцев выдавала волнение. Ассистент проворно опутал ее проводами, подсоединил датчики.

– Готовы?
– Да.

Когда она отключилась, за дело взялись наноэлектроды: погрузились в подкорку, шустро копаясь в нейронных связях. Блоки воспоминаний вспыхивали на экране, мелькали одно за другим. Вгляделся в одно из изображений. Что-то было не так. Но что именно? После того, как она проснулась, попросил ее задержаться. Она медленно и сонно моргала, еще не отошла после процедуры.

– Все в порядке?
– Сейчас проверим. Смотрите на экран. Что-то вам знакомо?

Я внимательно следил за ее реакцией. Она равнодушно смотрела на мелькающие картинки, взгляд бездумно скользил, не задерживаясь ни на одной.

– Нет.

Посмотрел на ассистента. Тот кивнул, не отрывая взгляда от датчиков. Чисто.

Напоследок она лишь спросила:

– Оплата поступит как обычно?
– Да.

Что именно ей пришлось забыть, не спрашивает. Никогда.

Уже вечером, задумчиво просматривая ее досье, понял, что меня смутило. На лице у ее сына из воспоминаний был шрам. А у настоящего – нет. Я должен был все перепроверить и отправить доклад, но не стал этого делать. В конце концов, воспоминания заняли новое место и успешно прижились. А я, возможно, ошибся. Если нет… Это уже неважно.

***

Спустя десять лет.

– … Собираюсь подписать бессрочный контракт. Полет на Проксима Центавра B - слыхал о такой? Ты подписал?

Конечно, он слышал. Разговоры об этом не прекращались уже давно. Экспедиция с билетом в один конец. Просто не хватит времени, чтобы вернуться на Землю. Да и нужно ли? Умирающая планета отдала им все, что могла. Колыбель жизни медленно, но верно превращалась в могилу. Будущее за колониями на Марсе и других планетах, список которых увеличивался. Тоже медленно, но верно.

– Пока нет.
– Почему?
– Сначала хочу навестить мать.
– Ха. Ха. Ха.

Металлический смех друга звучал странно, но он привык. Его собственный смех звучал так же.

– Она тебя не помнит, ты же знаешь.
– Пусть.

***

Она открыла дверь. Совсем не постарела. С опаской вгляделась в двухметровую фигуру перед собой, в глазах мелькнуло понимание.

– Ты?!

Порывисто шагнула к нему. Он осторожно сжал ее в объятиях.

– Да.

Уже позже, когда они поговорили обо всем на свете, он спросил:

– Как ты смогла не забыть меня? Ведь извлечение воспоминаний не оставляет следов в памяти.
– О, дорогой.

Мать с любовью посмотрела на него. Ее не смущал его вид, хотя от полимерной плоти не осталось почти ничего, ее место заняли титан и композит.

– Сначала я хотела взять что-нибудь из книг. Но это было опасно – они могли распознать, что данные синтезированы. И я придумала воспоминания о тебе заново. Вернее, о твоем несуществующем брате-близнеце. Он, конечно, отличался от тебя. Там пятно. Тут небольшой скол. Так, чтобы только я знала, что это не ты. Хотя мне кажется, доктор о чем-то догадался. Как же я боялась, что перепутаю выдуманные воспоминания с настоящими! Но еще больше я боялась тебя забыть.
– Придумала… Но это невозможно. Воображение недоступно нам технически.
– Да. Но это же я собирала тебя своими руками, каждую из шестнадцати больших и малых сердцевин, создавала все микросхемы, сама варила волокно для твоих мышц. Это я видела, как в твоих окулярах впервые зажегся огонь жизни. А потом растила тебя, каждый день писала для тебя новые и новые программы. Я не могла позволить отнять это у меня.
– Мама…

***

Биоандроид мужской модернизированный АМ-65038 подписал первый контракт с людьми на минимальный срок: три года работы в марсианских колониях.