Дымный город / #379 / DELETED

Дождь лил шумно, не останавливаясь уже часа полтора. Наверное, полтора, потому что, вкинув дозу, он не мог контролировать время. То оно замирало, как старая неповоротливая черепаха, то, не успеешь оглянуться – уже вечер, а то и следующие сутки. Он лениво разлепил веки. Струйки дождя стекали по растрескавшемуся стеклу окна, скапливались на карнизе и с высоты восьми этажей вновь падали вниз. Через дыру в потолке никак не меньше футбольного мяча дождь хлестал прямо ему на ноги. Правую он не чувствовал. Затекла.

Бернайс пошарил рукой возле койки в поисках сигарет. Нашарил в куче каких-то лохмотьев на полу смятую самоктрутку. Затянулся, сплюнул ошметки отвратительного на вкус табака себе на грудь и осмотрел комнату. Вяло тянуло гарью. Металлическое забрало черными глазницами очков таращилось на него с подушки рядом. Револьвер он заметил на грязном, заваленном гниющими или засохшими остатками еды столе в конце комнаты. Барабан вывернут наружу, рукоять по всей вероятности заблевана. В кресле справа – труп парня по имени Рашад. Имя Бернайс почему-то хорошо запомнил.

Бернайс слез с койки, докурил. В карманах у Рашада ничего не было. Не удивительно. Плохенький складник да забрало цвета хаки – вот и все, чем удалось поживиться. За ноги он выволок Рашада на балкон, перевалил через перила и отправил свободный полет. Пролетев восемь этажей, тело с глухим звуком шмякнулось о мостовую, вернее о то, что от нее осталось. Из-под завалившейся ржавой автобусной остановки выполз парнишка лет двенадцати и начал торопливо стягивать с Рашада ботинки. В Городе ни одна мало-мальски полезная вещь не пропадала даром.

В коридоре мерзко воняло. Бернайс жил здесь уже 2 года, но до сих пор ядерная смесь человеческих испражнений, пота и гари сшибала его с ног. В голове в момент начало проясняться. Он нацепил забрало и дышать стало легче. Только не видно ни черта. Слышно как копошатся тараканы, как пол скрипит под его ногами, слышно как стреляют в квартале отсюда. Только людей не слышно, хотя они ютятся практически в каждой комнате этой полуразвалившейся многоэтажки. Левая рука Бернайса лежит на рукояти револьвера, четырнадцать шагов, и он выходит на лестницу. Сюда сквозь забитые листами жести, но изрешеченные окна прорывается немного света. Косые лучи выхватывают из темноты грязь и тлен. Дождь кажется стих…

…На площадке третьего этажа Бернайс поскользнулся в луже крови…

Улица была пуста. Дождь немного рассеял молочную пелену, которая обитала здесь изо дня в день, так что видно было даже название парикмахерской в четырех домах отсюда. Еще полчаса, и с севера снова придет дым, затянет улицы, дома и будет стараться проникнуть тебе в легкие. Дым от пожарищ где-то за границами известного людям мира, то есть за последним кварталом, расплавленным в бесформенное нечто отголосками бомб прошлого. Уже никто и не знал, на чьей они были тогда стороне — победителей или проигравших. Люди рождались и умирали в грязи, душном, дымном, пропитанном безысходностью воздухе, борясь с беспощадной средой и друг с другом. Твое — это то, что в тебе и в карманах. А выживание — слишком интимная вещь, требующая совершать разное, поэтому выживанием лучше заниматься одному.

Пуля настигла Бернайса, когда он перебегал улицу в квартале от своего жилища. Забрало здорово сужало обзор, и он не заметил, как откуда-то слева, из развороченного окна высунулась темная фигура с ржавой винтовкой. Бернайс слышал только шелест своих шагов по разбитому асфальту и думал о том, как обменяет забрало Рашада и его перочинный нож на пакетик с искрящимися кристалликами дозы. Думал о том, как наконец покинет черно-серые пределы Города и вознесется в яркое, теплое умиротворение...