СВАДЕБНЫЙ КОТ (окончание) Аида, как всякая нормальная женщина, была совершенно, ни капельки не любопытна и никогда не лезла в чужую жизнь. Поэтому ... СВАДЕБНЫЙ КОТ (окончание)

Аида, как всякая нормальная женщина, была совершенно, ни капельки не любопытна и никогда не лезла в чужую жизнь. Поэтому, жутко страдая, сидела дома, мучилась в ожидании, когда же подруга сама придет с подробным отчетом о свидании. Несколько раз она порывалась спуститься на Машин этаж, чтобы приникнуть ухом к двери. И только воспитание, да толстая обивка со звукоизоляцией удерживали ее от опрометчивого (и главное — бесполезного из-за чертовой звукоизоляции) шага. Когда, наконец, раздался звонок, Аида за полсекунды допрыгнула до прихожей, щелкнула замком и выдохнула:

- Ну, что?! Рассказывай!

- Аидочка, дай мне зеленку!

- Зачем? Жених то пришел? Как все было?

- Пришел. Все было нормально. Даже замечательно. Но теперь у него вся спина располосована, нужна зеленка.

- Ну, ты, мать, даешь! Скромница наша! И это на первом свидании! Изувечила, значит, мужика?

Пока Маша непонимающе хлопала ресницами, Аида искала пузырек. Понятно, что поиски были неторопливыми. Когда было рассказано все, с мельчайшими подробностями, подруги уселись рядышком на диван и всплакнули по несостоявшемуся счастью, так быстро улетающим годам, что никак, никак ничего не складывается. Вот и умницы, и красавицы, и почему везет одним стервам?

Вернулась домой Маша минут через двадцать. Геннадий сидел на кухне, за столом. Рядом с пустым блюдом из-под лосося. Василий занял оборонительную позицию на холодильнике, под самым потолком, смотрел оттуда на жениха сверху вниз и издавал издевательские, непотребные звуки: бесстыжие завывания с сатанинским хохотом. Для вальяжного, домашнего кота подобное поведение было не допустимым и не подобающим.

- Хорошо, что вы поели, Геннадий. Знаете, рыба и шоколад снимают стресс – вежливо сказала Маша (чтоб жених не подумал, что ей жалко целого блюда лосося). Геннадий поднял брови, что-то хотел произнести, но благоразумно промолчал. Глубокие, длинные царапины на спине надо было хорошенько обработать; Маша провела раненого в комнату, сняла рубашку. Тоненькими пальчиками осторожно мазала зеленкой багровые борозды и дула, дула на теплую, широкую спину. Геннадий тихонько ойкал, а она дула опять. В это время на кухне раздался шлепок, котяра прекратил завывать, наступила подозрительная тишина. Толкая друг друга, они побежали на странный звук.

Вася, с выпученными глазами, неестественно, чудовищно раздутый, стоял посередине кухни. Казалось, животное сейчас лопнет.

- Ну что, доигрался? Кому хуже сделал?… – загадочно сказал Гена коту.

И тут произошло нечто странное: Кот умоляюще посмотрел на Геннадия.
Потом раздались трескучие звуки, сопровождающиеся жутким зловонием. Огромная куча, сопоставимая с животным, размером со слона, украсила идеально чистый пол.

- Друг, надо делать очищающие клизмы, если хочешь жить – хмыкнул Гена, застегивая рубашку и закатывая рукава.

***

На свадьбе Василий был с красным бантом на шее, за столом сидел рядом с женихом. Через девять месяцев он стал самым верным хвостатым сторожем возле кроватки и самой заботливой усатой нянькой маленького Геннадия Геннадьевича. Правда, иногда он отлучается из дому. Очень неохотно, и только по просьбе Гены (дел то дома – не переделать, Маше помогать надо!). Подружки Марьи Васильевны и друзья Геннадия иногда просят Василия присутствовать на первом свидании, вместо талисмана.

P.S. Геннадий не выдал Кота. Маша до сих пор не знает, кто слопал В ТОТ ВЕЧЕР целое блюдо лосося по-провансальски.

Приключения Петровича Петрович и печник Сделав еще несколько шагов, Петрович высунул губастую морду из зарослей орешника и огляделся. На протоке ... Приключения Петровича

Петрович и печник

Сделав еще несколько шагов, Петрович высунул губастую морду из зарослей орешника и огляделся. На протоке бабы полоскали белье, призывно выгнув спины, но не было среди них зазнобы евоной Зинки. "Небось с печником опять лясы точит или еще чего похлеще", – подумал Петрович. Затем вздохнул, встал на дыбки и трижды ударил оземь передними копытами, всякий раз приговаривая: "Каким матушка меня родила, таким и обратиться мне ныне".

