Продолжаю знакомиться с наследием лингвиста Максима Кронгауза. Сегодня немного о его книге "Самоучитель олбанского".

Шутка про "учи олбанский" давно стала историей интернета и отражением агрессии толпы в отношении инаковости. Сейчас, наверное, мало кто помнит, что фраза имела под собой акт кибернетического насилия над опонентом. Тем более, после этого использовать выражение с уничижительным оттенком "олбанский" при наличии государственного "албанского" из уст профессионала, занимающегося семиотикой и семантикой, звучит неловко.

Во-первых, это косвенное оскорбление уровня развития страны, которая стала тригером российской шутки. Во-вторых, это сленг, ориентированный на определенный уровень читающей аудитории, мягко говоря, люмпенов. В-третьих, это рекламная фича, рассчитанная на креатив заголовка, так интересен матерящийся интеллектуал в среде зэка. И показалось, что "русский язык", даже при обсуждении его странных форматов, достоин более уважительного отношения со стороны профессионалов.

Если лингвисты начнут налево и направо пинать говорящих, скоро наука лишится лингвистов, но аудитория при этом свой уровень не поднимет. Вообщем, по многим критериям название книги показалось не очень удачным.

Рассуждая о "модус вивенди" современного лексикона, Максим Кронгауз дал интервью ресурсу "Газета.Ру". Статья чем-то напоминает претенциозность названия книги и имеет явный гендерный привкус. Так дразнят быка на корриде, троллят. К слову сказать, перечитываю форум о "Пустоте" почти как психологический детектив. Есть там один персонаж, который на атасе у троллинга, но более всего меня удивило то, что этот троллинг замечен только форумчанами, значит, он выгоден.

Ну а теперь, о троллинге лингвиста и семиота. Статья называется "В интернет пришла огромная масса девочек". от 10.04.2013. Интересно, что газета с ней она вышла в день трехлетия страшной трагедии под Смоленском. Случайно? Может быть.
Вот ее основные посылы, реплики, боль за логос:

- "Я считаю, что "олбанский язык" — язык не одной культуры, как это было в случае с "языком падонкаф", это язык, на котором м ы в с е пишем, войдя в интернет". Вот так, одним предложением профи семантик создал новый язык международного общения. Поздравляю вас, олбанцы.

- С появлением интернета к письму были привлечены огромные массы, которые раньше не писали...кроме отчета по работе и служебной записки..советская школа выработала в нас..стыд ошибки...(для масс это разрешалось, но только на заборе). Вопрос стал ребром: либо стыдиться и не общаться, либо общаться и не стыдиться. Падонки помогли преодолеть этот стыд, превратив неграмотность в игру.

Снобизм в отношении людей нижнего уровня социальной лестницы — великодержавное все. Недавно изучались истории меценатства Саввы Морозова, дворян Строгоновых, вышедших из купеческого подполья, и там это очень хорошо показано. Здесь лингвист объясняет законы языка на уровне бабок у подъезда. Забыли как пишется "жи-ши" и решили придумать свой новояз. Показалось, такая градация на "пришлых" и профи, которыми автор считает класс журналистов, писателей, ученых, превращает язык в ту тряпку, благодаря которой так легко управлять массами. И эта история разворачивается сегодня на глазах. Показалось, что все-таки у лингвистов другое предназначение. И вопрос о языке паднокоф автором не изучен. Слишком банальная мотивация, там все глубже и интереснее. Приходилось изучать и заниматься этим.

- Одна из важных культурных парадигм, которая пришла на смену "падонкам" — это "новая сентиментальность". Этакие девчушки, "ванильки", "няшечки", которые оттеснили "падонкаф". Массовая девчачья культура играет огромную роль не только в нашем обществе.

Определение женской аудитории юношеского периода как "девчушки" и "девчачья" чем-то напомнило старое советское "мальчуковые", здесь от комментариев воздержусь, чтобы не влиться в волну гендерного влияния, пока еще не выбрался из "олбанского" плена.
Объясняя функцию лайков, автор назвал их "механическим клише заполнения пустоты" (!) вспомнил последний конкурс. Вторая их роль — костыль для участия в диалоге для тех, у кого слова застревают в подсознании, а поговорить хочется. Неплохое определение, но все-таки от лингвиста хотелось услышать профессиональное объяснение причин "страха чистого листа" и "наведенной немоты".

Продолжение интервью не порадовало ни открытиями, ни откровениями. Если же говорить о стилистике устной речи самого лингвиста, то она, видимо, под влиянием нового международного, изобилует просторечьями, клише и не очень похожа на то, что раньше делали Д.С.Лихачев, Ю.Лотман и другие филологи, которые занимались наукой, но когда "опускались" до уровня ее популяризации, все-таки разговаривали на грамотном современном русском языке, а не на придуманном международном.

В другой книге автора с очень кликабельным заголовком — "Русский язык на грани нервного срыва", тоже написанной более на подложке эмоциональной волны, чем скучной лингвистической аналитики, нашему брату дали такое определение:

"Райтер (или копирайтер) - абстрактная функция чего-то делания с текстом."

