Приключения Адвего — Форум Адвего
боковая панель
| Конкурсы / Приключения Адвего / второй тур | |||
|---|---|---|---|
|
Литературный конкурс "Приключения Адвего" - Обсуждение конкурса
|
Применены фильтры:
- Нравится
- Не прочитано
- Прочитано
– Юля! – бас шефа гремел на весь офис. – Зайди!
«Третий раз за полчаса. Вот неугомонный», – подумала Юля, но отозвалась мелодичным голосом:
– Иду, Пал Палыч!
Ночью у девушки был самолет, дома ждал собранный чемодан. Отпуск официально начинался завтра, в последний рабочий день она подтягивала «хвосты». Путь лежал в другое полушарие, и было очень волнительно впервые в
Между ветками просунулись язычки огня, с шипением облизнули сыроватое дерево, распробовали и жадно принялись за угощение. Эйд встал, отряхнул колени, пошел к лошадям за дорожными сумками. Бьёрн проводил его одобрительным взглядом: сам бы управился быстрее, но пусть мальчик чувствует себя полезным. Привязал край полога к сосенке, дернул узел – не сорвало бы ночью, поздняя весна на островах
Велимар не привык размышлять над такими вопросами. Всё всегда ему было чётко понятно. Вот цель. Вот пути к ней. Выбирай, который проще и короче, и иди… Всегда эта стратегия себя оправдывала! А в этот раз… Почему всё рухнуло? Почему он должен бежать ночью неизвестно куда, по лесам и оврагам, один, в рубашке и подштаниках, без оружия?! Каждую секунду ожидая смерти. И всё же самым страшным было не
- Все, ребят, дальше сами! Уверены, что мы на месте? - проводник усмехнулся. Впереди была отвесная гора.
- Да, место подходящее, - Юра подмигнул жене.
- Туристы здесь редкость. Для местных эти места священны, – проводник с раздражением посмотрел в сторону кустарника, обвязанного лентами. - Хотя и сюда уже «гости дорогие» тропинку протоптали!
- Мы знаем, что так нельзя,
1
Дверь, ведущую в подвал забегаловки «Алый Восток», мы нашли без проволочек. Спустившись по ступеням в помещение, из которого вели два коридора – в сторону Черного озера и вниз, под землю – мы включили припасенные фонарики и прошли во второй коридор. Он был короткий и метров через пять круто уходил вниз. А затем все было так, как описывали в 1894 году университетские ученые: подземный дом;
– Тём, ты собираешь рюкзак, а я чищу камеру, – раздался женский голос из спальни.
– Есть, товарищ командир! - ответил Артём, любуясь своей трёхдневной щетиной перед зеркалом в ванной.
Войдя в спальню, он обнаружил супругу на кровати в нижнем белье, с сосредоточенным взглядом уткнувшуюся в новенькую экшн-камеру.
– Даш, нам через 10 минут выходить, а ты ещё не готова.
Минула пара месяцев, как СССР прекратил свое существование, мне было двадцать лет, и я не знал, что человеческое сердце способно на такие эмоции. Я думал, что “сходить с ума от любви” можно только в кино и в припевах песен.
Она была, кажется, года на два младше меня. Если встанет на каблуки - будет выше на голову. Голос низкий, первое время я думал, что она застудила горло. Оказалось, что такой бас - наследственность, все женщины в ее семье разговаривают именно так. Этот голос, вкупе с по-настоящему девчачьей красотой, на самой первой встрече выстрелили в меня на пораженье.
Ее звали Рада. В общей компании я хватался за каждую возможность зацепить ее, уделяя особое внимание шуткам о голосе. На язык Рада была еще острее, чем я, и дерзко парировала все мои выпады.
Она была, кажется, года на два младше меня. Если встанет на каблуки - будет выше на голову. Голос низкий, первое время я думал, что она застудила горло. Оказалось, что такой бас - наследственность, все женщины в ее семье разговаривают именно так. Этот голос, вкупе с по-настоящему девчачьей красотой, на самой первой встрече выстрелили в меня на пораженье.
