Размытая тень на шерстяном покрывале / #13 / DELETED

Давным давно, хоть и не настолько давно, чтобы затеряться в истории, жил маленький мальчик. Он любил прогуливаться улочками своего крошечного городка, наблюдая за соседями. Любил гонять воробьев и лазать по деревьям с друзьями. Было лето, и его мальчишеский нрав требовал больше игр и мороженного. Так было днем. Едва наступал вечер, родители начинали нервничать и суетиться: строгие мамаши сгребали детей в охапку и стремглав мчались домой, чтобы скрыться за металлической дверью с кучей замков. Улицы в один миг пустели. Однажды папа Никиты назвал это "комендантским часом". Но мальчик не понял значения этих слов — он знал, что с наступлением утра улицы вновь наполнятся ребятней, а это главное.

Поутру Никите часто случалось наблюдать непонятные скопления людей у какого-нибудь подъезда, но детей оттуда отгоняли, что казалось мальчику странным, однако, найдя себе занятие поинтересней, он тут же забывал об этом. Иногда, придя утром в песочницу, он обнаруживал удручающее отсутствие кого-то из своих друзей. Он знал, что они больше не появятся, но относился к этому с удивительным спокойствием. Это стало традицией: сегодня твой товарищ не появился во дворе, а через несколько дней его мама облачиться в черное. Для Никиты в этом было нечто загадочное и завораживающее. Он чувствовал, что все вокруг окутано тайной.

С наступлением осени город опустел. Никита часами просиживал на скрипучей качели, читал книжки и собирал пожелтевшие листочки. Но все изменилось, когда его родители уехали, ничего не сказав. Они исчезли, оставив распахнутыми двери в квартиру. Никита остался совсем один. Днем он вытирал пыль на мебели, а ночью, преодолевая страх, пытался уснуть. Он слышал шаги на чердаке и за окном — одинокие шаги на ночной улице были громкими и отчетливыми. Ночью отовсюду доносился звук шагов. Одной особенно темной ночью Никита услышал как в прихожей скрипнула половица. От страха он кутался в тяжелое пыльное покрывало, которым любил урываться отец. На следующий день Никита собрал в своей комнате большую кучу белья, чтобы прятаться в ней. И когда ночью вновь скрипнула половица, мальчик укрылся в одежде и простынях, не забыв о покрывале, которое пахло папой. Он дрожал. Спина была влажной от страха и духоты. Шаги слышались уже не на улице, а в его комнате, и это было хуже всего. Медленно и уверенно кто-то прошелся к окну, тихо шурша брюками. Затем еще несколько шагов, и тихий голос зазвучал почти у самого уха Никиты: "Я слышу, как ты дышишь".