За дверью / #73 / Iozef

- Стив!!

Женщину уже впихнули в полицейский автомобиль, а она всё ещё кричит, отчаянно, прижимая к оконному стеклу ладони. Зовёт на помощь мужа, которого заталкивают во вторую машину мои коллеги. Сара Аллен, двадцать три года, высокая, эффектная брюнетка. Пяти минут не прошло, как она открыла мне дверь, улыбаясь – ведь на планете Земля больше нечего и некого бояться, кроме…

Захлопнутая дверца заглушает крики.

На подоконнике орёт толстый рыже-белый кот, рвёт когтями лёгкую, цветную занавесочку, превращая в лапшу из материи. Безумные, зелёные глазища. У Сары такие же, но чёрные. Блузка порвалась при борьбе, виден бюстгальтер.

- Даже животное провели, мерзавцы! – гневно выпаливает миловидная молоденькая соседка, нервно теребя каштановую прядку, выбившуюся из-за уха. – Офицер, Сара и Стив… они в порядке? С ними ничего не успели сделать?

- Мэм, - официально отвечаю я, заметив на пальце обручальное кольцо, - мистер и миссис Аллен освобождены час назад, скоро будут дома. Сейчас ими занимаются специалисты.

- Ух! – она резко выдыхает и с отвращением смотрит на машины, хрупкие пальчики сжимаются в кулак. – Не дайте им отвертеться. Таких нужно наказывать!

Кот орёт.

- Бедняжка, - жалостливо говорит пожилая дама, морщась, как от приступа мигрени. – Не волнуйся, твои хозяева вот-вот приедут. Нет, ну какие ужасные люди! Быть может, мы обязаны вам жизнью, офицер Хилл!

Зоркий взгляд у бабушки. Её бы к нам в бригаду. Но пора и честь знать.

Несколько дежурных фраз, призванных разрядить обстановку, и мы отбываем с нашим грузом. Оставляем продолжающего бесноваться в окне котяру, разбредающихся по аккуратным, точно с открытки, домикам, жителей. Чистенькие, красивые улочки, зелень, щебечут птицы. На Земле 3072-й год. Эра совершенства, безопасности, и…

***
После дня, никак не желавшего кончаться, микроавтобус привозит нас к пропускному пункту. За высокой цементной стеной наш персональный рай, куда без проверки и комар не влетит. Коттеджный посёлок для сотрудников подразделения, обеспечивающего спокойствие в округе Делта, штат Колорадо. Шаг, другой, и безобразную серость скрывают купы деревьев. Иллюзия, но она работает. Пытаюсь отбросить служебные заботы, думать, что меня ждут Лесли и дети. Получается не слишком хорошо – перед глазами Аллены, Стив и Сара, с внешностью манекенщиков или фотомоделей. Идеальные люди, в идеальном мире. А впереди ужин, под аккомпанемент судебного шоу. Джефф его обожает.

- Ро-ой, добрый вечер!

Ну, разумеется. Миссис Боб-Смит, матушка моего напарника Дика, машет из-за ограды своего садика. Большинство перевезло за стену семьи, Дик – мать. Шансов стать в жизни кем-то, кроме как её сынулей, она ему попросту не оставила. Одиночек сюда не отбирали.

Киваю, рассчитывая проскочить, но не тут-то было.

- Что, наловили нам хамелеонов?
- Спросите Дика.

Нашу соседку не прошибёшь даже откровенной грубостью.

- Зададут им жару! – она противно хихикает.

Лесли на крыльце. Услышала сигнал, как всегда.

- Чума, а не женщина, - шепчет мне на ухо, щекоча улыбкой. – Единственное, с чем нам не повезло, это жить с ней рядом.

Джефф, семилетний огненно-рыжий гангстер, скачет по коридору в возбуждении. От него старается не отставать трёхлетняя Сэлли.

- Поймали их, да, пап?! – вопит во всё горло сын.
- Он смотрел выпуск новостей, - виновато поясняет Лесли.
- Я же запретил…
- Рой, я не могу следить за ним каждую минуту.
- Па, сколько их было?
- Двое, - приходится удовлетворить его любопытство.
- Здорово! Сразу двоих поджарят!
- Не выражайся так при сестре.
- Но это же правда!
- Давайте ужинать, - торопит Лесли.
- И смотреть, как разделают ха-ме-ле-о-нов! – поёт Джефф. В глазах азартные огоньки.
- Ха-ме-ле-о-нов! – выкрикивает за братом Сэл. Косички так и прыгают.

Мелькает заставка судебной программы. Яркая, до рези в глазах. Ведущая – привлекательная блондинка, чьё имя я никогда не удосуживаюсь прочесть, обращается к телезрителям:

- Добрый вечер! Сегодня разбирается дело о тягчайшем преступлении в законодательстве всех стран нашего мира – имитации людей. Уже не первый год государства планеты совместными усилиями пытаются искоренить зло, поразившее общество, подобно эпидемии чумы в древние времена. Сегодня мы одержали пусть маленькую, но победу в этой войне.

Девочке бы рекламировать купальники, на пляже, с бокалом коктейля, а не произносить текст военных агиток. Впрочем, имитаторы враги каждого, объект всеобщей ненависти.

Ведущая ещё что-то говорит, видимо, уточняет детали. В студию проецируется голограмма судебного заседания, проходящего в эту минуту. Сара Аллен глядит прямо на меня. Глаза сухие, горящие, как угли. Стив будто бы не вполне сознаёт, где находится. Движения их ограничены капсулами-невидимками, заодно блокирующими речь. Имитаторам никто не задаёт вопросов, с ними всё ясно. Суд - лишь способ показать их стране… и сообщникам.

