Все! Он ушел! / #366 / DELETED

Помню, соседи говорили, что мама приплакала папу и он стал приходить к нам в гости по ночам. Мы, трое малышей трех, пяти и девяти лет, спали на одной кровати и часто по ночам просыпались от маминого смеха. Она смеялась и разговаривала с папой, гладила его, прижималась головой к только ей видимой папиной груди. А потом начинала тормошить нас приговаривая:

– Уставайтэ, диты! Дывитьца! Це ж батько прийшов до нас. Валючко, це ж твий ридненький папочка. Вова, обнимы ёго (поднимайтесь, дети! Посмотрите! Это же отец пришел к вам. Валечка, это же твой родненький папочка. Вова, обними его). Ее бледное лицо мертвой маской светилось в темноте, неподвижные, странно пустые глаза, жутко поблескивали белками, рот кривился в истерической усмешке. Было страшно, очень страшно смотреть в это мертвое лицо, которое шевелило губами, обращаясь к невидимому отцу. Мама называла его ласковыми именами, тащила нас с кровати, пытаясь посадить к нему на руки, поправляла на нем шинель, а мы, теряя от ужаса память, верещали не своими голосами. Мама вздрагивала всем телом и возвращалась в «наш» мир. Укладывала нас в кровать, укрывала рваной дерюжкой, заменявшей одеяло, и опять начинала плакать. На семейном совете с тетей Машей (нашей крестной матерью) было решено сделать «отворот», чтобы папа больше не приходил и не мучил маму, а она нас.

На другой день мама с тетей Машей принесли из церкви святую воду, долго кропили ею комнату, где в день смерти на лавке лежал папа, читали молитвы. Поздно вечером тетя Маша налила в стакан святой воды, поставила его на край стола, рядом зажгла свечу и сказала:

– Если утром в стакане воды не будет, значит, папа воду выпил и больше не придет.

Возбужденные новостью, что ночью придет папочка, мы никак не могли уснуть. Мама с тетей Машей о чем-то тихонько разговаривали, сидя рядом с нами на кровати. Примерно в полночь какой-то гул прошел по кухне и комнате. Широко распахнулись низкие оконца, которые никогда не раскрывались и двери внутренние и наружные, закрытые на крючки и замки. Могильным холодом пронесся ветер, обдав нас затхлым запахом мертвечины. Свеча потухла. Окна и двери захлопнулись. От ужаса все застыли изваяниями на кровати. Начал сереть восток, ветка сирени заметалась в окне. Мама с тетей Машей боязливо зашли в комнату, где когда-то лежал на лавке папа. Стакан был абсолютно сухим, от свечи осталось лишь пятно.

– Все! Он ушел, – перекрестившись, сказала тетя Маша.