Нельзя любить раба как господина.
Раб, будучи высоко вознесен,
Все ж знает, что обласкан не по чину,
Без права в сонм богов допущен он.

Не приближай же жалкого раба
И не зови его в опочивальню.
Усвоил он одно, что жизнь - борьба
И участь побежденного печальна.

И первым он наносит свой удар,
Войны холодной грозный провозвестник,
Саму любовь - прекрасный божий дар,
Готов он превратить в орудье мести.

И знает он, как горько униженье,
И ведает, как сладко унижать,
И он мечтает рабское терпенье,
Как золотой, небрежно разменять.

Нельзя любить раба как господина.
Раб, будучи высоко вознесен,
Все ж знает, что обласкан не по чину,
Без права в сонм богов допущен он.

[ссылки видны только авторизованным пользователям]

Если из современных, то вот этот понравился

***
Я сжигаю ненужные вещи
и бросаю ненужных людей.
Знаю: этот сон будет вещим.
Пусть он сбудется
поскорей.

Лес шагает вдоль узкой дороги,
под колеса бросается снег.
Боже, ты помогаешь убогим.
Я убог.
Помоги же мне.

Минус тридцать. Рисует граффити
холод на лобовом стекле.
На олене с оленем свитер,
колокольчик звенит на руке.

Закурить. Не курил два года.
Чуть заносит, вцепляюсь в руль.

[Наслаждайся своей свободой.
Наслаждайся,
глотай
и жуй.]

Как зовут меня - Кай или Каин?
- отвечай, Отче наш, да не лги.
И большими своими руками,
из осколков меня
собери.

Двадцать лет - узелком на память.
И никто не ждет.
Никого не жду.

Я смертельно, критически ранен,
/кровь течет, наложите жгут/.

Еще тысяча метров до цели.
На обочине, древний старик
голосует.
Я был бы зверем,
отказавшись его подвезти.

Бородатый, похож на Санту,
улыбается и смешит.
Едет к внучке (зовут Самантой),
говорит,
говорит,
говорит.

Я молчу, как всегда - угрюмо.
Мимо уха его слова.
Усмехается: ''знаешь, юноша,
мы с тобой знакомы едва,
но я все же открою тайну -
я волшебник.
Нет, я не пьян.
Ты смурной, нелюдимый, печальный.
Чудеса избегают тебя''.

Тянет руку, плеча касаясь,
мне показывает бутылёк.
В нем прозрачная жидкость сверкает,
серебрится, как хрупкий лёд.

''Мой подарок тебе, приятель,
потерявшему веру в любовь.
Выпьешь - и обретешь свое счастье.
Настоящее волшебство''.

Он сошел через триста метров,
напоследок кивнув слегка.
Улыбнулся легко, приветливо:
''С Новым годом, сынок!
Пока''.

*
Тридцать первое. День завьюжило.
Вот ее город, улица, дом.
Дверь парадная, непослушная,
замяукала диким котом.

Убежать.

Два пролета лестничных.
Я сжимаю в руке бутылёк.
"Дай мне смелость любить эту женщину''.

|волшебство|

Делаю
глоток.

***
Мы сцепились, как дикие звери,
в спину ржавый врезается гвоздь. Ее пальцы скользят по шее, ее руки - стилетом, сквозь. Эта смелость бежит по венам, и не страшен ни черт ни Бог. Ударяюсь затылком об стену. Настоящее волшебство. *** Год прошел. Принимай как данность. Если спросите - счастье есть. Рядом та, с кем я встречу старость. Рядом те, с кем я тоже ''есть''. Супермаркет, стоим у кассы, сзади, трогает за плечо, улыбаясь хитро и ласково, мой знакомец - колдун-старичок. ''Здравствуй! Рад видеть давнего друга. Значит, все же нашел чудеса?'' Посмеялись, пожали руки, Касса, очередь подошла. Напоследок решил оглянуться: ''что же было в бутылке тогда?'' А старик, как всегда, ухмыльнулся: ''это просто была вода''.

Как пояса концы — налево и направо
Расходятся сперва, чтоб вместе их связать, —
Так мы с тобой:
Расстанемся — но, право,
Лишь для того, чтоб встретиться опять!

Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки
В горах, покрытых дымкою тумана, —
Не утомится взор!
И ты, как те цветы…
И любоваться я тобою не устану!

Как тает иней, павший на цветы
Расцветших хризантем невдалеке от дома,
Где я живу, —
Так, жизнь, растаешь ты,
Исполненная нежною любовью!

Когда я слышу грустный плач сверчка,
Печально мне.
Легка одежда летом…
Ах, не пресытилось ли сердце у тебя?
мне кажется порой, что прежних чувств уж нету…

Такой же аромат и цвет у вишен был…
И как тогда, в давно минувший год,
Они цветут опять!
Но я уже другой…
Прошло немало лет, и я уже не тот…

Все склоны дальней Ёсину-горы
Сверкают белизной раскрывшихся цветов.
И вот мне кажется,
Что белые цветы
Не вишни лепестки, а просто снег…

Ночь ли темна, не знаешь ли дороги
Кукушка, заблудившаяся здесь?
Все мечется она…
Рыдает возле кровли
И все никак не может упорхнуть!

Хоть называют участь нашу горькой
За то, что жизнь — как пена на воде,
За то, что все непрочно на земле, —
и все же, продолжая жить на свете,
Надеждой вновь и вновь исполнен я!

(Ки-но Томонори)

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

(Пастернак)

У меня такой смешной казус вышел с этим стихотворением. Меня кесарили под эту песню и я лежала и думала - какая все-таки чудесная эта Ахматова. Назову дочку в её честь Анной Андреевной. И назвала. А через полгода до меня дошло, что это Пастернак был)).

Хорошо, что так поздно дошло) А то назвали бы дочку Борисом Леонидовичем))

Вполне, кстати... Узисты до последнего предсказывали на своей кофейной гуще мальчика. Даже забирать пришлось в голубом уголке))