40 тысяч лет назад / #61 / DELETED

Под сводом хижины завывал ветер — одну из шкур сорвало с бивня, и теперь на Хуга немигающе уставился белый диск. Было в его свечении что-то зловещее, предостерегающее, от чего не удавалось избавиться, просто закрыв глаза. В кострище ещё теплились угли, рядом с Хугом сонно сопела сестрёнка. Так безмятежно, что Хугу тоже захотелось стать девочкой. Тогда его не выгонят из племени, не лишат тёплых шкур и защиты костра...
В углу завозились женщины. Пора. Можно притвориться спящим, но от этого будет только больнее, лучше уж он сам.

Подросток вскочил, но сказалось напряжение последних дней, и он тут же бухнулся на колени. На непривычно беззащитное тело посыпались удары. Женщины словно и не спали в эту ночь, карауля, когда небо начнёт светлеть. Хуг почувствовал, как на запястье сомкнулись чьи-то зубы — недавний сон не помешал сестрёнке присоединиться к обряду. Зарычав от обиды и гнева, Хуг вырвался, перескочил через кострище и выбрался из хижины на холодный воздух.
Босой, раздетый, лишь в шкуре вокруг бёдер, он запаниковал, забыв направление, в котором собирался бежать. Камень, прилетевший в спину, направление указал, и под улюлюканье охотников Хуг помчался в неизвестность.

Поселение племени находилось на равнине, защищённой с двух сторон каменистыми склонами. В низине напротив бежал ручей, но подходящих камней в нём давно не было, да и время в изгнании запрещалось проводить неподалёку. Хуг должен выжить в одиночестве, только так он станет взрослым мужчиной. Если любой из соплеменников заметит подростка на этих землях, то пути назад уже не будет. Значит, нужно идти вперёд, достаточно далеко, чтобы не встретиться с охотниками соседних поселений.

Накануне, когда у Хуга забирали одежду и нож, мать тайком сделала надрез на набедренной шкуре. Сейчас он оценил эту предусмотрительность. Стащил повязку и по надрезу разорвал её на две части. Обмотал мохнатые куски вокруг ног, подложил под ступни жухлую траву, добытую из-под талого снега и, как мог, закрепил всё бизоньими жилами, служившими прежде завязками. Нагота страшила Хуга меньше, чем возможность поскользнуться и переломать себе кости.

Перебравшись через ручей, подросток оглянулся на поселение. Вместе с ним сегодня выгнали ещё троих сверстников — каждому не исполнилось и четырнадцати зим. Но никого из собратьев видно не было, да и не стоило их высматривать. Каждый сам за себя. Издав рассерженный вопль, Хуг отправился навстречу разгоравшемуся дню. Первому дню одиночества.

К вечеру он набрёл на подходящий ручей, огибавший склон, в котором нашлось подобие пещеры с земляным сводом. Наверное, это была чья-то нора — пол оказался усеян мелкими косточками, но запаха экскрементов Хуг не учуял, видимо, зверь давно ушёл или умер. В сумерках ещё получалось что-то разглядеть, но без огня оставаться снаружи было опасно. Раскопав в иле корешки рогоза, подросток поел и забился в самый край пещеры. От земли веяло холодом, но Хуг ухитрился задремать, как вдруг вспомнил, что упустил самое важное. Выбрался из укрытия, прислушиваясь и принюхиваясь к происходящему вокруг, быстро нарвал два пучка травы, запихнул под мышки и, довольный собой, отправился спать.

Комки травы к утру высохли, но ими одними огонь не развести. Положив у пещеры сохнуть подходящую палку, Хуг отправился обшаривать дно ручья — и удача улыбнулась ему. Он нашёл сразу три чёрных и плоских камня, один из которых был достаточно большим, чтобы сделать и нож, и навершие копья. Ещё один Хуг решил потратить на острогу — в воде плескалась рыба. Вооружившись самым маленьким камушком, он принялся оббивать и заострять камни побольше, придавая им нужную форму. Без рубила древесину для дымной палки не добыть, но стоит попробовать обрезать ножом крупную ветку и расщепить пополам.
С трудом полученную щепу он тоже отправил на просушку и заозирался. Очень хотелось есть. Но до заката оставалась лишь пара часов. Ни листьев, ни бабочек, ни ягод на исходе зимы не было. Вздохнув, Хуг смирился с голодом и пошёл искать древки для копья и остроги.

Вторая ночь далась тяжелее. У склона кто-то большой и тяжёлый трещал ветками, но подросток даже не помышлял выяснять, кто бродит возле укрытия. От холода сводило руки и ноги, от голода кружилась голова. К утру, когда всё затихло, Хуг осознал, что ещё один день без еды не протянет.

Ему повезло — по птичьему крику он вышел к истерзанному трупу рогатого животного. Такие редко ходят в одиночестве, значит, стадо согнал хищник. Судя по ранам, челюсти зверя были среднего размера, а значит, Хуг вполне бы с ним справился. Объедена лишь брюшина — зверь был один. Но расслабляться не стоило — сев с подветренной стороны, Хуг разделал падаль, добыл шкуру, крупные жилы и плотно поел срезанной мякотью. Было бы неплохо наслоить жира и взять мяса в запас, но сейчас важнее развести огонь и до вечера прокоптить шкуру. Жечь костёр по ночам опасно, в этих местах встречаются хищники страшнее зверья — люди.
Подумав, Хуг вырезал ещё лопаточную кость и побежал в направлении стоянки.

