2048 / #15 / _NeZoX_

"Внимание, жители Объединенных Мировых Штатов, помните, что соприкосновение с настоящей реальностью доступно только в пределах вашего жилища! Преступление порога, пробуренная дыра на улицу — все это будет караться законом. Вам никогда не было так удобно и комфортно, как сейчас! Работа на дому для всех — это то, о чем всегда мечтало человечество! Пожалуйста, не разрушайте наши с вами мечты! Спасибо!"

Динамик треснул и затих. Я устало поднялся с кровати и сел за свой компьютер. Шел 2048 год, но ничего принципиально нового люди не изобрели — лишь вдарились в "хорошо забытое старое". Дабы не развязать Третью мировую, они решили объединиться в одну большую федерацию (что также не являло из себя ничего удивительного — историческая закономерность) и, решив снизить градус энтропии, объявили единственной настоящей реальностью виртуальную. Теперь каждый человек, кроме различных госслужащих — а они и не приравниваются больше к людям — сидит у себя дома и выполняет работу, для которой предназначен. Выход же на улицу строго воспрещен и карается расстрелом.

Еду я получаю посредством едопровода, которым по обязательному распоряжению президента оснащены все дома. Это всегда строго фиксированные порции, но — надо отдать должное — различные в зависимости от дня недели. Вообще, ничего плохого в такой жизни нет, ведь если представить, насколько тяжело госслужащим, которые занимаются готовкой всего и вся для нас, чтобы мы работали, то все вопросы насчет изоляции и проч. сразу отпадают. Мне жаловаться так вообще подло, ибо моя работа за компьютером. А есть те, кто работает с сырьем, делая вещи и затем отсылая их по специальной трубе в соответствующий Мировой отдел. Но больше всего в этом плане, конечно, не повезло социализированным людям, которые оказались совершенно ничтожны в одиночестве. Они все стоят на учете, а особо "буйные" — сидят в соцкарцере. Это та же тюрьма, но с большим количеством людей в камере и настольными играми в качестве развлечений. Самая суровая мера наказаний — как и когда-то раньше — максимальное сближение с настоящей реальностью, то есть ссылка на исправительные работы. Некоторые могут расценить это как акт "свободы", но на деле это самое травмирующее, что может быть, введенное специально для того, чтобы эту самую тягу к "свободе" убивать. После подобных ссылок люди только рады тому, что их оставляют наедине. И Мировой совет это прекрасно знает, а потому подобные практики не прекратятся никогда.

Сегодня ко мне должна зайти проверка насчет предрасположенности к социальным контактам. Если выявят, что она высокая, то могут поставить на учет. Я не должен ее провалить. А вот, кстати, и они. Открыли дверь и вошли, смотрят на меня с теплом и заботой, радушно приветствуя всеми лицевыми мышцами.

— Здравствуйте, вы И. К. Л.? Проверка по предрасположенности к социальным контактам. Кстати, соседа вашего, которого вы знать не знаете и не можете знать, повязали. Удивительно. Обнаружили окно в комнате. Как он только умудрился его пробурить там? И надо же как повезло паршивцу — прямо на листву от деревьев выходило, так, что и не видно с улицы. Вы, надеюсь, человек более порядочный и благоразумный, а потому у себя окон делать не будете. Верно? Зачем нам лишние проблемы? Вентиляция же и так.

Я усмехнулся про себя. Я знаю, что он пытается сделать. Проверка уже началась. Он пытается понять, насколько я социально адаптирован, насколько умею вести диалог с людьми вживую, насколько общителен и насколько у меня развита мимика. Я точно уверен, что эта история является не чем иным, как вступительным экзаменом, не чем иным, как вбросом ради моей реакции. И я не должен оплошать с ответом. К слову, теплое приветствие — тоже небольшой экзамен, который я сдал с успехом, ибо на их доброжелательные лица никак не отреагировал, оставаясь по-прежнему холодным и равнодушным.

— Верно. А сосед... такие люди, которые не в состоянии прожить одни, которые ради того, чтобы зачем-то на улицу смотреть, окна делают, запрещенные законом, нам не нужны. Только все портят. Поделом этому преступнику, — сидя на кровати, просопел я, серо и как бы наотмашь, будто бы желая поскорее отделаться. Проверяющий довольно улыбнулся и указал своему коллеге на сумку. Тот достал из нее бумаги и, перебирая, ища мой бланк, рассыпал все на пол. Я не дрогнул.

— Ничего-ничего! Я сам! — виновато улыбаясь, как бы запрашивая поддержки, произнес он.
— Я подожду, — пробурчал я. — Но вот работа — нет.
— Понимаем, понимаем. Извините, пожалуйста, — проверяющий продолжал виновато улыбаться, ерзая по полу и собирая бумаги.
— Как вам тут живется? И сколько вы тут живете, если не секрет? — тем временем осторожно задал вопрос первый, который рассказывал историю про соседа.
— Нормально. Давно, — коротко бросил я.
— Рады нас видеть? — поднимаясь с пола, спросил второй. Он уже собрал бумаги и теперь снова перебирал их в поиске нужного бланка.
— Безразлично. Обязательная же процедура. Не рад и не огорчен.