Ее звали Рада. В общей компании я хватался за каждую возможность зацепить ее, уделяя особое внимание шуткам о голосе. На язык Рада была еще острее, чем я, и дерзко парировала все мои выпады.
- Будь внимателен, Она уже вышла из подъезда.
Алина дала звонкий подзатыльник Глебу. Глеб ничего не ответил, медленно, очень медленно, как только мог, он убрал телефон в карман и стал следить за тем, как молодая красивая очень дорого одетая женщина открывает дверь авто премиум-класса.
- Странно, что Она сегодня без водителя.
- Может в отпуск ушел или заболел.
«Фьюить», - пропела камча, резко ударяя по волчьему телу. Удар, ещё удар, без остановки, так что боль разлилась по руке. Один хищник, жалобно подвывая, начал отставать. Другой бросился на всадника, но тот успел увернуться. Кони продолжали скакать по снегу вперёд, туда, где виднелись горы. Ерлан не выпускал из виду Карлыгаш, опередившую его и вырвавшуюся от волчьей стаи. Её руки тоже сжимали камчу,
Молодой казак расквартированного в Париже войска Федот Кириллович Огурцов важно подкрутил усы. Несмотря на юношеский возраст он уже неоднократно был отмечен начальством, ценившим отвагу и бесшабашность, потому многие сослуживцы называли Огурцова уважительно – по отчеству.
Майское солнышко жарило по-летнему, и Федот стал подбивать друга Яшку отправиться на реку. Благо вот она – рукой
Всё детство Пашка провёл в глухой сибирской тайге, в небольшом поселении старообрядцев. Жил с отцом. Мать, отошедшую на тот свет при родах, он не знал. По той же причине не народилось у него ни сестёр, ни братьев. К 14 годам, полностью сросшийся с природой, умел делать всё, что было необходимо для полноценной жизни в тех условиях, знал все премудрости таёжной жизни, и, случись чего, не пропал бы.
Стоявшая рядом симпатичная девушка улыбнулась и скромно опустила глаза. Он пожал плечами и уставился в окно. Но когда повернул голову, снова встретил улыбку незнакомки. Это еще что за новости! Во-первых, она ему в дочери годится. А, кроме того, он никогда не пользовался успехом у женщин. Даже в молодости, а уж про сейчас лучше и не говорить.
– Простите, – девушка шагнула к нему.
К Сейдозеру они вышли к вечеру. Переночевали в палатке, которую тащили с собой из Москвы, утром вышли из лагеря. Через два часа были на месте.
- Это Куйва! Местное божество, - показывая на гигантскую фигуру, непонятно каким образом проявившуюся на поверхности скалы, заявил Семен. - Охраняет эти места.
На скале, недалеко от вершины, темнело четкое изображение то ли духа, то ли человека. Мишке стало не по себе, но лишь на миг. Нахлынуло – и прошло.
- Это Куйва! Местное божество, - показывая на гигантскую фигуру, непонятно каким образом проявившуюся на поверхности скалы, заявил Семен. - Охраняет эти места.
На скале, недалеко от вершины, темнело четкое изображение то ли духа, то ли человека. Мишке стало не по себе, но лишь на миг. Нахлынуло – и прошло.
— Деда, ты обещал про Васятку! — жалобно протянула младшенькая, шмыгнув для верности носом.
— Поздно уж, бесёнок, — дед ласково потрепал ее по голове. — Бабушка и то ворчит, спи. Иду, Катерина Федоровна! Калитку только прикрою.
Накинув полушубок, он вышел во двор. Луна уже взошла, наст сверкал миллиардами лунных искр и хрустел под ногами.
I. За флажки
Жил да был бизнесмен средней руки Виталий, человек основательный (а в душе безнадежный поклонник искусства), семейными узами на четвертом десятке еще необремененный. И послало ему провидение большую удачу и прибыль, да еще и огромное наследство вдобавок. Внезапно он стал обладателем баснословного богатства, которого бы и детям с внуками легко хватило, кабы таковые впоследствии появились. Сей факт,
Умный, независимый и самостоятельный человек Мстиша Волков лежал на расстеленной кровати в школьной форме и тапочках и страдал. Он сопел, вздыхал, хмурил брови, щурил зудящие от непролитых слёз глаза, кривил губы, шмыгал носом и судорожно сжимал кулаки.