Обернувшись человеком, Петрович посмотрел на один из бабьих задов. Зад призывно колыхался, но впечатления не произвел. Петрович вздохнул, поскреб в паху и, хоронясь от людей, стал огородами пробираться до своей хаты...

Дома Петрович сполоснул длинные волосы керосином, дабы не шибко мучила лосиная вошь, надел рубаху посконную, новые порты, смазные сапоги, накинул на плечи телогрею и, сотворив крестное знамение на образ Марии-Антуанетты, потопал прямиком к сопернику. Мерзопакостный печник жил на другом конце села и носил странное для тех мест имя – Гортензий.

Петрович был уверен в своей неотразимости, потому как телогрея была ношена только три года. И то по праздникам. Где-то подспудно, под самым спудом, Петрович желал произвести впечатление на Зинку, чтоб та видела, кого она променяла на этого гадского печника с шерстяной бородавкой.

Заглянув в оконце гортензиевского пятистенка, Петрович узрел свою дульцинею. Зинка была из тех дородных баб, которых сажают на орехи, и те хрупают. А маленькие черные усики и легкая хромота ее совсем не портили: мужики, включая ее золотушного мужа, бились за нее насмерть.

А потом муж Зинки помер, подавившись за ленчем марципаном, и Зинка осталась вдовой. Первым закинул удочку в огород вдовицы Петрович. Он уже одиннадцать лет не знавал женщины и страдал от этого несказанно. Все вроде пошло у них ладно, и единожды разрешила уже Зинка потрогать свою коленку, глянула на него милостиво. Разговелся Петрович в мечтах, а тут печник. Он тоже жил бобылем и стал привечать Зинку, одаривая ее медовыми пряниками и ландрином в жестяных коробочках.

– Слышь, Гортензий. Ты это, кончай у меня бабу отбивать, – попытался усовестить Петрович печника. На что тот криво усмехнулся и послал Петровича на фиг...

Сегодня Петрович решил без Зинки не возвращаться. Он набрал воздуха в грудь и вошёл в пятистенок, как входят бабы в горящую избу. Зинка грызла орехи, покуда Гортензий разглядывал смазные сапоги Петровича. Зависла тяжкая пауза.

Петрович огляделся... Жирная Зинка почему-то не понравилась ему. Он во все глаза смотрел на Гортензия.

"Какая бородавочка у него симпотная", – подумалось вдруг Петровичу.
"Какие у него шелковистые волосы", – подняв взор на гостя, подумал печник.

А потом их взгляды встретились...

– Проходите, Петрович, – ласково произнес Гортензий.

Петрович прошел в избу и сел на канапе. Кожаная обивка благодарно скрипнула.

– Кофею не желаете? – мягко спросил печник.
– Ты чо, Гортензий? – удивилась Зинка. – Гони ево в шею. Я втроем... это... несогласная.
– А тебя никто ни о чем и не просит, шалава, – буркнул печник, не сводя взгляда с Петровича. – Топай отседова!
– Кудой? – недопоняла Зина.
– Тудой, – отрезал Гортензий.
– Не пойду, – Зинка начала говорить тоном, означающим качание прав.
– Иди! Нету тута ничево твоево, – грозно прикрикнул Гортензий.
– Ты чо, тупая? – Петрович вдруг остро почувствовал, что зря тратил время своей цветущей молодости на жирную Зинку, от которой вечно воняло курятником. А Гортензий приятно пах портянками и ещё чем-то очень мужественным. – Тебе же сказано: иди!

– Мотри, Гортензий, пажалееш, – зло кольнула его взглядом Зинка и выбежала из хаты, едва не уронив горку с лифлянскими пастушками и гамбургскими херувимами.

– Баба с возу, кобыле легше, – осклабился Гортензий и нежно посмотрел на Петровича.
– Ага, – почему-то хрипло отозвался Петрович и сглотнул.

А потом пальцы их рук переплелись. Мир под ногами качнулся, и они вместе нырнули в глубины, зовущиеся настоящей мужской дружбой. Ну или почти мужской.

Вам не понравилось, потому что предложения короткие?))

Принесла. Не про Петровича. Про котиков. СВАДЕБНЫЙ КОТ Мария Васильевна, Маша, была милой, тихой старой девой тридцати двух лет, преподавательницей ... Принесла. Не про Петровича. Про котиков.

