Пакет нужен? Облегчение веса брать будете? / #22 / 7 место / DELETED

На ленте лежали сосиски, пачка макарон и три банки пива. «Набор „вечер студента“», — лениво подумал Андрей и отвернулся, изучая стойку со жвачками. Занудно пищал сканер, пробивая целую гору пакетиков кошачьего корма. Старушка перед кассой нервно мяла в артритных руках скидочную карточку.

— Пакет нужен? Облегчение веса брать будете?

— Да куда ж мне, и так последние копейки трачу на дармоеда проклятого! — запричитала старушка.

Забавно: отрицание выражено настолько неявно, а понято абсолютно правильно.

— Да сколько можно?! — вызверился стоящий за Андреем обрюзглый мужик. — Двигай быстрее, ты, старая кляча!

Старушка бросила на него одновременно убийственный и испуганный взгляд, широким жестом смела корм в безразмерную мятую сумку и засеменила к выходу. Пискнул сканер, пробивая сосиски.

— Пакет нужен? Облегчение веса брать будете?

— Нет, спасибо, — откликнулся Андрей, распихивая покупки по карманам в ожидании сдачи. Понимал, конечно, что эти фразы — всего-навсего алгоритм, не с человеком же общается. Но все равно, доброе слово и собаке приятно.

— Да что ты с этим цацкаешься? Шевелись, долбанный кусок грязи! — рявкнул мужик.

Андрей покосился на бутылку водки в его руках, но посочувствовать страдающему с похмелья алкашу не смог. Если уж кто тут и заслуживал сочувствия, так это кассовый голем, мерно отсчитывающий мелочь. Глиняные пальцы аккуратно брали одну монетку за другой, складывали ровной стопкой, прежде чем придвинуть Андрею.

— Быстрее! Уродская кукла!

— Зато у нее хоть душа есть, а вот насчет вас — не уверен, — ядовито бросил Андрей и пошел к выходу.

На улице наконец-то наступило лето, без промозглого дождика и пробирающего до костей ветра. Андрей потянулся, хрустнув шеей, огляделся с некоторым даже недоумением. За учебой совсем во времени потерялся, а как экзамены начались, так мозги в такой узел завязались — до сих пор не развяжутся.

Телефон запиликал в кармане, когда Андрей уже доплелся до угла дома, несколько растерянно пытаясь понять, чем вообще заняться. Звонок разрешил проблему.

— Дрюх, айда в сквер! — жизнерадостно заорал из трубки Ромыч. — Голову проветрим, с меня — пиво!

— Ща буду, без меня все не выпей! — откликнулся Андрей, скидывая с плеча рюкзак и деловито запихивая в него покупки. Старые трансформаторы, которыми были набиты оба отделения, мешались, но выкидывать с таким трудом добытую проволоку Андрей не собирался, как и светить пивом. Халява же с Ромыча!

Уже через пятнадцать минут они сидели на спинке скамейки и тянули пиво. В сквере было малолюдно, даже странно — теплынь же, самое то. Вон, девушки из глухих ветровок повылезали, Ромыч проводил восхищенным взглядом такую, в тоненькой футболке, и тоскливо вздохнул: девушка катила перед собой коляску. Какой тут знакомиться идти.

— Ты чо задумчивый такой, а? — пихнул он локтем Андрея.

— Да думаю... Вот скажи, Ром: мы ж души бесхозные ловить учимся, так?

— Ну? — не понял тот. — И чо тя не устраивает? Людям польза, нам денежка, гы.

— Та я не о том, — мотнул головой Андрей. — Вот представь: помрешь ты такой, душа — фьють. А тут ее ловят. И запихивают в голема, и стоишь ты, говоришь: «Пакет нужен?» каждому идиоту.

— Эк тебя... Ты пива-то глотни, давай, — посочувствовал Ромыч. — И поменьше об умном думай, заучился чет совсем. Придумал тоже... Помрешь и помрешь, какая разница? Тебе-то уже все равно будет.

Андрей промычал что-то умеренно-согласное, хлебнул из банки. Настроение стремительно портилось, и даже Ромыч с его «Бабу те надо, шоб поменьше думал!» уже не радовал. Как и халявное пиво.

— Ленку с третьей группы парень бросил, ты б подумал, а?

— Это та, которая?.. — Андрей изобразил что-то эдакое, округлое, явно не поместившееся бы в ладонь.

— Ага! — заржал Ромыч. — Цени, от сердца отрываю, сам бы подкатил!

— Погляжу. Спасибо за пиво, Ром, пойду я.

— Ну иди, иди... А про Ленку все же подумай!

Жаль только напутствие пропало зазря: ни о какой Ленке Андрею не думалось, из головы все не шел этот клятый пакет. Вот привязался, чтоб его... Еще и на остановке мигала проблесковыми маячками скорая и толпился народ. Сирена молчала — некуда спешить, вон, бомж валяется, черным целлофаном едва прикрытый. Рядом размахивал ловцом душ фельдшер, по кислой роже которого легко читалось: раз испортил дежурство, сдохнув, так хоть чего с забулдыги поиметь.

Придя домой и сунув сосиски в холодильник, Андрей мрачно попинал рюкзак, пытаясь понять, хватит на сегодня пива или наоборот. А потом вытащил вместо банок один из трансформаторов, сноровисто принявшись сматывать с него проволоку.

Подходящая основа нашлась быстро, вот с накопителем пришлось повозиться: Андрей долго перерывал завалы коробок под рабочим столом, подыскивая подходящий кристалл. Как раз паяльник успел прогреться.

Канифоль потрескивала, пахла остро, вкусно. Старая, еще дедова, настоящая — не то что новая, сплошная алхимия. Кружево проволоки ложилось на основу, виток за витком, бежало дорожкой-уловителем к будущему месту крепления накопителя. Андрей сосредоточенно пропаивал витки, забыв о нагревающемся пиве.

За окном медленно темнело, пришлось отвлечься, включить лампу. Ловец был готов глубокой ночью. Андрей еще раз скрупулезно отследил лабиринт ловушки, позвенел подвесками — точно ли та тональность. Посветил на них фонариком, проверяя, правильно ли ложатся цветные блики.

Вроде, все верно...

Подвесив готовое в проеме распахнутого окна, Андрей пристроил фонарик, зажав его учебниками, и пошел на кухню. Пива не хотелось, хотелось жрать. А еще хотелось взглянуть, получилось ли, да что-то ссыкотно было. В конце концов, раз никто до него не прикрутил к ловцу блок-стиратель памяти — может, не особо оно и нужно?

«Пакет нужен? Облегчение веса брать будете?»

Сплюнув в раковину, Андрей принялся жевать холодные сосиски.

Упаковка закончилась слишком быстро. Можно было поставить вариться макароны, но смысл оттягивать неизбежное. Вздохнув, Андрей пошел в комнату, нацепил дешевенькие очки, выданные в шараге — всего пять фокусирующих линз. Они частенько барахлили, и сейчас Андрей, матюгнувшись, принялся бережно перетирать линзы, все пять по очереди. Надел снова — и ошеломленно заморгал.

Нет, очки не барахлили. Просто вместо редких золотистых огоньков душ, которые обычно вились возле ловцов, он видел целый сияющий поток, устремляющийся к его окну. Души летели и летели, кружились, будто жирные ночные мотыльки, касались позвякивавшего подвесками ловца — и рассыпались неяркими искрами.