В моде хоррор, ладно и я отмечусь.

Тоже любовь.
Камни впивались мне в спину. Я уже почти оглохла от грохота повозки, ослепла и обезумела от боли.
Что я могу сказать господа судьи про тот день?
На мне было коричневое с белым платье в клеточку и фартук, платок потерялся где-то по дороге.
Да он привязал меня к повозке, и я бежала за ней, а потом уже не могла бежать. Я потом плакала, мне было жалко платье, оно же порвалось.
Потом…потом…я ползла за ним на коленях по аллее парка.
Как я могла с ним жить?
Я люблю его, и ничего ужасного в этом нет. Да нет, не в том, что издевался, а в том, что я его очень люблю. Он же подобрал меня на дороге, я наверное умерла бы с голоду если бы не он. Мне тогда не было и шестнадцати.
А вы знаете, как он умеет любить, ни в одном из вас нет столько нежности.
А его дом, в жизни я не видела такой красоты, такой мебели, таких картин. У него клавесин в зале стоял, я даже научилась играть немного.
Со мной жили еще две девушки. Мы все молились на него, даже когда он нас бил, но это же было нечасто, а так он хороший.
Шрамы на лице – это от горячей кочерги.
Вернуться к тому дню?
Утром я проснулась от крика. Аида взбунтовалась, она хотела уйти. Мы с Виолой сидели тихо, как мышки в своей комнате, у нас одна комната на двоих. Мы боялись, очень боялись.
Потом он поднялся и сказал мне, что бы я шла с ним.
Да сначала я пошла на кухню, приготовить завтрак. Он был странно спокоен, даже не заставлял изображать собаку.
Сказал ли он мне, куда мы едем? Нет, просто мы сели в повозку.
Когда мы прибыли в город, я его долго ждала, он зашел в аптеку. Нет, не знала зачем. А на обратном пути я бежала за повозкой, а потом уже не могла бежать.
Что было потом? Не знаю, он закрыл меня в комнате, я слышала, кричала Аида, так страшно мне было, она прямо визжала.
Вечером меня выпустили. И я это увидела, на дереве, ну то, что было Аидой.
Нет, я не испугалась, наверное, ужасно отупела от всего этого, просто села на землю и сидела, у меня голова кружилась и тошнило.
Потом пришла Виола и увела меня, я же беременна. Даже не знаю, как ему бедному внутри удалось удержаться, сильная я, наверное.
Что будет с ребенком? Не знаю, будет ли он нормален?
Я теперь плохо сплю. Все время один и тот же сон снится.
И все равно я люблю его, и буду ждать.
Ну и пусть убьет, он же меня от голода спас, никто меня никогда не любил, а он любил.
Маэсторо, слышишь меня! Я не осуждаю тебя, я буду ждать, и молиться за тебя и за покойную Аиду.
Какая она счастливая, я хочу умереть от твоих рук, почему ты не выбрал меня?

Почему?