Уже завидя нужный склон, Хуг чуть не свалился в яму. Видимо, когда-то её использовали как ловушку на зверя — по краям свисали сухие ветки настила. В яме распластался мёртвый волк, над ним склонилось странное существо. Шерсть цвета охры покрывала огромную голову чудовища, вместо лба торчали два костяных нароста. Существо посмотрело на Хуга, и тот заметил, что рот у него испачкан кровью — оно питалось останками зверя. Отступив назад, Хуг призадумался: вступать в схватку не ко времени, лучше сохранить одну шкуру, чем получить ещё и волчью, но тоже сырую. Чудовище нужно оставить в яме, и вернуться за ним тогда, когда Хуг будет способен завялить полученное с него мясо. Довольный своей сообразительностью, подросток зашагал к стоянке. Яма позади хранила молчание.

Одну жилу Хуг потратил, чтобы смастерить подобие лука. Захлестнул петлёй «тетивы» палку, в подсохшей щепе сделал углубление, и начал быстро вращать лук вперёд и назад. Когда щепа задымилась, подложил траву и осторожно раздул язычок пламени. Костёр развёл с боку от лаза в пещеру, воткнул рядом палки и растянул на них отскобленную лопаточной костью шкуру. Теперь, пока огонь не успел пожрать крупные ветки, нужно найти древесный гриб — уголёк, положенный в него, может тлеть несколько дней.

Огромный нарост обнаружился в леске недалеко от склона. Окрылённый успехом, Хуг успел размять жилы на камне у ручья, и тоже развесил их рядом с костром. Завтра можно вернуться к яме, запасти мяса, а из длинной шерсти существа сплести силки для птицы и рыбы. Во сне будущий охотник улыбался. Он по-прежнему был полностью раздет, не считая обвязок на ногах, но съеденное мясо грело его изнутри, а у входа в пещеру ещё только начали остывать угли.

На рассвете Хуг пожевал край шкуры, убедился, что коптилась она недостаточно, но до возвращения домой поместил её в воду на повороте ручья и придавил камнем. Пора было разобраться с обитателем ловчей ямы.

Существо, завидев его, прижалось к стенке и сжало в руке палку. Хуг решил, что рисковать единственным копьём не стоит, поэтому начал собирать и подтаскивать к яме булыжники. Существо заволновалось, неуклюже прыгая на одной ноге, попыталось дотянуться до края ямы, но безуспешно. А потом что-то громко и отрывисто закричало.

Хуг удивился. Говор существа не был похож на привычную речь, но сомнений не было — чудовище пыталось что-то объяснить. Хуг лёг на живот и свесился вниз, чтобы лучше рассмотреть пленника. А существо протянуло вверх руки — и вдруг стало очевидно, что это самка. Она отличалась от женщин племени — была массивнее и ниже ростом. Из-под уродливых наростов на Хуга посмотрели неожиданно светлые, цвета неба глаза. Самка была явно старше его сестры, но моложе их матери. Интересно, откуда она тут? Убегала от волка?
Уродливая девушка, уловив его сомнения, приложила кулак к груди и отчётливо произнесла:
— Фыва.
Незадачливый добытчик сел, стукнул себя по груди и ответил:
— Хуг.
Она приветливо оскалилась, обнажив крупные зубы мощных челюстей, а потом скривилась и показала на лодыжку:
— Пррун! Млыгг!
Хуг вздохнул и отправился на поиски поваленного бревна, чтобы вытащить новую знакомую из ямы.

Первые две ночи Фыва спала рядом с костром, а потом в грозу без спросу забралась под бок к Хугу. Подросток не возражал, так было теплее. Сначала уродство соседки пугало его. Хуг хорошо помнил, как Фыва рвала зубами труп волка, и не хотел очутиться на его месте. Но девушка оказалась миролюбивой и умелой — даже с больной ногой ловила рыбу и поддерживала огонь, пока Хуг ходил на охоту. Поначалу он надеялся, что по возвращению не найдёт её на стоянке. Но время шло, а нежданная спутница раз за разом встречала его у костра.

И вот настал день, когда подросток превратился в добытчика — он нёс на плечах не падаль, а убитого копьём рогатого. Животное было молодым, но им с Фывой мяса хватило бы надолго. Хотя у Хуга были другие планы. Добычу нужно отнести племени и заслужить место среди охотников. Правда, оставались сомнения, как поступить с Фывой — прогнать её или взять с собой в надежде, что соплеменники позволят поселиться рядом.

Уже подходя к ручью, Хуг почувствовал знакомый запах — так пахли мужчины его племени. Радостный, он ускорил шаг — его изгнание закончилось, за ним пришли, чтобы забрать на посвящение!

У лаза в пещеру на четвереньках стояла Фыва, а один из троих охотников, оттянув её голову за волосы, примерялся к шее ножом. Хуг издал вопль, сбросил добычу и помчался к пещере. Охотники обернулись и тот, что держал Фыву, выпустил из руки волосы.

— Двурт! — выкрикнул Хуг, сбивая с ног самого крепкого мужчину и с облегчением видя, что девушка послушалась, бросившись бежать. Подхватив копьё, Хуг наставил его на охотников и, пятясь, начал отступать в том же направлении, куда побежала Фыва. Его не пытались вразумить или остановить. Дойдя до ручья, он припустил следом за подругой.

Они бежали по равнине бок о бок, дневное светило ласково грело, а ветер, казалось, превращается за их спинами в крылья. Хуг больше не чувствовал себя растерянным подростком. И хоть его посвящение не состоялось, отныне в нём зрела уверенность молодого мужчины.