Чертовщина

Ничего, пустяки, всё в порядке,
Все тревоги твои -- не всерьёз.
Затерялось сердце на грядке
Среди кем-то посаженных роз.

Я ломал их не ради скуки,
Кепку вором стянув на лоб.
И колючками жёг мне руки
Красно-розовый этот сугроб.

Но дорог ведь не сыщешь без пыли,
То-то мутью окон звеня,
Всё мне пальцы чьи-то грозили,
Будто вслед проклинали меня.

Только было не в чьей-то власти
Преградить хоть на миг мой путь.
Я был здорово пьян... от счастья
И от счастья безумный чуть-чуть.

Вилась улица чернью стылой,
Наглотавшись ночи уже.
Лишь луною окно светило
На до боли родном этаже.

Отзвенела звонка серенада,
И не сразу я понял тогда,
Что и слов говорить не надо,
Что расстались, так вдруг, навсегда.

Но бросалась она словами:
Что всему есть на свете предел,
Что с любовью своей и цветами
Я уж всем до чертей надоел.

Что любовь ей нужна попроще,
Чтобы в жизнь глядеть посмелей.
А моя одичалая роща
Пусть шумит не у этих дверей.

...Тихо к низу порхнула стая
Драгоценных осколков зари.
И невольно глазами моргая,
Я стоял у закрытой двери.

Видно к чёрту текли дороги,
Без конца погружаясь в тьму.
И невольно тащились ноги
Почему-то всё к дому тому.

Там всё жались цветы без ответа,
Что какой в этих розах прок.
Лишь с окна, как ответ на это,
Тихо блеял ехидный смешок.

И трощил я их в злобном припадке,
И обида душила до слёз.
...И осталось лишь сердце на грядке
Среди сдуру раздавленных роз.

Через тернии, слезы и горе,
Я прошел очень много дорог.
Знал не мало красивых историй,
Но свою из них выбрать не мог.

Выделять хоть одну среди прочих,
Чтоб сказать: "Это все про меня!"
Только свежие сказки пророчил
Новый день, вновь в дорогу маня.

Эльдорадо вдали, парус алый,
Путь намечен, очерчен, открыт.
Было всё... а потом вдруг не стало
Только пара разбитых корыт.

Зачем писать стихи? Ответьте мне друзья.
Ведь дело это лишнее, и реже - непристойное.
Зачем вам портиться, и быть такими же, как я?
Зачем междоусобицы, а иногда и незаконные.

И многие мне скажут: "Ты вроде шута!
Не видишь смысла в том прекрасном желании,
Ложатся буковки в строчки красиво когда,
И мы тому радуемся, омутняя сознание."

Я не пишу стихи для сцены, я пишу их для себя.
Для той, которую любил любовью незабвенною,
Для той, что музой считал, без нее я не видел меня.
А теперь вот пишу их для вас, чужеземные.

Долгая дорога

Воздух морозный без дна,
А мне он — всего в глоток.
В небе цветёт луна.
А по земле — снежок.

Ветки метелят вразмах
Ворохом искры в рот.
И поцелуем в губах
Тает горячий лёд.

И крепко скуля с тоски,
Пурга серошкурым зверьём
Сгрызает луны лепестки
На пастбище диком своём.

Травы ледяной покос
Срывает метели прыть.
И мир до костей промёрз,
И больше не просит жить.

А я, пусть не так одет,
Лишь телом тепло храня,
За пазухой грею букет,
Что сам согревает меня.

В окно достучусь рукой,
Сказать что-то — зубы свело.
А в доме твоём — покой,
Что в теле твоём тепло.

Тогда, тыщу лет назад,
Мы так же стояли вдвоём.
Свечами дрожал мой взгляд,
Что в зеркале, в взгляде твоём.

Я так благодарен судьбе
За всё, что в себе донёс!
…Как долго я шёл к тебе
С букетом примятых роз.

Есть в мире темы, что сидят
В уме поэта как занозы.
Кому-то рай, кому-то ад,
А вам, так понимаю, розы.