И напоследок перл от семиота и семантика: "Хуже всех приходится детям". Здесь нет грубой ошибки, просто уровень...

Хотелось бы узнать ваше мнение по одному очень волнующему меня вопросу. Начиная с какого возраста в литературном произведении молодого человека нужно перестать называть "парень" и следует начинать называть "мужчина". Да и вообще, уместно ли в современной литературе употреблять слово "парень"?

Все очень ситуативно и зависит от того, кто в тексте употребляет слово "парень/мужчина", в отношении кого
с какой целью, в какой ситуации.
Автор, при описании образа, персонаж при обращении и во время какого-то диалога.
Степень "амортизации" парня/героя тоже эту градацию сдвигают. Это может быть нечто вроде стереотипного обращения, где парнями называют вроде (мистер, пан) в обобщенном варианте. А может иронически. Всяко может. Поэтому точный биологический градиент дать не могу. Зависит от контекста. Условно, для меня парнем могут оставаться герои до 23-24. Но это шатко.

Именно автор, при описании героя - стереотипного жителя своего социума. Условия обычные, повествование от лица автора.

Свою условную шкалу "парня" выше написал. Но опять, все условно.
1. Если он описывается как коммуникатор (хороший парень), то возраст очень волатилен от указанного + - 3-4 года.
2. Если в его подаче важен социальный статус ("парней так много холостых"), то волатильность в сторону + возрастает, где-то до сорока позиционирующие себя осознанными холостяками, могут вполне оставаться парнями.
3. Если дается описание, отстраненное от его штампа в паспорте, уровня коммуникабельности, социального слоя, а как просто человека, то, наверное, можно его вписать в уровень "молодого мужчины", то есть парня, в том значении, которое привел ранее.
4. В плане иронии, благодаря фразеологизму (или баяну) "хороший парень - не профессия", это определение можно использовать и для лиц, увлеченных дамами постбальзаковского периода, то есть, неограниченно.

Чек-лист

1. Душа компании - от 15 до 27
2. Последний шанс - от 23 до 40
3. Просто человек - до 23-24
4. Иронически +∞

Наши мнения совпали. Я тоже считаю, что холостого бездетного молодого человека автор произведения вполне может называть парнем. Как минимум до достижения им 22-23 лет.
Спасибо, вы меня успокоили.

Рискнул методом тыка прочитать одну страницу детектива. Раньше текст не читал и читать не собираюсь. Пока.
Начало 22 главы "Плохая репутация Курочки Рябы".

1. Логика

"На двери магазина висело объявление: «В связи с аварией мы временно закрыты. Приносим извинения за неудобство». Я подергала ручку двери и стала оглядываться."

Порядок действий. Зачем дергала, если прочитала?

2. Стилистика

"За рулем сидел парень (ку Препод), он копался в телефоне."
Хорошо, хоть не окапывался...Выражение "за рулем" из-за того, что его значение смещено в сторону притяжательности (за рулем скорой был, за рулем троллейбуса, вчера за рулем был) в номинативе по образцу: у двери стоял, на полу сидел, - почти не воспринимается. Ну а с вскапыванием экрана и вовсе выглядит комильфо.
"водитель оторвался от увлекательного занятия". "Увлекательное" внимание поглощает, когда человек кино смотрит и проваливается, как будто его вовсе нет, а его оттуда вытягивают, а копаться — это активное действие уже увлеченного копателя.

"Я демонстративно вынула кошелек". Демонстрация предполагает показ, а не извлечение. Демонстративное извлечение обычно сопровождает другие планы, крупные и не очень). К тому же и "вынула" звучит рядом с "демонстративно", как определение про девушку и деревню: "Девушку можно вывезти из деревни, деревню из девушки - никогда".

3. Создание образа

Второстепенный герой.
За две, даже полторы минуты разговора, "парень" испытал гамму чувств. Такого не бывает в общении с едва знакомым человеком:

- нахмурился шофер;
- засмеялся водитель;
- удивился парень;
- парень повеселел.

Видимо, образ героини разведчицы преступления.

"- Ужас, - искренне испугалась я".

Психологизм опять пробуксовывает и слетает на уровень желтой прессы. Страх в своем максимуме редко имеет оценочный титл по ранжиру ложно/истинно. Страх поддельный можно отранжирить, и в этом не будет нарушения особенностей передачи эмоции.
Оценочная шкала настоящего страха обычно градиент таких значений, как сильно испугался, немного и так далее. Вопрос об искренности страха, особенно после картинного слова "Ужас", которое обычно сопровождает поверхностную реакцию на разделение чужой беды, вроде дежурного "здрасьте", это как фанера на концерте. Все думают, что он поет, и он тоже думает, что они думают, что он поет сам "здесь и сейчас".

Одна страница, если переводить ее на вселенную донцовой, то это путешествие денег из кошелька в карман при упоминании банкомата и фонового рассказа о взрыве вендинга кофе. Эклектика напускной иронии и фальшивого страха, при сопутствующих маркерах "ручка магазина", "объявление","скорая помощь", "кот в мешке", "аварийка" , "СМИ", "иномарка".

Скучно.