- Неее, - уперся пИнгвин, - иди к Тамаре, а я с керамзитобетоном дружу - он мягкий, пушистый и молчит. А ты обзываешься - я же гордый, в самом расцвете сил птиц пИнгвин и со всякими сомнительными личностями дел не имею. Как-то попробовал - перья год выращивал.
- Ты чирикай тихо-тихо, Тоже птиц нашелся мне! Ща как крикну - где ты, лихо, Прибежит Тамара с дреколье. И тогда узнаешь бедный, Что такое перья дыбом, Сразу станешь в белом бледный Призрак Пингвина - бе-бе
- Хм... - пингвин удивленно почесал перья на макушке. - А не маловато будет? С твоими бесконечными руками-ногами-головами тебе нужно, как минимум, пять Тамар...
Вахтанг познакомился с Тамарой давно, еще в прошлом веке. Тогда он играл на пионерском барабане в школьном ансамбле. А Тамара была поэтессой...
– Слюши, как тьебя зовут? – спросил он, когда увидел ее. – Тама-ара-а – нараспев ответила поэтесса.
Вахтангу Тамара понравилась. Он позвал ее к себе жить, и она согласилась. Потому что у него была отдельная квартира, а поэтесса жила в общежитии ткацкой фабрики «Красная коммунарка» вместе с ярой блудницей Мартой Скавронской и склонной к алкоголизму Настасьей Филипповной Барашковой.
Сначала они жили просто так. Потом – как мужчина с женщиной. И в моменты, когда Вахтанг жил с поэтессой, как с женщиной, и старался изо всех сил, поэтесса в уме слагала стихи, а когда он заканчивал свои действия, вставала с кушетки и заносила придуманные стихи на бумагу.
Так они прожили месяц. Потом два. Готовил еду и мыл посуду Вахтанг. Ведь поэтессе было некогда: она сочиняла стихи. А еще в перерывах между концертами и мытьем посуды Вахтанг пылесосил квартиру, делал влажную уборку, выносил мусор и ходил в магазин за продуктами. А поэтесса Тамара сидела на диване с ногами и писала в тетрадочку стихи...
Роза здесь в саду алеет, по полям цветы везде. И садовник не посмеет запретить расти траве...
Поэтесса прочитала эти строки Вахтангу, когда он, нагруженный авоськами, возвратился из продуктового магазина. – Нет, – в сердцах заметил Вахтанг. – Я бы написал четвертую строчку иначе. – А как бы ты ее написал? – с интересом спросила Тамара. – А вот так, – ответил будущий лауреат и громко продекламировал...
Тамара обиделась и два дня не разговаривала с Вахтангом. А потом все пошло по-прежнему: Тамара сочиняла стихи, а Вахтанг готовил еду, мыл посуду, пылесосил квартиру, делал влажную уборку, выносил мусор и ходил в магазин за продуктами...
Однажды, когда Тамара возвращалась ночью с очередных поэтических посиделок, она нашла свои вещи выставленными на лестничной площадке у входной двери.
Она звонила, стучала в дверь кулачками и носками осенних сапог, купленных ей Вахтангом, но он не слышал. Потому что заткнул уши ватой и крепко спал. И поэтесса, потоптавшись у двери Вахтанга полтора часа, ушла. Обратно к себе в общагу.
А израстроенный Вахтанг ушел в горы. И стал сниматься в кино...
Они жили долго и счастливо и... нет, не умерли в один день. И вообще не умерли. Просто Вахтанг вел бурную гастрольную жизнь, а Тамаре было скучно одной в отдельной квартире. И она ушла. А Вахтанг, вернувшись из очередных гастролей, этого даже не заметил и продолжал думать, что живет с Тамарой, впопыхах принимая за нее то диван, то кресло, то кота... А потом ушел и он, ему стало тесно в отдельной квартире, и он решил обзавестись отдельным канадским домиком.
