Сицилия человеческая / #45 / juliakoteas

Элиас сидел в переполненном пляжном баре и докуривал десятую сигарету, так как наконец-то попал в мир, где они всё еще легальны. На Сицилии стояла невыносимая жара, а обгоревшие за день туристы все прибывали и прибывали. Его смуглая кожа стала еще более темной, пот стекал по веснушкам на лбу, и он думал о том, зачем он вообще во все это ввязался.

«Полицейский во времени — пенсия через 10 лет, видите ли!» — думал он. «Ты просто хотел сбежать от уже давно приевшейся жизни и всего этого хаоса, созданного роботами! А теперь у тебя и вовсе ничего нет — лишь мир, полный недальновидных людей, еще и без антиголя без похмелья». И опять поклялся, что это его последнее задание.

— Десять лет! — сказал он бармену. — Десять лет я отдал этой профессии, Рикардо, — сказал он хриплым, совершенно спокойным голосом. — Потерял жену, дети меня не знают и знать не хотят. И все, что я получил — это жизнь в мире без толерантности. Какая шутка!

Рикардо протирал бокалы, ему было 19. Он, конечно же, понятия не имел, что это значит — быть одиноким. Но в своей ослепительно белой рубашке Рикардо точно знал одно: если держать лицо и притворяться, что все нормально, а главное — ничего в жизни не менять — все будет хорошо. Точно так же думали миллионы других мужчин, которые через четверть века оказывались за стойками тех же самых баров. И круг замыкался.

Элиас допил газировку, поправил на себе будто гавайскую, зелено-желтую рубашку и решил идти обратно в отель. С утра — задание по предотвращению забастовки местных рабочих, которая в итоге приведет к величайшей за всю историю 48% безработице на острове, что, в свою очередь, приведет к переезду большей части населения на континент, что в итоге ослабит весь остров, который после всего этого станет прибежищем для трех миллионов мигрантов из Африки и Ближнего Востока, что ожидаемо поднимет вопрос о принадлежности и в самом конце, через 40 лет от сегодняшнего дня, приведет к отсоединению Сицилии от Италии, а в 2097 году станет причиной начала 26-летней непрекращающейся битвы под Мессиной — за Великую Сицилийскую независимость.

Он точно не помнил, когда началась эта война — он был совсем ребенком, когда первые роботы-саперы высадились, чтобы разоружить периметр, сделанный новыми эмигрантами для того, чтобы у них не отняли остров. Никто не входил и не выходил в порты на протяжении многих лет. Роботы-саперы воевали с роботами-минерами, никто не погибал и даже не был ранен. Но миром назвать это было никак нельзя.

Сицилия навсегда была потеряна для Италии, а ее продуктовая стабильность благодаря садам, виноградникам, сельскохозяйственным угодьям и рыболовецкому промыслу делала ее абсолютно независимой как от Европы, так и от Африки.

Впрочем, никто из итальянцев уже не хотел здесь жить — дома обветшали, квалифицированной работы не было, а туристы, прилетающие сюда самолетами, в основном бедные, из Восточной Европы, и вовсе были рады супер-низким целям на отели. В то время как остров постепенно поедал сам себя, почивая на лаврах былого величия, а доходы едва покрывали операционные расходы туризма.

Элиас еще спал в отельной комнате с широко распахнутыми стеклянными дверьми на кованый балкончик, когда ровно в 05:00 началась забастовка. Его брови дернулись, он потер лицо руками так, как будто нужно было идти к станку. До полицейской работы он как раз занимался сборкой роботов, которые усугубляли кризис этического криминала, где рабочий класс остался без работы настолько, что воспринимал за шалость, к примеру, создание финансовых пирамид для детей младше 13 лет.

Что, кстати, стало возможным лишь потому, что их родители уже протолкнули своих детей на работу в IT, считая бесконечный ввод и анализ простых данных — интеллектуальной и перспективной работой вундеркиндов, а не аналогом цифрового детского рабского труда.

Забастовка началась мощно, еще до рассвета — с факелами, поджиганием предметов, громким выкрикиванием лозунгов о том, что минимальная заработная плата должна быть повышена на 20%. Некоторые говорили о том, что нужно депортировать всех беженцев, трудоустроить местных и оказать поддержку частному бизнесу.

В реальном мире Элиаса эти требования были полностью выполнены властями. Это привело к огромной безработице, потому что никто, кроме депортированных беженцев, не хотел работать за минимальную ставку даже после ее повышения. Новый частный бизнес, у которого были неоправданно большие стартовые субсидии, неизбежно банкротился, попутно опустошая всех партнеров на острове.

Трудоустройство местных застопорилось на этапе, где остров нуждался в максимально трудолюбивых молодых людях в туризме и в полях, которых оказался недостаток. Постепенно население переехало в Италию, где данные законы приняты не были, беженцы остались на своих местах, а бизнес выжил, так как не было разорительного для него повышения минимальной оплаты труда.

Элиасу был дан точный план: он должен был устранить трех основных игроков забастовки, которые моральными манипуляциями заставили более 90 000 людей, голодных, уставших и иногда больных, более 100 дней ночевать на улице, чтобы добиться желаемого от политиков.

Схема устранения была проста — подкуп деньгами, властью и популярностью. Одному он пообещал огромные владения на Гаити и возможность стать настоящим аналогом плантатора. Через 15 лет он будет застрелен группой забастовщиков, когда попытается протолкнуть закон о новом аналоге рабства в стране. Второй был трудоустроен в мэрию Неаполя, где его таланты к полному отсутствию реальной деятельности оценили по достоинству, предложив ему чисто номинальную, но благородную должность. Третьему дали вести свою телепередачу о беженцах и их судьбах, где они женились, разводились, нищали и богатели. 90 000 людей вернулись домой за 72 часа и Сицилия наконец-то уснула не под открытым небом.

Через двое суток Элиас вернулся домой — в 2123 год, где ему все еще было 48. Он подал в отставку и снял маленькую виллу на Новой Сицилии. Через год женился на 35-летней эмигрантке-медсестре из Туниса, помог ей получить подтверждение диплома, и у них родилась дочь, которую назвали в честь острова.

В этой реальности Сицилия процветала. Интеграция беженцев после внедрения масштабных социальных программ, предоставления рабочих виз и доступа к образованию заняла всего лишь 25 лет. Постоянно стареющее население острова получило поддержку в виде активной рабочей силы, а частный бизнес — импульс к развитию туризма со стороны богатейших стран Ближнего Востока, так как многие новые эмигранты в совершенстве владели арабским. Строились новые роскошные отели, расширялись сети, все были сыты.

Старинная архитектура реставрировалась и даже самые дешевые дома были заняты и отремонтированы большими многодетными семьями, а жизнь — стала проще. Благодаря подкупу, протекции и работе Афинского Бюро по разрешению Временных Этических кризисов. И десятилетней работе оперативного агента под прикрытием, который уже давно не сомневается, стоило ли оно того. Ведь без этого не было бы сейчас обеих Сицилий.