Белый какаду / #163 / DELETED

Хорошо отдыхать на море! В детстве я часто бывал там с мамой.
В старом фотоальбоме у меня сохранилась одна фотография – на память.

Тем летом мы только приехали. Сняли комнату у дедушки Володи, как и в позапрошлом году.
В этот раз по соседству с нами был расквартирован фотограф.
- Такой у него весёлый попугай - говорящий! Будет тебе нескучно, Андрюшка! - радовался дед.

Был вечер. Не разбирая чемоданов, мы торопились прогуляться, спешили успеть полюбоваться закатом.
На набережной из толпы отдыхающих вдруг донёсся громкий каркающий голос: «Пррии-вет! Анн-дрррей!».
Сначала я испугался. Но, оглянувшись по сторонам, заприметил прямо перед собой большого белого какаду.
Он во всю горланил разные слова с буквой «Р».

Мама рассмеялась и предложила мне пойти сфотографироваться. Я отказался, она настаивала.
- На память о море, - сказала она задумчиво. – И перестань спорить со старшими, ведь мал ещё!
Я, конечно, был уже взрослым. Только закончил четвёртый класс, но ко мне всё равно относились, как к ребёнку.

Мы подошли ближе.
- Привет, мальчуган! – горячо поздоровался хозяин попугая. – Познакомься, это Тарзан!
- «Тарр-зан! Тарр-зан!», - попка повторил, кивнув головой, как будто представился.
- А тебя как зовут? – спросил фотограф.
- Андрей, - буркнул я.
- «Анн-дрррей! Анн-дрррей!», - затараторил Тарзан моё имя снова.
- Посади его на руку и замри, я вас сфотографирую.
Мама переживала из-за моего угрюмого вида, незаметно смешила меня. Я же был сдержан, сосредоточен и не расположен к веселью.
Потом она что-то написала на листочке этому вольному художнику. И мы ушли.

Налюбовавшись морским пейзажем и направившись к дому, в клетке в саду я заприметил Тарзана.
Он сделался каким-то хмурым, ничего больше задиристо не выкрикивал. Мне стало жаль птичку.
Дождавшись, пока мама займётся делами, я быстро выбежал во двор.
Секунду я смотрел на большого какаду и вспоминал, умеют ли попугаи летать?

Я открыл клетку.

Тарзан смерил меня немигающим взглядом чёрных маленьких глаз.
Ловко цепляясь за стальные прутья своими сильными когтистыми лапами, помогая себе клювом, он осторожно выбрался наружу.

И улетел!

Он был просто окрылён свободой, шансом вот так легко заполучить её.
Я ещё немного постоял у опустевшей клетки и пошёл спать. Уже темнело.

Мой сон нарушили громкие голоса мамы, дедушки Вовы и фотографа, доносившиеся из-за двери.
Все трое вошли в комнату.
Я сразу понял - они пришли меня поругать. Но всё произошло так:
- Тарзан улетел..., – сказала мама.
- А я говорил, у него вон какой клюв. Он любой прут согнёт по счёту раз! – суетился старик.
- Сам виноват, нужно было другой замок, - расстроился Сергей.
На этом все разошлись, кроме моей мамы.
- Жаль его! Он же к людям привык. А теперь пропадёт на воле, - сказала она с грустью.

Перелистывая старые пожелтевшие фотографии, я увидел нас с Тарзаном. Оба мы вышли нахохлившись.
В этом снимке было моё детство! И мой поступок...

Через много лет, случайно оказавшись в командировке в тех краях, я встретил пожилого фотографа.
Белый какаду послушно сидел на жёрдочке. Заметив меня, птица расправила крылья, подняла хохолок и неожиданно выкрикнула:
«Анн-дрррей! Хор-рро-ший! Попка - дурр-рак! Дурр-рак!».