СВАДЕБНЫЙ КОТ

Мария Васильевна, Маша, была милой, тихой старой девой тридцати двух лет, преподавательницей русского языка и литературы в муниципальной школе. «Стародевство» ее обусловливалось, скорее, не возрастом, а особенностями характера. Когда ее пытались познакомить с «положительным мужчиной», она заливалась огненным румянцем и говорила:

- Ну что вы, у меня же Васенька… ну как я чужого мужчину в дом приведу…

Все так привыкли к этому «у меня же Васенька», что последние два года даже не пытались заводить речь о сватовстве. Тут необходимо внести ясность: Васенька был огромным, жирным, ленивым, вконец избалованным котом. Котяра не переносил посторонних людей в доме. А ежели таковые случались, устраивал истерики, симулировал смертельные приступы кошачьих болезней, неизвестных в природе. Хвостатый наглец терроризировал несчастную одинокую учительницу и тратил ее зарплату по своему усмотрению: на парную телятину и свежую лососинку.

Все бы ничего, но Маша чувствовала, что ее биологические часы медленно, но верно превращаются в таймер взрывного устройства. И нечеткая, расплывчатая мечта иметь семью и детей может в скором времени подорваться на мине этих самых биологических часов. Однажды дождливым осенним вечером, сидя в кресле и перечитывая увлекательнейшие сочинения девятого «Б» на тему: «Невыносимая трагичность судьбы Эсмеральды по роману Гюго», она заметила на краю дивана глянцевый журнал, забытый соседкой Аидой. На обложке был анонс статьи: «Сто советов, как женить на себе мужчину». Мария Васильевна прочла, сделала выводы и приняла решение.

…Через полгода мучительных поисков, рассмотрения пары сотен кандидатов и переписки на сайтах знакомств у нее, наконец, должно было состояться судьбоносное свидание. Был приготовлен праздничный ужин, еще раз проштудирована статья из заветного журнала. Совет «устроить танец возле шеста, который можно заменить в домашних условиях шваброй или щеткой» она отмела сразу. От свечей и совместного заплыва в джакузи с ароматическими солями и розовыми лепестками, подумав, отказалась: джакузи у нее не было, а купание в тесной ванной с предполагаемым избранником считала неприличным и негигиеничным.

Блюдо с лососем по особому рецепту стояло на кухонном столе, в духовке томился курник, когда в дверь позвонили. Сердце Маши гулко стукнуло, в голове пронеслась сумасшедшая мысль, что тридцать два – это совсем еще не возраст, жизнь только начинается. Ледяными пальцами Машенька открыла замок и впустила высокого, лысоватого мужчину в пушистом пуловере. В руках у гостя было шампанское и цветы - все, как полагается, как в журналах прописано.

И понеслось…

Смущаясь, потенциальный жених вручил Маше букет с бутылкой. Не смотря на уговоры: что вы что вы, проходите не разувайтесь,- присел, начал расшнуровывать ботинки. Он уже приступил ко второму башмаку, когда в воздухе мелькнула молния. Молния была толстовата и неповоротлива, но шлепнуться всей тушей на спину Геннадию успела. Восемь килограммов с разбегу, плюс фактор неожиданности и острые когти в шее – это слишком даже для крепкого мужчины.

Геннадий заорал:

- Мама! – и попытался разогнуться.

Очень неудачно: стукнулся лбом о вешалку (в виде мощного металлического столба с крючками наверху). Вешалка обрушилась ему на спину. Маша трясущимися руками освободила гостя от упавших шарфов и плащей. Вид у жениха был плачевный: над левой бровью набухала шишка, на затылке глубокие царапины с крупными каплями крови. Состояние шоковое. Он, кажется, даже не успел понять, что произошло. Кровь стекала на пуловер, Маша пыталась одновременно раздеть гостя, уговаривала успокоиться и прикладывала стальную ложку для обуви к шишке.

- Простите, простите, это кот, это Василий.

- Он что у вас, бешеный?! Усыпить его надо.

- Нет, не надо, это случайность, просто случайность.

И тут они увидели злодея: Василий спокойно уселся в снятый ботинок Геннадия…

- Нееееет! — закричали Маша с Геной в один голос, но было поздно.

- Где у вас ванная? – рявкнул жених (уже не потенциальный, а, наверное, бывший – с грустью подумалось Маше). Он схватил ботинок и рванул в санузел. Через двадцать минут вышел; в одной руке был отмытый, но, тем не менее, ароматный башмак. В другой — мокрый пуловер.

- Вот что. У меня вся спина разодрана, не только шея. Несите зеленку. И пластырь. А то заражение начнется от вашего бешеного кота!

- У меня только йод. Я же говорю – он не бешеный!

- А у меня аллергия на йод. А кот точно бешеный.

- Я быстренько, вы подождите минутку, у меня подруга этажом выше живет, Аида.

