Вдруг кому-то будет интересно....

Добрый день всем! Давно не заглядывала, но так сложились обстоятельства. Жалею, что не смогла принять участие в новом конкурсе (не получилось по условиям и по времени), но с огромным удовольствием прочла почти все работы еще в первом туре. ...И не удержалась - написала свою. Думаю, не будет нарушением каких-либо правил показать ее в свободной теме; уже идет финал конкурса, работ осталось мало, так что никого не отвлеку от прочтения конкурсных эссе.

Вдруг кому-то будет интересно....

______________________________ ________
Родина для души

…Наверное, знаменитой поэтессой я не стала по единственной причине: у меня не было малой Родины. А кокой же поэт состоится без воспевания родных осин, сосен или эвкалиптов?

Так сложилось, так легла карта, так распорядилась судьба – нужное подчеркнуть. Я родилась на окраине Перми, и отец, пока был жив, звал меня «пермячка – соленые уши». Но толстенькой девчонке, которая постоянно орала по ночам, едва исполнился год, когда родители решили повторить путь Ермака и уехали с Урала в Сибирь. Так что Пермь для меня – лишь пара осколков прошлого, зафиксированных памятью много лет спустя. Яркие мазки красок на фотографии, спрятанной в красно-белом пластмассовом шаре со стеклянным окошечком (интересно, кто-то еще помнит о таких?): невероятно молодая мама улыбается на фоне клумбы чайных роз в центре города, а я, годовалая, сосредоточенно топаю к ее протянутым рукам. И монохромный, словно вылинявший за зиму город над мутной просыпающейся Камой: отрывок из воспоминаний от единственного в жизни и тягостного визита к родне, на похороны тети.

А взрослела я в Кемерово, шахтерском городе, возникшем по производственной необходимости над перекрестьем угольных пластов Кузбасса. Это были чудесные годы, но позже, прилетая к маме на потешном самолетике-«элке», больше похожем на воздушный трамвай, я с ужасом смотрела на роскошную шапку смога посреди равнины, в которую пилоты каждый раз набирались смелости нырять. Я так и не полюбила Кемерово, хотя привыкла к нему (как школьницы нашего поколения привыкали к серым суконным ботам – ходить-то все равно было больше не в чем), и, уехав к мужу в Барнаул, ностальгией не страдала ни дня.

Барнаул очаровал, околдовал зеленью своих скверов над неспешной Обью, сиреневым плюшем летних вечеров, по которому друзья-гитаристы щедро рассыпали серебряные аккорды. Одарил семейным счастьем, и помехой не были ни ночные посиделки с приятелями до первых воробьев, ни мои двухнедельные командировки, ни хроническое отсутствие денег и присутствие самых дешевых продуктов в холодильнике (чаще всего почему-то попадались пятикилограммовые заморозки кильки). Диплом Университета, любимая работа, рождение долгожданной дочери…. Как пишут в сентиментальных романах, мое сердце преисполнилось благодарности. Но, увы, не любви.

Любовь пришла позже, когда дочь уже пыталась выговаривать «мама» и «на», когда после гибели близкого друга у меня пропало молоко, и не менее близкие друзья (с полного и безоговорочного согласия мужа и мамы) взяли мое тело за шкирку и увезли в Горный Алтай. Впервые оказавшись на берегу Катуни, светлой владычицы алтайских вод, я раз и навсегда перестала смеяться над мелодрамами, потому что поняла, что это значит – вернуться Домой.

Не знаю, кем я была в прошлой жизни. Не знаю, кем буду в следующей. Да и в этой, еще не законченной – тоже. Но, будь моя воля, я бы навсегда осталась с рекой цвета первой травы: старшей сестрой, подругой, чародейкой без возраста и срока, обещающей и дарующей Родину для души. Я не верю в перерождения, карму и предназначения, я обычный городской циник. Но я точно знаю, что когда-то и где-то – тысячи лет назад или миллионы лет вперед – я родилась под пушистыми ветками алтайских сосен, и волна Катуни перекрестила меня солнечными брызгами. И когда остаток моих дней рассыплется горстью речного песка, я вернусь именно сюда: чтобы встретить всех, кого любила и потеряла, и навсегда найти единственный родной край.

…Я уже не стану знаменитой поэтессой: поздно. Скорее, куплю домик на солнечном взгорке над Катунью, и дочь будет привозить в него внуков, пока лишь планируемых, а поседевший, но сохранивший буйную шевелюру и юношескую фигуру муж научится вырезать им забавные кораблики. И зеленые стремительные волны будут петь на речных перекатах о том, что Родина – это не та точка на карте, где ты родился.

Это место, где тебе не страшно будет умереть.