Народ, добрый день! Кто во сколько отходит ко сну? У меня раньше 3.00 не получается. Вчера только пошла к компу, отрубили свет. А я пообещала человечку сделать работу до 12.00 по Москве. Только уютно устроилась на свой подушке, эл.энергию дали. Как отослала работу, помню смутно))
Она проснулась от ора чаек. Из-под прищуренных ресниц рассматривала тонкий жгут солнца, пронизывающий тьму вагончика. Он тянулся от кругленькой дырки в ставнях до сумеречной мути дальнего угла, нанизывая на себя пушистенькие светящиеся пылинки. Грэй ткнулся носом в ладонь. Откуда, ну откуда у собаки безошибочное знание , что неподвижный хозяин с закрытыми глазами уже проснулся? Грэй подпрыгнул на четырех лапах, собрав в комок дряхлый коврик под собой. -Гулять, Гырчик. Грей кинулся к поводку, потом, вспомнив, что здесь можно без ошейника, к выходу. Она открыла дверь: под ногами лежал большой плоский камень вместо крылечка. По вечерам она на нем «сушила соленую косу За версту от земли». Пятнадцать метров по сырому песку до воды. Вчерашний шторм выбросил на берег кучи травы, белужьи головы (браконьеры постарались) и дохлого тюленя. Гыра рванул к разлагающейся туше, разогнал чаек, они заорали еще громче (Ко мне прилетала белая чайка, а я была злой и веселой…) - Гыра, фу! Ко мне, быстро! Не трись о тухлятину, кому говорю! Пес ухватил кусок мерзкой вонючей шкуры и понесся по берегу, прочь от хозяйки, чаек и туши. Она знала: сейчас гадкий пес начнет тереться о тухлятину, а потом, «наодеколонившись», мерзко смердящий и веселый, вернется к ней. - Черт, еле дошел по песку с пакетами! Давай кофе! Робинзонада, мать твою – за спиной стоял племянник Антон. Как всегда, розовый и лоснящийся, мужественно пузатый (слегка), чертовски обаятельный, с гривой вьющихся волос, стянутых на затылке резинкой (слова автора: простите, Цельсий, не удержалась, сперла с кухни Ваше фото, где Вы с Гасконцем!!!!). - Вообще-то привет и доброе утро. - Привет, тетушка, привет. Голос Антона не предвещал благодати распития утреннего кофия в уютной родственной атмосфере. Пока Зоя ставила электрический чайник и искала вторую чашку, мимоходом кинув плед на разобранную постель и пихнув ногой под кровать кучку одежды, Антоша наливался непонятной эмоцией. Бурой на цвет и свистящей на звук (он с детства, когда злился, жутко сопел). …Год назад Антон взялся продвигать ее повести и рассказы. Тогда от Зои ушел муж, сын уехал в Канаду и увез внуков. Редакция районной газеты, где она проработала всю жизнь, закрылась. Газета стала не нужна. Зоя тоже. Даже себе. Муж разменял квартиру; у Зои не получалось жить на новом месте. Одна - в однокомнатной. Она уговаривала себя, как могла, что привыкнет. Однажды вечером ей стало совсем худо. Зоя не смогла пересилить себя в очередной раз и переступить через порог чужого помещения и осталась ночью на скамейке сквера. Из милиции ее забрали и привезли домой старшая сестра с племянником. Пока сестра Полина пыталась за час разобрать коробки, которые Зоя не могла (нет, не хотела!) разложить за три месяца, Антон наткнулся на пачку исписанной бумаги: - Это что? - Это я. Антон бросил помогать матери уселся на тюк с ковром. Он читал, чертыхался, подскакивал и опять садился. Полина примостилась рядом и вырывала прочитанные листы из рук сына. Сидя на тюке, раскладывая листы на полу, они проглотили повесть минут за тридцать. - Так, Хемингуэй наш (две последние главы повести были написаны на красных плотных салфетках с безобразными розочками простым карандашом) – это кто-нибудь видел? - Нет. - А еще есть? - На флешке где-то. Компьютер после развода остался мужу. Флешку она захватила случайно, по инерции, а не потому, что считала, свои повести и рассказы чем-то нужным и значимым. С того