Цветы прекрасные, слов нет,
Шелк лепестков шипам контрастом,
И не один уже поэт
Их воспевал излишне часто.

Но что для вас сплетенье роз,
Шипы, пронзающие кожу?
Вы их несете сквозь мороз
Чтобы отдать, любовь тревожа.

А что в награду? Свет? Тепло?
Иль время, что извечно с нами,
Что, словно снегом замело
Уколы острыми шипами...

* * *
Он вроде жизнь украсить рад,
Для многих – стержень, гвоздь, опора!
Тут Черт показывает зад
Без трёпа лишнего и спора.

Холуйство есть в премудрых лбах,
Есть верность тех, кто злы и тупы.
Есть Бог,
Есть Поп,
Есть Царь,
Есть Страх.
И Трупы, Трупы, Трупы, Трупы…

Так просто…
Пафосный апрель,
Души мелодия
И распустившиеся листья.

Так просто…
Грустные глаза,
Мобильный номер
И не принятые вызовы.

Так… просто…
Выпито вино,
Забыты лица
И не сыграны сюжеты.

Совсем непросто.
Памяти строка,
Клочок бумаги
И души минувшие границы.

Так просто... Пафосный апрель,
И распустившиеся листья
Сквозь зелень их стремился ввысь я
На неба облачную "Гжель".

Так просто... Грустные глаза,
Звонков пропущенных мгновенья,
Когда превозмогая лень я
Вновь отпускаю тормоза.

Так просто... Выпито вино
И не доиграны сюжеты,
А на последнем этаже ты
Меня забудешь все равно.

Непросто. Памяти строка
Души минувшие границы,
Клочков бумаги вереницы
И стих, как пуля у виска.

Идолопоклонник

Серые голуби на осинах замерли,
Серые идолы смотрят с высоты.
А там, на переулке, у дороги с краю -
Церковь голубая, желтые кресты.

Идолопоклонник... богу я не кланяюсь.
Поклонился б голубю, да не знаю как.
Он сидит высОко, молча и печально,
И того не знает он, что я ему не враг.

То ли кошка черная веру подорвала,
То ли камень брошенный зацепил крыло.
Так хотелось с верою всё начать сначала,
А начать сначала мне не повезло.

Церкви ли, мечети ли,
Капища и пагоды,
Истины бессвязные
Больше ни хрена.
Все углы пометили
Словно волчьи ягоды,
Идолы-то разные,
Только суть одна.
Мистицизм привычного
Это их коронное,
Алчность и двуличие
Словно в горле ком.
Хочешь необычного -
Верь в потустороннее,
Только вот наличные
Вкладывай с умом.

Эта тема как музы обитель.
Заглянул – и Пегас тут как тут.
Бьет копытом и ржет. А любитель
Вместе с профи стараются, жгут.

Словом колким, как будто рапирой,
Правоту доказать норовят.
Здесь флегматики есть и задиры,
И для них это словно обряд.

«Здесь не в рифму, а здесь нету смысла,
Это скучно, а это смешно»...
Даже если затишье повисло,
То всех тянет сюда всё равно.

И пока кто-то точит рапиру,
Ни минуты не стоит терять -
Доставайте скорее вы лиру
И пишите, пишите опять!

С понедельника и до субботы,
А бывает и по выходным,
Бьются с мельницами Дон Кихоты
Да и Санчи, примкнувшие к ним.

Копья, луки иль, скажем, рапиры,
Что так истово точит поэт,
Открывают прекрасное миру.
Где такого почти уже нет.

В поэтическом нашем болоте,
В нашей литературной избе
Каждый видит себя в Дон Кихоте,
Или же Дон Кихота в себе.

Лишь немногие, старые очень,
Отойдя от насущных забот,
Свои лопасти злобные точат,
Дабы не заржавел Дон Кихот.

Скоро эта обитель талантов
Неспеша расклюёт вороньё,
А пока что седлай Росинанта,
И готовь поострее копьё.

