Старый Дом. Вид с моста / #199 / DELETED

Дом мой, мой дом, когда ты перестанешь мне сниться? Старый, деревянный, некрашенный, с запущенным садиком и резным парадным крыльцом. Жёлтая краска на калитке давно облупилась. Он стоял в самом конце улицы, ещё три домика пристроились в ряд, а дальше было болото. Мой чистенький город стеснялся того района, где стоял Дом. Не район, а деревня какая-то. С самого лучшего в городе моста весной было видно только море цветущих яблонь. А зимой - аккуратный ряд печных дымков.

По улице каждый день проезжал на телеге сосед, вёз старьё, собранное со всего района. Куда потом оно девалось, нас, ребятишек, не волновало. Мы встречали Лошадь. Ритуал был всегда один и тот же: сначала подходили самые маленькие, за ними ребята постарше. Все по очереди протягивали Лошади свои подношения: хлебушек, сахар или яблоко. Она чинно нагибалась и брала мягкими губами подарок с детской ладошки. Мои руки помнят их прикосновение.

Воду в Дом приносили с колонки. По вечерам там собирались хозяйки со всех концов улицы и, пока ждали своей очереди, успевали перемыть косточки всем на свете. Бабушка слыла нелюдимкой и за водой ходила на рассвете. Дом просыпался от стука полных вёдер о скамейку и ждал, когда в печке загорится огонь. Сладкие минуты полудрёмы между стуком вёдер и потрескиванием дров в печи. Я помню их запах. И яблочный запах августа, которым пропитывался довольный, прогретый за лето Дом.

Яблоки висели на ветках и валялись на земле, ими была переполнен мой маленький мир. Лошадь становилась разборчивой и брала с ладошек только самые сладкие. К октябрю у всей улицы поспевала первая яблочная брага. Прозрачные, ещё тёплые, осенние дни наполнены для меня звуками дедовой гармони. После браги дед отпирал парадную дверь и с крыльца на всю улицу неслась песня про маньчжурские сопки.

Зима в Доме пахла пирогами. Тесто ставили подходить вечером под выходной, а утром оно вылезало из кастрюли посмотреть, что делается на кухне, так говорила бабушка. Огромные пироги ложились прямо на стол и отдыхали, накрытые чистыми полотенцами. Вечерние гости хвалили начинку из капусты с мясом, а пирог с антоновкой и чёрной рябиной так и оставался нетронутым. Я помню его терпкий вкус.

Когда Дом умирал, меня не было рядом. Брат выстроил там новый кирпичный замок. Каждый раз, приезжая в свой чистенький город, я собираюсь выполнить обещание и, наконец-то, придти к брату в гости. Дохожу до середины самого большого в городе моста, смотрю во все глаза на одеяло из июльской зелени, под которым прячется от города неказистая окраина. Вижу нарождающиеся точки яблок там, в дедовом бывшем саду. И идти не могу, дышать не могу, не хочу знать, что Дома больше нет...

Во сне, возле старого Дома, я до сих пор летаю. Несусь по узким улочкам, задеваю шершавые заборы. Вот оно, открытое окно, ныряю внутрь, в тихую глубину. Там пусто и неприбрано, но пахнет печным дымком. На кухне тесто сбросило крышку с кастрюли, значит бабушка скоро придёт. Скрипит парадное крыльцо, но не слышно шагов. От нетерпения выбегаю в сад, ищу, зову, заглядываю в окна, выхожу на улицу и обратно попасть уже не могу. Жёлтая калитка заперта изнутри на засов.