Неоценимая помощь следствию / #6 / NinaGulimanova

Сергей Петрович Колесов пробирался по раскисшим от дождя улицам посёлка, мучительно стараясь удержать в памяти, куда и зачем он идёт.

Накануне, поздним вечером, неподалёку от бара «Пейздесь» на пустыре был найден местный участковый Виталий Святышев с разбитой головой. Ему повезло: половодье ещё не сомкнуло воды вокруг посёлка, и участкового успели вывезти в областную больницу. Через час посёлок оказался на острове. Дождь не прекращался, Святышев в сознание не приходил, и следователя ждали через два дня – когда сойдёт вода.

Но Колесов не мог ждать. Виталий Святышев был его другом детства. Вместе они давали сдачи обидчикам Сергея – тогда ещё Серхио. Он родился после московской Олимпиады – плод большой и чистой трёхдневной любви русской девушки Светланы и испанского юноши Педро.

После армии друзья связали свою жизнь с милицией. К моменту её переименования в полицию Серхио Педрович уже официально был Сергеем Петровичем: умирая, мать разрешила сыну сменить имя и отчество.

Однажды бандитская пуля прошила голову Сергея навылет – от виска до виска. Сергей чудом выжил. Он помнил всё до ранения, но теперь каждые двадцать минут его память обнулялась. Видеокамера, диктофон и блокнот стали неотъемлемой частью жизни Колесова. Службу пришлось оставить. Жена не выдержала испытания и, рыдая, ушла к владельцу сети ресторанов и кафе.

Колесов вернулся в родной посёлок, где участковым был Святышев, и зажил одиноко и нелюдимо. Покушение на друга заставило наполовину испанскую кровь Колесова вскипеть с новой силой.

Ключ от участка ему дала уборщица. Войдя, Колесов скинул дождевик, достал из-за пазухи и включил видеокамеру, просмотрел записи в блокноте. Предстояло определиться с подозреваемыми.

Размышления Сергея Петровича прервал приход пожилой женщины, высокой и широкоплечей. Из-под платка выбивались иссиня-чёрные кудри. В руках она держала небольшой свёрток.

Это была Кончита-Марисабель Хулиевна – бывшая учительница математики, ныне пенсионерка. Злые языки звали её Кончитой Фестивальевной, а добрые – Марией Васильевной. Колесов повернул видеокамеру и указал посетительнице на стул.

– Серёжа, вы ведь меня помните?
Сергей Петрович сухо кивнул. Уроки алгебры были не самым дорогим для него воспоминанием.

– Как там Виталий, не знаете? А я вам орудие преступления принесла. Вернее, кары небесной.

Она развернула свёрток. На стол лёг грязный оплавленный камень размером с женский кулак.

– Что это, Мария Васильевна? – недоумённо спросил Колесов.

– Не догадываетесь? Это метеорит!

Колесов перевёл взгляд с камня на торжествующую Марию Васильевну, потом снова на камень.

– Ну, допустим. А где вы его взяли? Возле Виталия ничего такого не обнаружили.

– Потому что не там искали. Виталий после удара ещё метров десять прошёл. И я бы не нашла, если бы не внучек мой, Володька.

– А что ваш внучек? – насторожился Колесов.

– Сказал, что слышал странный свист. Решил, что пацаны петардами балуются. А я думаю: дай-ка проверю версию про небесного гостя. И вот, пожалуйста!

– Выходит, преступления не было? – задумчиво сказал Колесов. – Несчастный случай?

– Вот именно!

– Погодите, но на метеорите же должны быть следы крови?

– Ничего нет, – развела руками Мария Васильевна. – Такой дождище, какая уж тут кровь. Грязь одна.

Дело было раскрыто. Колесов пожал руку смутившейся пенсионерке, благодаря её за неоценимую помощь следствию.

– Сейчас всё запишем, и можете идти, – сказал он, возвращаясь за стол.

В эту минуту дверь распахнулась, и в помещение ворвался подросток лет пятнадцати, весь мокрый и страшно запыхавшийся.

– Владимир? – вскочила Мария Васильевна. – Ты чего тут забыл?

– Бабушка! – неожиданным басом заговорил Володя. – Я так не могу! Я должен признаться! Сергей Петрович! – резко повернулся он к столу. – Не слушайте её! Это не метеорит был! Это мы с ребятами катапульту испытывали, нам физик на каникулы задание дал! Мы не знали, что на пустыре кто-то есть!

Последнюю фразу он прокричал уже в дверях. Опомнившаяся Мария Васильевна буквально вынесла его на крыльцо, дала затрещину и теперь что-то выговаривала. До ошеломлённого Колесова долетало только «живой»… «статья»… «будущее»…

Дальнейшие события развивались так же стремительно. Вероятно, Хулио был намного крепче и сильнее Педро, потому что через минуту Колесов уже сидел запертый в обезьяннике. Без телефона и блокнота.

– Не серчай, Серёжа, – приговаривала Мария Васильевна, возясь с камерой. – Я ведь оболтуса этого с трёх лет ращу. Катька-то моя с мужем всё по экспедициям. Да где ж тут память-то? А, нашла.

– Мария Васильевна, а метеорит тоже не настоящий? – Память Колесова, в отличие от камеры, пыталась сопротивляться.

– Настоящий. В огороде нашла. Берегла пока, хотела, чтоб внучку слава досталась. Может, в новостях показали бы.

– Покажут, – тихо сказал Колесов, закрывая глаза. Сознание уплывало, спасая увечную оболочку от перегрузки.

Мария Васильевна убедилась, что Колесов спит, и бесшумно отперла дверь обезьянника. Потом взяла метеорит, шепнула: «I'll be back» – и ушла.