Письмо не родившейся ещё внучке в 2100-й год / #96 / stangrigo

Ну, здравствуй, внучка. Ты уже теперь,
Наверное, большая и впитала
Карминовую гибкость краснотала
И бархатную мягкость хризантем.

Ты помнишь ли, что мне уже за сто?
Тебе уже, мне кажется, лет сорок.
Твой путь ещё значителен и долог,
Как сей полуисписанный листок.

Ты спрашиваешь, как мои дела,
Как бабушка? Поспела ли черешня,
Что мартовской воды испила вешней
И майскою невестой расцвела.

Наш полон сад фруктовою пыльцой,
Шмели в цветах медведем косолапят
И полные тележки дружно катят
В родное медоварное сельцо.

А бабушка мне сделала сюрприз.
Над нами стая аистов летела,
А милая смеялась им и пела,
И вдруг один из них спустился вниз.

А в клюве у него был узелок,
А в узелке твоя лежала мама,
Ещё с пометкой "Срочно!" телеграмма
И маленький ромашковый венок.

Она сейчас в две дырочки сопит,
Серьёзная, надутая такая,
И жиденькая чёлка золотая
Тот сон её надёжно сторожит.

Но как же ты? Счастлива ли, сыта?
Любима? Любишь? Светел ли твой облик?
Звучит ли в сердце благодушный отклик,
Иль поглотила мира суета?

А небо всё такое над землёй?
По кучерявым авиатропинкам
Невидимые утки-мандаринки
Вышагивают чопорной четой?

А люди? Полуангел? Полубес?
Такой же человек, как в наше время?
Не сгрызла ль тля божественное семя
Дотла, как рак съедает прежний вес.

Какой талант в почёте? Что в цене?
Не потеряла ль смысл добродетель?
Играют ли в войну и голод дети?
Иль просто обитают на войне?..

Мне снится иногда, что мы с тобой
Летаем на большом воздушном шаре,
А мимо Мук несётся на Икаре,
И с сильно поредевшей бородой

Старик Хоттабыч на своём ковре,
Мюнхгаузен со шлейфом черных ядер,
И Лом ведёт небесный дебаркадер,
Веслом взбивая облако в пюре.

И ты смеёшься, машешь им платком,
Который я дарил твоей бабуле
В две тысячи пятнадцатом, в июле,
Оттенка океана с молоком.

Родная, я хотел бы твёрдо знать,
Что ты живёшь в гармонии с собою,
И мир твой не подобен волнобою,
И воздух чист и радостно дышать.

А если Мара больно сдавит грудь,
Ты дай мне знак, пошли его с зарницей.
Она кольнет мне в сердце острой спицей,
И градусник взорвёт тугая ртуть.

И звездный тракт материю прорвёт,
И я сквозь времена, сквозь поколенья,
Сквозь мрак, сквозь свет, сквозь боль развоплощенья
Отправлюсь в свой спасительный полёт.

И там, в твоём далёком далеке
Сгребу в охапку все твои печали,
И сердцем их сожгу в стальном накале
И нежно прикоснусь к твоей щеке.