Потому что средь многих безделиц,
Пока сердце неровно стучит,
На Адвеге есть несколько мельниц
О которые бьётся Пиит))))

Путник

Там, где холмы вразлёт
Вгрызаются в черни простор,
В мир кто-то тихо войдёт
И разведёт костёр.

Сядет в обнимку с огнём,
Житьем человечьим томим.
Все дрязги и выгоды в нём
Он мирно оставил другим.

Из сумки выложит кладь,
Сверчков созовёт за пир.
И станет неспешно жевать,
И молча глядеть на Мир.

Где
в чёрной мути вода
Дышит холодной змеёй.
И только лишь иногда
Мерцает своей чешуёй.

В грозном пастбище звёзд
Пасётся тучка тайком.
Неба распахнутый рот
Плещет грудным языком.

Груди холмов теребя,
Целует ветер взасос.
Звездою капля дождя
Запуталась в ночи волос.

Или то ангелов лёт,
А может брех сатаны...
Он ляжет в траву и уйдёт
Подальше в желанные сны.

Растает он в мире сыром,
Ночною росою пьян,
И молча притопит крылом
Земные тревоги славян.

И будто не наяву,
Сквозь горизонта сруб
Заря зацелует траву
Припухлостью крашеных губ.

Заблещет росой с утра.
Глядишь, а того уж нет,
Кто тёплой гарью костра
На время оставил след.

((для ясности: Валы - огромная глиняная крепость 18 в. последи города - насыпь в виде звезды; Ингул - река; иногда город называют "маленьким Парижем"; в его верхней точке - статуя Ангела))

Возвращение

Тишь. Да травищи, да росы в колено,
Да ужом ускользающая в бездаль тропа.
Над степью барашки золотистое сено
Стригут из солнечного снопа.

Привиделось, или на деле,
Туман, что яд, и свист палаша.
Вниз голова в опрокинутом теле,
Пухом тополиным отлетает душа.

И Бог терпеливый, Бог всесильный,
Устав выгребать кровавый мул,
Вздыбил над степью звезду из глины,
Отпил с Ингула и душу вдохнул.

А там и город по царской воле,
Подмяв под себя ковыля настил,
Сквозь кровь казачью, на рваном поле
Врос в граниты и корни пустил.

И замер город, покорный Знаку,
Весь в мирных снах и тихих делах…
Но видно бешеную собаку
Зарыли где-то в твоих валах.

Я, как и ты, всё из той же глины,
Хотя и признаться в том нелегко,
Как я готов с оскалом звериным
До тошноты пить твоё молоко.

Каждым цветком твоим, каждой веткой
В солнце ласкаться, как Бог в раю.
Или собакою с черной меткой
Лакать из лужи луну твою.

А ты отвергал меня, как чужого.
Ты корчил рожи мне дико вслед.
Ты ненавидел снова и снова
Шепота моего щемящий бред.

По-одиночке, а то и скопом
Тебя ошаманили бубненьем слов.
Но!
Обливаясь хвалебным сиропом,
Ты презирал своих холуёв.

Проулков махровых пьянь объятий,
Холёного центра чужая родня…
Я знаю, маленький мой предатель,
Я точно знаю, ты любишь меня.

Весь в снах золотых, что в лучах каретных,
Ты лгал, ворожил мне в пути непростом,
Что может я твой величайший из смертных,
А может… бессмертный? Кто знает о том…

А небе омуты грома и света,
Ливнем хлещет с вокзальных крыш.
И всё равно --
да! я знаю про это --
Ты рад мне,
маленький мой Париж!

Я -- гость желанный, я -- путник нежданный,
Я -- блудный сын, что спешит домой.
Я ненавижу тебя
За тайну
этой любви,
Дивный ангел мой.

Пусть будет последнее. Думаю, я уже надоел.)

Пиши еще, только выкладывай по одному, а не как в #10926. Легче грызть персонально каждое стихо. С уважением.

Вы грызть умеете неплохо,
Порою чувствуя кураж.
Нашли вот простачка и лоха,
О, пародист всеядный наш!

Всему есть край, всему есть время.
И так всегда - слегка, едва,
Как капельки (по капле в темя)
Текут ответные слова.