Как-то они затянули с этим. Понятно же, что я уже точно не провалюсь. Зачем они продолжают? Неужели козырь какой-то готовят?

— А чайку у вас не найдется для двух отчаянных ревизоров? — и он весело и простодушно засмеялся, дружески хлопнув меня по спине. — А то как-то даже некультурно, единожды в вашей жизни собравшись вместе, говорить не за столом.

Это слишком слабо. Неужели, даже если я после всего соглашусь приготовить им чаю, они пометят это в протоколе? Нет, разумеется, что пометят, но какова эта пометка будет? Не может же она быть прямо-таки значительной.

— Нет, чаю нет.

Чиновники огорченно посмотрели на меня, и тот, что стоял с бумагами, раздосадованно произнес:
— Очень жаль.

Я заметил на их лицах некую нервозность. Вдруг первый, взяв под руку второго, улыбнулся и сказал:
— Мы сейчас... Скоро придем. Нужно некоторые организационные моменты уладить.

Я скупо кивнул. Чиновники удалились.

Странно, но, возможно, они просто хлопочут ради меня, ведь то само государство? Может, они заметили какую-то помарку в бланке и сейчас рассуждают, откуда она взялась, пытаясь ее исправить? Стремятся сделать все, лишь бы я не пребывал в затруднительном положении? Нет, все то, как они пытаются склонить меня к социальному взаимодействию и подловить, конечно, подло, но ведь работа у людей такая. Да и дали они мне за всю жизнь столько, что могут хоть месяц подличать.
В раздумиях я и не заметил, как оказался у двери. Она была слегка приоткрыта, а из проема слышалось бурное обсуждение.

— Норма. Понимаете? Норма! Где нам эту норму брать? А? Осталось пять квартир, не считая эту. Нам нужно захватить шесть человек... Иначе увольнение, иначе разжалуют. В Соцмине с этим все строго. Нет, ты как хочешь, но мы должны его затопить. Я понимаю, это очень сложно, но мы должны что-то придумать... Но что же придумать? Он на все реагирует как полнейший социопат! Не к чему прикопаться... А впрочем...

Я поспешил обратно в свою комнату. Они вошли, улыбаясь как и прежде. Принялись жать мне руки, тепло похлопывая по спине.

— Переписываетесь с кем-нибудь? — указал один из них на компьютер.
— Только по делу. Работа, — сухо проговорил я.

Проверяющий цокнул языком. Улыбка сменилась негодованием. Неожиданно второй, возвысившись, строго произнес:
— Почему нас впустили?
— Что? — непонимающе переспросил я.
— Почему нас впустили в квартиру? — еще более строго и настойчиво произнес проверяющий.
— Так вы ж сами вошли, я это не контролирую... — я начал волноваться.
— Да, но почему вы вместо того, чтобы погнать нас с порога, впустили вовнутрь и позволили провести с вами беседу?
— Как? Органы же власти. Как не впустить?
— Вы действительно думаете, что это оправдание вашего социального контакта? Вы паникуете. В данной ситуации это очень даже нормальная реакция для социализированных людей. А все ваше якобы социопатичное проявление до этого — на самом деле лишь спектакль с вашей стороны. Вы думали, мы не заметим? Нет, ваша грубость и бесцеремонность были чересчур наигранными, наигранными настолько, что вы попались и на них, попались и проиграли.

Он насмешливо взглянул в мою сторону, скрестив руки на груди. Я начал теряться, опешив вконец, не понимая, что сказать в ответ на такое.

— Семьсот шестая, да-да, еще один, забирайте, — достав рацию, крикнул проверяющий.
— Но... погодите... какое "забирайте"? Это же обязательная процедура, я должен был пройти тест на низкокачественную социализацию... а не на возможность социальных контактов с кем бы то ни было...
— Вы его провалили. Много кто гнал нас с порога, не давая войти, не желая общения вовсе. Вы же приняли. Вели себя хоть и скупо, но не противились, не высказывали негодования, а значит, в обществе смогли бы благополучно существовать. Да и потом... вся ваша скупость — лишь жалкий фарс. Мы очень хорошо знаем всех своих граждан, вас в том числе. Зачем было нас так нагло обманывать?
— Но...

В комнату вошли трое человек в униформе и, не дав договорить, заломали мне руки и повели из квартиры. Последнее, что я увидел, едва обернувшись, как проверяющий стирает пот со лба и с довольным лицом ставит галочку около моей фамилии.