- …полностью копирующие чужую личность, за что получили нарицательное прозвище «хамелеоны»… единственное уголовное правонарушение, за которое предусмотрена смертная казнь… будут сожжены заживо, чтобы очистить от них землю. Ради будущего и наших детей!

Словно очнувшись от оцепенения, Сара беззвучно кричит и бьётся в своей капсуле, сколько ей позволяют стенки. Продолжает кричать, пока их со Стивом тащат к лифтам, увозящим приговорённых в крематорий. Её рот кривится, принимая форму букв: «Люди, вас…». Двери лифтов мягко сдвигаются. Что происходит за ними, досконально неизвестно, и меня это почему-то радует.

Немота подсудимых – необходимая предосторожность. Нельзя дать имитатору ни малейшей возможности вступить в контакт с публикой. Загипнотизировать её, как они гипнотизируют свои жертвы.

Опустевший зал суда сменяет новая голограмма – Аллены в летающем пузыре. Счастливые, безмятежные лица, сплетённые руки. Работа сыворотки стирания памяти – её вводят тем, кого нашли живыми. Спасённые будут помнить только о событиях, предшествовавших похищению, а проинструктированные соседи ни о чём не проболтаются. Статистика погибших невелика, в основном старики.

Джеффу становится скучно, он размазывает по тарелке шпинат.

- Жаль, мы не видели, как горят эти твари!
- Ещё слово, и на месяц останешься без телевизора!

Сын угрюмо выскребает остатки ужина, но уже через минуту затевает игру с сестрёнкой. Как нетрудно догадаться, в охоту на хамелеонов. Пока я его герой, несмотря на строгость.

Отдав гостиную на разгром детям, а посуду поручив механическим рукам кухонных помощников, мы с Лесли выходим на крыльцо, окунаясь в прозрачный воздух, чуть сладковатый от запаха цветов. Светляки прочерчивают сумерки золотыми искрами. Небо усеяно звёздами, как ребячья мордашка веснушками. От стрёкота цикад звенит в ушах, но даже его перекрывает голос миссис Боб-Смит, расположившейся у себя на крылечке, с сыном.

- Красотка, ничего не скажешь. Да не больно ей смазливое личико и точёная фигурка пригодились. В гробу и то не полежит.

Лесли вздрагивает, я обнимаю её за плечи. Папироса Дика светится красным глазком, сам он в тени – не разглядеть.

- По крайней мере, умерли в один день, голубки, - не унимается соседка.
- Меня тошнит от этой работы, - бросает вдруг Дик и тут же ловит крепкий материнский подзатыльник.
- Дурачина! Что бы с нами сейчас было, не служи ты в полиции. Мы им нужны!

Мой напарник встаёт из кресла-качалки и идёт в дом. Матушка вперевалку поспешает за ним, не пожелав доброй ночи.

- Жуткая женщина, - повторяет Лесли, передёргиваясь. – Сжила бы со свету любого, кто моложе и красивее, как ведьма из старой сказки.
- Анджела Боб-Смит распугает всех хамелеонов, - пробую шутить, однако тут же понимаю, что сморозил глупость. – Не подпускай её к детям, она не умеет держать язык за зубами.

Глаза Лесли тревожны, в них вопрос: «Зачем?». Сегодня я готов ответить, но она говорит совсем не то:
- Джефф опять просил щенка.
- Нет.
- Но Рой…
- Я сказал, нет. Он будет жесток с ним. И вырастит злобного пса.

Словно в подтверждение из дома доносится визг и рёв Сэлли. Жена бежит восстанавливать мир. Мимо проходят Хатчинсоны, Билл и Мэри, с двумя сыновьями. У младшего на верёвочке пляшет надувная комета.

- Ведём их в Галактикум, на аттракционы, - сообщает Билл. – Может, и Огненное шоу захватим. Давайте с нами?
- Как-нибудь потом.

За спиной Мэри летит оранжевая накидка из жидкого огня. Вдали, на фоне чёрного неба, уже пламенеют спирали Марсианских горок. Присаживаюсь на прогретую за день ступеньку.

Имитаторы. Те, кого не существует. Величайшая ложь, в которую посвящены правительства и мы – шестерёнки, вращающие механизм. Когда поступает распоряжение, приезжаем и забираем живых людей, освобождая место искусственным копиям, с внедрёнными воспоминаниями.

Для чего понадобился этот спектакль? Почему бы просто не уничтожить разом букашек, надоевших власть имущим, заменив их послушными куклами? Могу лишь строить теории. Возможно, так они, наверху, развлекаются. Давят постепенно, мошку за мошкой, каждой уделяя пристальное внимание. Упиваются собственной хитростью и доверчивостью тех, кого завтра отправят в печной зев. Покорностью нас, своей собачьей своры. Естественно, однажды и эта забава приестся им или их наследникам. Что тогда? Миссис Боб-Смит заявляет «мы им нужны». Но я люблю читать книги по истории – так же рассуждали евреи в ХХ веке, накануне Второй Мировой Войны. Когда последние овцы промаршируют на бойню, что за судьба ожидает нас? Обещанная неприкосновенность в мирке, огороженном стеной? А может, настанет утро, и в нашу дверь позвонят?

Иногда я отсылаю Лесли с ребятами погулять и спускаюсь в подвал, рыть подземный ход к ближнему леску. Он уже почти закончен. Если за нами придут, пусть через десять лет, я крикну им, чтобы уходили. Надеюсь, Джефф не кинется помогать обезвредить папку. Мальчишка, выросший на сказке про хамелеонов… А пока меня не тронули, буду молчать и следовать приказам. Мне надо думать о семье.