Так страдать умеют только двенадцатилетние мальчишки, подозревающие, что их взяли из детдома. Уж родного-то сына не стали бы ругать за
Каждый вечер Агата обходила нижний этаж аббатства Сент-Гвени и запирала входные двери. Она делала так уже целую неделю, ритуал ей нравился непривычной торжественной серьезностью, и она подумала, что, пожалуй, надо ввести его себе за правило.
Было поздно и тихо. Немногочисленные монахини уже спали. Что-то заставило Агату остановиться возле низенькой дверки в сад. Сквозь три слоя мореного дуба до ушей доносился просящий детский голосок.
Что ж, под стенами аббатства это не редкость. Ключница приоткрыла тяжелую створку и поежилась от ночной свежести.
Было поздно и тихо. Немногочисленные монахини уже спали. Что-то заставило Агату остановиться возле низенькой дверки в сад. Сквозь три слоя мореного дуба до ушей доносился просящий детский голосок.
Что ж, под стенами аббатства это не редкость. Ключница приоткрыла тяжелую створку и поежилась от ночной свежести.
Автомобили полиции и скорой помощи мигают мне яркими огоньками прямо в лицо. Ноябрь на Балтике - ещё не зима, но дни короткие. В вечерних сумерках иллюминация спецсигналов кажется чем-то поистине зловещим.
Внизу тревожно. Под пригорком на старом кладбище видна небольшая кучка людей, которые торопливо снуют в свете единственного прожектора.
С погодой не повезло: промозгло и сыро. Облачка пара изо рта оседают мелкими каплями на шерстяном шарфе. Но зябко не только мне, большинство оперативников и патанатомов попрятались по машинам, и это хорошая новость, ведь мне нужно дальше – за полосатую ленту. Я незаметно подныриваю и спускаюсь с холма. Достаю телефон и … понеслась! У меня не больше минуты.
Внизу тревожно. Под пригорком на старом кладбище видна небольшая кучка людей, которые торопливо снуют в свете единственного прожектора.
С погодой не повезло: промозгло и сыро. Облачка пара изо рта оседают мелкими каплями на шерстяном шарфе. Но зябко не только мне, большинство оперативников и патанатомов попрятались по машинам, и это хорошая новость, ведь мне нужно дальше – за полосатую ленту. Я незаметно подныриваю и спускаюсь с холма. Достаю телефон и … понеслась! У меня не больше минуты.
Николай поднялся на борт теплохода за 10 минут до отплытия. Он пристроился к двум женщинам, гулявшим по набережной в домашних тапочках, и завел непринужденную беседу. Возле теплохода, не прерывая разговора, Николай галантно пропустил дам вперед и прошел вместе с ними мимо помощника капитана. У последнего не возникло сомнений, что на борт попал безбилетник. Впрочем, он едва взглянул на проходивших
Жаркий ветер гонял труху по единственной улице захудалого городка Ван Хорн. На деревянном здании с башенкой прибили грубо намалеванную табличку: «Добро пожаловать в Ван Хорн, штат Техас. Население 80 человек». Перечеркнув цифру черной краской, внизу написали: «79».
Длинный плевок табачной слюны приземлился в кучу навоза на улице, больше напоминавшей проезжую дорогу. Парень, расположившийся под навесом городского салуна, задумчиво сказал:
– Малыш Джо визжал от боли, когда я прострелил ему кишки, – ковбой кивнул на табличку, – поэтому он промахнулся и я пью текилу, – он поднял стакан грубого стекла, – а он лежит на кладбище.
Длинный плевок табачной слюны приземлился в кучу навоза на улице, больше напоминавшей проезжую дорогу. Парень, расположившийся под навесом городского салуна, задумчиво сказал:
– Малыш Джо визжал от боли, когда я прострелил ему кишки, – ковбой кивнул на табличку, – поэтому он промахнулся и я пью текилу, – он поднял стакан грубого стекла, – а он лежит на кладбище.