дня началась странная, новая жизнь. Антон заставил купить ноутбук и все время говорил, говорил, что верит в нее, а она вообще ни во что не верила. Сестра притащила ей одноглазую овчарку Грэя. Поди, психологи посоветовали, подумала Зоя, но пса взяла: он, как и она, был одинок. После второго привода в милицию за бродяжничество Антон устроил тетку работать сторожем на базу отдыха коммунальщиков. Теперь у нее была изумительно ничейная сторожка-вагончик за периметром. Ей с опаской, осторожно говорили, что с октября по май людей почти не будет: думали, что она, как все, испугается и сбежит. А она радовалась… Антон молча пил вторую чашку кофе, ждал, когда Зоя спросит. Не дождавшись, выдал: - Ну чО, правдоискательница? В плагиате, на бабском форуме ее обвинили! Ну, выложила четыре главы из книжки, доказала всем, что писать можешь? Ах, не поверил кто-то, что рассказы, которые по всем блогам растащили, твои. Успокоилась? А что теперь эта повесть никому не нужна, так как дамочка приписала еще восемь глав объемом в десять алов, сперла идею и успешно подписала договор с издательством – ничего так цена за твою истерику? – Но как, Антош? - А вот так. Поверили ей, а не нам. У нее уже куча изданных книг и имя есть. Я же повесть принес в редакцию, ты даже представить себе не можешь, чего это стоило! А мне через неделю вернули. И фиг
кто поверил, что это у тебя идею сперли, а не наоборот. Зачем я связался только! Барственно холеного мужчины не было; был мальчишка сорока лет с непролитой слезой в круглых глазах. - Нет, ты понимаешь, что меня приняли за жулика, афериста, что начинать легче, чем отмыться от этой грязи? Что пробить эту стену лбом невозможно! Зоя улыбнулась: родная кровь. На нее орет за правдоискательство, а сам? - Да не грусти, Антош. Еще напишу. Все сложится, все будет. - Ладно. Проводи до машины, там мать продуктов передала, в одни руки не мог все взять. И деньги забыл – твои квартиранты за полгода расплатились. Зой, может, хватит, поедем уже в город, а? Они шли сто метров по песку, до калитки в ограде. Потом плутали по бетонным дорожкам среди елей и сосен под нежарким осенним солнцем. Зоя успокаивала его: детеныш ведь еще, хоть и под сорок… ничего не знает про то, что все случается, как должно. Она вернулась к вагончику с пакетами. Грэй ждал возле двери, глядя влюблено на хозяйку единственным глазом. Пока она грела воду, купала пса на улице, мысль, похожая одновременно на тонкий утренний луч наискосок и чайку, кружила в голове. Она терла пса и шептала слова. Новая повесть сложилась от начала и до конца. Потом, перекусив Полиниными пирожками, они сидели с Греем на камне и смотрели, как солнце потихоньку садится в море, в сиреневую дымку линии горизонта. На коленях стоял ноутбук. Зоя несколько секунд думала, отправлять ли первую главу на форум, что скажет Антошка и имеет ли значение, под чьим именем Слово приходит на землю: «Знали соседи – я чую воду, И, если рыли колодец, Звали меня…»
Привет, милые девушки! К вам можно? Меня зовут Элина. Работаю на Адвего месяца три-четыре. Пока, к сожалению, результат не такой замечательный, как хотелось бы. Частенько заглядываю к вам на девичник, но только сейчас решилась отметиться, что называется. Я к вам с вопросом. Хочу разместить в адвеговском магазине несколько статей, безжалостно отбракованных когда-то заказчиками. Подскажите, какой предел уникальности для рерайта и копирайта, а то я чет побаиваюсь, вдруг отвергнут мою писанину. Так, статьи очень даже ничего, жаль "лежат" пока без дела. Ой, забыла про презент:
Публикация комментариев и создание новых тем на форуме Адвего для текущего аккаунта ограничено. Подробная информация и связь с администрацией: https://advego.com/v2/support/ban/forum/1186