И вот теперь, уже в другом веке, они встретились снова. В первый момент они не узнали друг друга. В первые сутки - тоже. И лишь на третью ночь, проведенную вместе, память вернулась к ним практически одновременно. Они вспомнили все! - Египетская мумия! - радостно вскрикнул Вахтанг, глядя Тамаре в единственный заплывший глаз. - Геронтофил! - с нежностью ответила Тамара.
Луна смотрела на них в окно и улыбалась. Где-то бродила одинокая гармонь. В геленджикском порту моряк вразвалочку сошел на берег. Мягко падали, кружась по часовой стрелке, снежинки. Улыбалась баба Настя, обнажая розовые десны, уздечку нижней губы, шершавый язык, мягкое нёбо, гипертрофированные миндалины, надгортанник и лимфатические фолликулы. Здоровенный мужик в милицейской шинели, оторвав фальшивую ногу у какого-то несчастного, высыпал из нее белый порошок, злорадно приговаривая: - Кокаино. Жук-навозник катил перед собой темный шарик того, что обычно остается от человека, когда он посидит. Словом, жизнь шла своим чередом...
- Че лыбишься? - недовольно крикнул Вахтанг улыбающейся луне. - А я чо, я ничо, я это... радываюсь! - виновато запричитала баба Настя. - Дык, ведь поймал окаянного наркоторговца, как не лыбиться? Премию же дадут! - бодро откликнулся полиционер. - Че ж не лыбиться-то, если этот идиот всего лишь фальшивую ногу оторвал? А ведь мог бы, гад, и настоящую открутить, с него станется! - вторил ему довольный наркодилер. - Глянь, какую я красоту сваял, вот и лыблюсь! - гордо показывая результат совместного с Вахтангом труда.
"Какие приятные и отзывчивые у нас люди!" - подумал Вахтанг, нежно обвивая щупальцем тамарину ногу...
А в это время в утесах керамзитобетона приоткрылся потайной люк, и из недр выставился тонкий перископ, покрутился и остановил свой не предвещающий ничего хорошего взгляд на крыше канадского домика. Вахтанг лично крыл ее профнастилом по инструкции за 0,5 у.е. килознак и очень гордился своей работой. Однако хозяин перископа все-таки углядел на ней...
- Да пошел ты, - огрызнулся перископ, мало того что заставляешь оборзевать, не обозя..., тьфу, короче, зырить на вяские непотребства, так еще и выражовыаешься непонятно. Ща вот как засандалю в глаз окуляром! Шо? - опершил наблюдатель. - Да я тебя труба кривая как ща....
Наблюдатель не договорил. На перископ всей своей массой, помноженной на ускорение и на что-то там еще, обрушился глупый пИнгвин, которого Тамара надоумила учиться летать. Она думала, что это занятие отвадит птицу от воровства плюшек на ее кухне. Но получилось иначе. ПИнгвин упал на перископ и вдавил его в грунт. Ненадлежащие крепления блоков керамзитобетона посыпались вниз, завалив останки макета летающей тарелки, в которой обитал...
...Вахтанг, который обитал там прячась от Тамары. Увидев это безобразие, Вахтанг вытащил за шкирку сморщенного старичка с крючковатым носом и дебильным выражением на лице. - Ты кто? - взревел Вахтанг. - Ты как посмел! Да я тебя Тамаре на опыты отдам. Она тебя узлом как эту недоделанную трубу завяжет. Скажу, что ты наш алаш любви порушил. Старичок вяло трепыхаясь в хилой руке Вахтанга хлопал голубенькими глазками и пускал слюну. Ему было уже все равно - цель всей его жизни, его любимый и обожаемый перископ восстановлению не подлежал. По любовно отшлифованными останкам и голубым линзам медленно и вальяжно прошелся луч света. Неожиданно перископ полыхнул яркой вспышкой...
Публикация комментариев и создание новых тем на форуме Адвего для текущего аккаунта ограничено. Подробная информация и связь с администрацией: https://advego.com/v2/support/ban/forum/1186