Мы с Юлей тонули в тридцати метрах от берега. Было обидно, что ласковое тёплое море оказалось обманчивым. Но ещё обиднее – умирать в неполные двадцать два года. Мы зашли в воду по пояс, начали барахтаться и дурачиться, и пологое дно нас не смутило. Каспийское коварство: вода внезапно поднялась до подбородка. Такая вот прелюдия опасности, очередной шаг – и ты с трудом касаешься дна пальцами ног. Это не страшно, можно спокойно вернуться на мелководье.
И тут поднялся ветер. Он дул от берега в море. Сначала осторожно, примериваясь. Так дуют в полный стакан, чтобы не расплескать горячий чай. Но вот ветер встрепенулся и набрал силу саксофониста в пылу концерта. А потом и вовсе психанул, будто море покрыто горящими свечами на торте именинника.
Ветер погнал море, как отару овец. Он сметал с берега пену, похожую на стаю утонувших мотыльков. Волны мёртвых мотыльков напирали с упорством и силой. И чуть не опрокинули меня.
И тут поднялся ветер. Он дул от берега в море. Сначала осторожно, примериваясь. Так дуют в полный стакан, чтобы не расплескать горячий чай. Но вот ветер встрепенулся и набрал силу саксофониста в пылу концерта. А потом и вовсе психанул, будто море покрыто горящими свечами на торте именинника.
Ветер погнал море, как отару овец. Он сметал с берега пену, похожую на стаю утонувших мотыльков. Волны мёртвых мотыльков напирали с упорством и силой. И чуть не опрокинули меня.
Блаженную тишину раннего субботнего утра вспорола телефонная трель. Номер был незнакомый. Чертыхнувшись, Вика ответила.
Телефон прокурлыкал что–то невразумительное, из чего она смогла разобрать две вещи: звонил мужчина и «…уля умерла». Потом связь прервалась. Кто-то явно ошибся номером.
К своим тридцати Вика твёрдо уяснила: чтобы быть красивой, нужно высыпаться. Она хотела
Взбаламученная мною пыль щекочет нос. Нестерпимо хочется чихнуть, но нельзя. Взгромоздившись на старый, обитый кованым железом сундук, я приникаю к потайному глазку, случайно обнаруженному пару лет назад. В кабинете у массивного письменного стола синьор Лоренцо склонился к Лючии, однако все, что происходит сейчас между этими двумя, мало походит на романтическое, а уж тем более страстное свидание. Я жадно ловлю каждое слово.
- …и она станет первой, но у них будет одно условие, – глухо говорит синьор.
Кузина кивает и заправляет за ухо прядь иссиня-черных волос.
- Как я узнаю его?
- …и она станет первой, но у них будет одно условие, – глухо говорит синьор.
Кузина кивает и заправляет за ухо прядь иссиня-черных волос.
- Как я узнаю его?
Первый раз его заметили у архипелага Берленгаш — педальный катамаран с ярко-рыжими понтонами, тентом и флагом Португалии на корме. Управлял этой конструкцией один человек. Впрочем, рассмотреть детали с земли было проблематично.
Следующим днем незнакомец попался молодому блогеру Мануэлю Баштушу, который дрейфовал на доске для сапсерфинга в акватории Эрисейры. Подплыв ближе, он обнаружил
Бескрайние поля, пересечённые жидкими лесополосами, виднелись из окон дома. Вид портило только кладбище, расположившееся на косогоре в зоне прямой видимости. Меньше соседей – больше личного пространства. Так рассуждал Виктор, относительно молодой хозяин дома, всю жизнь проживший здесь. Жизнь на окраине села имеет свои преимущества.
Старый дом был удобный и надёжный. В гараже стоял белый
На комоде у зеркала красуется статуэтка — золотистая фигурка из папье-маше в виде обезьяны с глуповатой маской вместо глаз и оскалом в два клыка. Глаза обезьяны отливают рубиновым оттенком, совсем как страз на вольфрамовом кольце подруги Анжелы.