-Маша, мне все равно, где ваша подруга живет! Главное, изолируйте своего хищника, а то я могу не дожить до зеленки!

Подлое животное скрылось с глаз. «Прячется, испугался, бедненький» — прошептала под нос Маша и побежала к Аиде.

Аида, как всякая нормальная женщина, была совершенно, ни капельки не любопытна и никогда не лезла в чужую жизнь. Поэтому, жутко страдая, сидела дома, мучилась в ожидании, когда же подруга сама придет с подро

#1315.1 550x388, jpeg 40.2 Kb 4252903

РУССКИЕ КРАСАВИЦЫ ДЛЯ АМЕРИКАНСКОГО ЖЕНИХА (ОКОНЧАНИЕ) Оставалось минут тридцать времени, чтобы проверить почту на сайтах знакомств. Марго в сотый ... РУССКИЕ КРАСАВИЦЫ ДЛЯ АМЕРИКАНСКОГО ЖЕНИХА (ОКОНЧАНИЕ)

Оставалось минут тридцать времени, чтобы проверить почту на сайтах знакомств. Марго в сотый раз оценивающе посмотрела на свои фото: прическа из длинных белокурых волос, молочно-белая кожа, золотистые веснушки, ярко красные губы, огромные черные ресницы (не накладные, просто на ее длиннющие и густющие бронзовые подруга Бетси извела два тюбика черной туши). Чистая Леди Гага! Маргарита прочитала письма от двух новых извращенцев, ответила нытику Сэму (да грех не пожалеть убогого неудачника, шофера из Канзаса, живущего в вагончике), вздохнула, зарумянилась и открыла последнее сообщение от Кристофера. Кристофер, как всегда, писал, что очень скучает и мечтает о встрече. Что в скором времени, прямо завтра, по делам фирмы будет в Питере и обязательно встретиться с Марго! Марго погладила кончиками пальцев шелковистую поверхность монитора: золотистые волосы, упрямый подбородок и брови в разлет на фото заморского жениха. Бедная, она не знала, что гладит малоизвестное фото Бреда Пита в молодости… с телевидением у них в Умбе были проблемы, а когда Марго переехала в Питер учиться – ей не до кино было!

***
Выборг, Ленинградская область.
Все сотрудники журнала явились на бракосочетание. Свадьба главного редактора с уборщицей (у которой, правда, имелся университетский диплом) потрясла всех. Штатный фотограф снимал странноватую пару: пышную красавицу в белоснежном платье и замученного тренажерами с диетами Черношеина, теперь уже бывшего главного плейбоя их городка. Рядом стояло еще несколько папарацци из местных газет (вот она, слава!), и какой-то симпатичный незнакомец с русой шевелюрой, обвешанный дорогой аппаратурой.
Марго, собирая роскошную юбку платья и усаживаясь в машину, подавила вздох в могучей груди: розовенькая лысина мужа, прикрытая прямыми жидкими волосиками, вызвала острый приступ жалости. Впрочем, приступы жалости муж вызывал в ней постоянно, с первого свидания в кондитерской на Невском. Когда она шла на встречу с успешным американцем Кристофером, а встретилась с собственным редактором Черношеиным. Жалость к нему была перманентным чувством и главной причиной вступления в брак: Господи, да пропадет же! И журнал пропадет, и сотрудники по миру пойдут…

…Спрингфилд, штат Миссури.
Бред Питт стоял у окна скромного дома. Дом принадлежал его родному брату Дугу. Бред перебирал свадебные фотографии русской красавицы, которые сделал для него Дуг, специально для этого ездивший в Выборг. Знаменитый актер думал, что, наверное, зря он прикинулся на сайте знакомств простым шофером из Канзаса. Надо было сразу прикинуться бизнесменом средней руки или, еще лучше — уголовником с пожизненным сроком; говорят, русские женщины обожают неудачников. Может быть, тогда бы Марго вышла замуж за него… впрочем, еще не все потеряно! — на сайте знакомств опять отозвалась милая, искренняя, правдивая русская девушка из глубинки!

…Умба, поселок городского типа под Мурманском.
Настасья Васильевна, бабушка Марго, второй час билась над редакцией фотографии младшей внучки. Возраст сказывался: в восемьдесят два года соображала уже не так быстро, как раньше. Наконец, фото было готово; она отправила его Фрэнку, парню, с которым неделю назад начала переписываться в Интернете на сайте знакомств. Бедолага сидел в канзасской тюрьме, получил пожизненное за убийство старушки-процентщицы. Настасья Васильевна чувствовала, как живо и молодо бьется ее сердце, как алый ток крови пробуждает к жизни: она спасет Фрэнка!