— Мечты сбываются, — щебетала миниатюрная брюнетка, вертя колечком перед глазами Кима.
— Не скучай, вернусь с Бали, сувенир привезу,
Огонь жадно глотает темноту и вытесняет ярким светом ночь. Глаза Джека горят яростью. В них скачут языки пламени. Они пожирают собой не только огромное поле пшеницы, но и остатки человечности в суровой душе фермера.
Прошлогодний урожай погиб от засухи. Чтобы выжить, Джеку ничего не оставалось, как взять ссуду в банке под залог земли и дома. И снова беда — пожар. Кто поджёг его поле?
- Если повезёт, то тебя повесят, - улыбнулся мой сокамерник Рамирес, обнажая гнилые зубы. Его слова прозвучали так спокойно, что я даже не сразу понял их смысл.
- А… если не повезёт?
- Тогда разделают по частям.
- У вас же смертной казни нет?! – возмутился я.
- Люди Матарифе, - меланхолично отозвался Рамирес.
Я почувствовал, как съеденная накануне свинка куй запросилась
Идиота звали Венечкой, но все называли его Соплей. Здоровый он был, килограмм сто с гаком, а разум как у трехлетнего ребенка. А клад якобы был спрятан в заброшенной деревне Ханки.
Забросили ее еще в 1970-х. Позже некая экспедиция обнаружила рядом древнее языческое капище, памятники неолита и все такое. Тут народная фантазия не устояла и начала фонтанировать разными историями.
Я ни за что бы не подобрал ту записку, если бы знал, чем это кончится. И не лежал бы сейчас скрюченным в огромном чемодане в багажном отделении самолёта, который скоро полетит неизвестно куда. Но я этого уже не узнаю, потому что до приземления замёрзну насмерть. Во всяком случае, где-то читал, что будет именно так.
Ну почему я такой дебил, а? – выругался в бессильной злобе на себя
Выхода у Билла не было. В карманах пусто, а расплатиться с Джоном следовало еще вчера. Добродушный Джон превращался в весьма сурового господина, когда дело касалось карточного долга. Внушительности его настоятельным требованиям добавляли братья Биггинсы, которые совсем не умели изящно объясняться словами, зато красноречиво действовали кулаками и со своей бандой наводили страх на половину Сан-
- Беги! На противоположный склон!
Этот крик будто выдернул Марика из воспоминаний. И повинуясь приказной интонации, какими-то невероятными прыжками он преодолел 100 метров за секунды. По колено в снегу. И вовремя. Огромный сугроб, сорвавшись со скалы, создал лавину. Она с нереальной скоростью пронеслась там, где только что был он. От ощущения близкой опасности, которую удалось избежать
Лука пробирался к полицейскому участку задворками, пряча пылающее от ледяного ветра лицо за ворот поизносившейся шубы. Слухи о готовившейся новой вылазке Волколака нагнали на деревенских такой страх, что заметь кто Луку, ползущего по заснеженной крыше к камерам временного содержания, перекрестился бы и отвернулся от греха.
— Что, погодка хороша? — Денис Васильевич потянулся,
Хороши же советские коммунальные квартиры! Вот я, Иван Фаттеич Полканов, как недавно опростоволосился – морок на меня нашел.
Впрочем, расскажу все по порядку. Живу я в бывшем доходном доме Алексашки Михайлова. Фрукт был Алексашка! Это по документам у нас числится доходный дом, а вот спрошу я вас:
– Зачем в доходном доме потайные ходы и тайники разные?
– Какие-такие потайные
Боб со своей обожаемой «Ма» жил всю жизнь. Небольшая квартирка-студия не вмещала в себя много мебели, но зато в ней комфортно помещалась вся любовь матери и сына, наряду с кучей памятных безделушек и сувениров из мест, где Ма когда-то бывала. Они все время были вместе, поэтому он удивился ее исчезновению. Уже на протяжении нескольких дней он получал в почтовый ящик открытки с наклеенными на них
Погода стояла осенняя и неуверенная. Тепло было, пока светило солнце. Но стоило ему исчезнуть, как тут же холодало, море темнело и приходило в движение. В такой день разбился люггер «Скарамуш» - шквал кинул его на камни. За какие-то четверть часа все было кончено.
Я сумел рассмотреть люггер до того, как он разбился. Он был неприметен словно мышь. Выкрашен от кормы до носа, от ватерлинии
- Мир становится меньше, - произнес один из старейшин.
Сидящие вокруг костра старики дружно закивали. Пламя бросало блики на их сморщенные, словно сушеный финик, лица, отчего гротескные тени то выпрыгивали из глубоких морщин, то снова трусливо прятались.
Маленький Афири, затаившийся за углом хижины, навострил слух, но продолжения странного разговора не последовало. На следующее утро он, на всякий случай, осмотрел окрестности поселения. Огромный и яркий мир и не думал уменьшаться: небо было таким же бескрайним, желтое солнце все так же посылало свои палящие лучи на открытые просторы саванны. Детям все вокруг кажется большим и бесконечным. Однако взрослея, Афири тоже начал замечать изменения. Многие традиции племени упрощались. Острые кромки древних обычаев сглаживались, подстраиваясь под изменяющийся мир. И только правила инициации вот уже тысячи лет оставались незыблемыми: чтобы стать мужчиной, мальчик должен в одиночку убить льва.
Сидящие вокруг костра старики дружно закивали. Пламя бросало блики на их сморщенные, словно сушеный финик, лица, отчего гротескные тени то выпрыгивали из глубоких морщин, то снова трусливо прятались.
Маленький Афири, затаившийся за углом хижины, навострил слух, но продолжения странного разговора не последовало. На следующее утро он, на всякий случай, осмотрел окрестности поселения. Огромный и яркий мир и не думал уменьшаться: небо было таким же бескрайним, желтое солнце все так же посылало свои палящие лучи на открытые просторы саванны. Детям все вокруг кажется большим и бесконечным. Однако взрослея, Афири тоже начал замечать изменения. Многие традиции племени упрощались. Острые кромки древних обычаев сглаживались, подстраиваясь под изменяющийся мир. И только правила инициации вот уже тысячи лет оставались незыблемыми: чтобы стать мужчиной, мальчик должен в одиночку убить льва.
- Это твоя самая безумная идея! - полушепотом произнес Том, когда они с Дином укрылись в одной из неприметных полостей.
В голове тарабанило что-то бессвязное, мой взгляд метался по сторонам, впиваясь в сосны и зазоры между ними — я пыталась вычислить преследователей. Их двое, и это все усложняло — нужно понять, куда бежать с этим рюкзаком теперь. Вжав голову и съежившись за пыльным бурьяном, я все равно была как на ладони, но искать место поукромнее некогда. Если что, буду отстреливаться прямо отсюда,
– Официант! Да-да, ты. А ну, тащи сюда самое дорогое пойло, которое только есть в этом баре! – выкрикнула порядком захмелевшая девчонка. – Сегодня днюха у моей подруги. Лучшей! Лучшей подруги, – не дожидаясь, пока принесут новую выпивку, она подняла недопитый бокал. – За тебя, солнышко!
Девушка, сидевшая в углу дивана, вяло кивнула:
– За меня...
Её лицо вовсе не
– Добро пожаловать в наш гостеприимный край! – женщина у экскурсионного автобуса поприветствовала парня с туристическим рюкзаком.
– Здравствуйте! – ответил молодой человек.
– Вы Алексей? Как прошёл полёт? Сейчас дождемся остальных и в путь! – затараторила гид.
– Всё нормально, – буркнул в ответ парень и занял место рядом с водителем. Вскоре пассажиры заняли свои места,
Семён Фёдорович Иванов был бунтарём. По крайней мере в свои почти сорок лет он очень хотел в это верить.
Дорогу он переходил исключительно в отдалении от светофоров, проезд оплачивал через раз и при всяком удобном поводе ругал правительство. А на всякий случай – ещё оппозицию, медицину и молодёжь. Чтобы, значит, толерантное бунтарство получилось: всем поровну.
Но нынче,
Второй год в Афганистане я служил на сторожевой заставе, на окраине города Кандагар. Застава наша была небольшая. Всего 23 человека. Один взвод пехоты, танковый экипаж вместе с танком, минометный расчет с двумя минометами - ну, в общем, и все. Задачей заставы была охрана участка дороги длиной в два километра, знаменитой бетонки, соединяющей Кандагар с остальным Афганистаном в самом опасном месте
Марк вернулся домой и, сняв ботинки, нервно закурил. На улице шел дождь, и Марк промок до ниточки. В углу лежал зонтик. Затем он пошел на кухню и поставил турку на плиту, чтобы сварить себе кофе.
В дверь позвонили. Это была его жена Лора.
- Привет, любимая? Как доехала? – спросил Марк.
- Привет, дорогой! Нормально! Помоги снять пальто! – сказала громким голосом Лора.
- Арс, какого дьявола ты творишь? Я на такое не подписывался!
Арс только ухмыльнулся, став на мгновение похожим на «Весёлого Роджера», радостно скалившегося со стены. Тим разозлился ещё сильнее:
- У него водянка, ты разве не видел?
- Видел, - кивнул Арс, - это лечится, ты знаешь.
- Нас посадят! Здесь не Франция с её законом трёх ударов! - бушевал Тим.
- Конечно,
Много ли нужно человеку времени, чтобы изменить самые ненавистные в себе черты, перешагнуть сквозь барьер страхов? Кто то годами посещает психотерапевтов, а кому то везет испытать что-то.. как бы сказать, неординарное.
Уже прошел год, я помню только самые яркие моменты из этого неординарного, а что-то мозг уже приукрашивает и дорисовывает.
Был 2014-ый, я выбрал гору Онтаке,
Гомон и смех, скрип кроссовок и стук каблучков — пятая группа сдала летнюю сессию. Пёстрая компания шла к Сержу Шумскому. Его огромная квартира могла вместить всех, хоть стоя, хоть лёжа. Впервые присоединившаяся к ним Ленка аж рот разинула, когда они входили в подъезд дома у метро Тургеневская.
— Папаша оставил, — пояснил Серж.
Три года назад его отец, напившись, попал под
«У тебя что, в родном городе перекрестков нет?» Да, наслушался уже вопросов от друзей. Не стоило и говорить, куда я еду, и зачем.
Мне нужен был один-единственный. «Идеальный» – так бы сказал Корбин-детка в Пятом элементе. Но увы, я как раз искал неидеальный перекресток. С рытвинами по сторонам дороги и на самой дороге, со ржавым знаком, где не разобрать указателя.
Я втихаря сверился с фото: точно такой перекресток, и вроде бы в Брянске. Не зря я потратил столько часов, просматривая панорамы улиц. Попутчик сверху всхрапнул, и я вздрогнул. Наверное, здорово путешествовать с конкретной целью, а не хватая дым руками, но по-другому я не умел.
Мне нужен был один-единственный. «Идеальный» – так бы сказал Корбин-детка в Пятом элементе. Но увы, я как раз искал неидеальный перекресток. С рытвинами по сторонам дороги и на самой дороге, со ржавым знаком, где не разобрать указателя.
Я втихаря сверился с фото: точно такой перекресток, и вроде бы в Брянске. Не зря я потратил столько часов, просматривая панорамы улиц. Попутчик сверху всхрапнул, и я вздрогнул. Наверное, здорово путешествовать с конкретной целью, а не хватая дым руками, но по-другому я не умел.
Антон с вызовом смотрел на Клео.
Что погнало его за ней в аэропорт? Странная фраза на клочке бумаги: «Не знаю, что именно написать на прощанье»? Забытый Клео браслет? Обида на то, что его бросили?
Да, Антон знал, что она улетает в Каир. Только, по словам Клео, рейс должен был состояться через два дня.
«Просим пассажиров пристегнуть ремни…»
Клео потянула Антона
© Адвего — биржа контента №1. Копирайтинг, рерайтинг, переводы, работа на дому: поставщик уникального контента. 2024
