Плата и расплата / #140 / aki_kaze

Когда мне было пять, я заблудился. Улизнул от няньки и помчался в примыкающую к парку лесополосу, ведомый хулиганством. Собирался отсидеться да после вернуться к паникующей женщине, только увлекся и зашел слишком далеко.

Удивительно, как легко все меняется. Вот ты кусочек общества, а десять минут спустя – одинок среди холодных деревьев.

Я не знал, сколько провел в лесу, но меня встретил Кум. Так мужчина представился, он был добр и располагал к себе, несмотря на странную одежду. Поскольку я замерз, и уже смеркалось, закопал меня в листья, оставив на поверхности только лицо – получилось подобие одеяла. Сразу стало тепло. Еще Кум разжег костер и рассказывал что-то забавное.

Потом явилась полиция… крики, шум, меня вырывают из теплого кокона. Вам сказочно повезло, говорили они моим родителям. Еще пять минут – и тот, кто называл себя Кумом, расправился бы со мной, как и с остальными жертвами, ритуально: сжег бы, связанного, прямо в охапке листьев. Законченный был маньяк, газетчики неделю мусолили.

Столько лет прошло, но совершенно точно помню, не было никаких веревок. Я был свободен и смог бы уйти, когда захотел.

***

Теперь я сам блюститель закона, образцово-типовой, вплоть до намечающегося брюшка – бегать, хватать и карать не мешает, но придает налет солидности. Плюс его искупают крепкие плечи и тяжелый подбородок.

Мне тридцать пять. Это семь раз по пять. Жена, дочка-первоклассница и «все как у людей», иногда, правда, мысли перед сном – а был ли другой путь?

Как правило, я быстро засыпаю, накрытый покрывалом с рисунком красно-желтой осенней листвы. Увидел однажды на ярмарке и уставился, завороженный. С тех пор засыпал под ним даже летом.

«Может, выбросим? Износилось ведь», – супруга предлагала глупость. Она не знала, что нашим комфортом во многом обязана куску ткани.

Первый раз Кум пришел во сне на вторую ночь, проведенную под обновкой. Я уставился на него, но тот лишь улыбнулся:

– Узнал ведь.

Непонятно было, про себя он или про одеяло.

– Оперативник без перспектив?

Он меня разговорил. Опасности я не чуял, как и тогда, пятилетним. Под утро дал совет, где искать – пару наводок по текущему делу. То, что казалось «висяком», я раскрыл за три дня. Потом еще и еще. Кум не скупился на советы, ничего не прося взамен. А руководство ценило все больше, сделав со временем начальником отдела местного района.

Теперь я снова метил на повышение.

Перед сном привычно отмахнулся от супруги под предлогом, что устал. И завернулся в свою «листву».

Сегодня Кум жег костер, прямо как тогда. Сгорбленная фигура. Возмужавший я смотрел сверху вниз.

– Все-таки, ты собирался меня убить?

Я спрашивал не в первый раз, Кум никогда не отвечал. Вопрос стал делом привычки. Но сегодня пришло время удивляться.

– Не знаю, – Кум поворошил листья палкой. – Не решил тогда. Ты умел слушать, редкое качество. И сейчас слушаешь.

Удивительно мало, чтобы остаться в живых. Правило, обошедшее Кума: приговор суда он как раз выслушал, а через месяц умер от пневмонии.

Лицо его было безлико сегодня. Может, Кум маскировался, или просто постарел. Я знал одно: сущность, что зажгла этот костер, не менялась.

И все не мог поверить, что ей ничего не нужно.

– Когда переедешь в кабинет побольше… – я улыбнулся: речь о повышении, – не забывай иногда работать и «на земле». Пусть не по статусу. Не теряй истоков.

Всполохи пламени рассеялись с будильником.

***

Не то, чтобы я не хотел ответов. Найти их значило бы сбросить одеяло, накрывшее меня защитным крылом.

Может, он мой ангел-хранитель? Забавно, серийный убийца. Ну а что, раскаявшийся грешник?

Я помнил наказ и вызвался пойти в составе розыскной группы. Задача осмотреть окраину – пропажа ребенка, первые заморозки, картинка складывалась неприятная. Это и есть твоя плата, Кум?

В боку и на душе неприятно кололо. Конечно, девочку должен был найти я, и я это знал. Вот она, плачет на бетонном пустыре, мне бы доложить по рации, но я не спешил. Лет четырнадцать, под ориентировку подходит. Убежала, видно, сама: взгляд с вызовом, хоть и через слезы. На лице потеки косметики, за спиной – рюкзак. Оскорбленный на весь мир подросток.

Я зря расслабился, за спиной послышались шаги.

– Отойди от нее, дядя.

– Максим!

Я переводил взгляд с девчонки на парня, в руках у того был пистолет. Взгляд мутный, нетрезвый. Повздорили?

– Брось оружие.

Подтверждая подозрения, парень навел пистолет на девчонку, та заплакала навзрыд.

– Предала… меня. Тварь. Теперь все!

Его шатало, но рука целилась твердо. Я прикинул перспективы.

– Предлагаю обмен, – парень мотнул головой. – Моя жизнь за ее, завалить мента – ну круто же! И ничего тебе не будет, никто не узнает. Только пусть она уйдет.

Не знаю, о чем я думал. И жить любил, и всегда был немного трусоват, но меня вела невидимая нить. Из стали высшей пробы.

Я не заметил, как подошел к парню вплотную. Как тот давно бросил пистолет и закрывался от моих ударов, жалкий, сам не старше пятнадцати. Бил я методично: печень, голова, печень. Впервые в жизни я испытывал такую лютую злобу, она ослепляла так, что мир вокруг померк.

– Ну хватит.

Бить!

– Этого хватит.

Девчонка потянула меня за рукав, только это была уже не она – смотрела глазами Кума. Я выдохнул, приходя в себя. Парень корчился на земле, его облепили сырые листья, точно одеяло. Откуда они здесь?

– Это был не я! – собственный голос прозвучал испуганно.

– Это был я, мои чувства. Ты хорошо умеешь слушать и слышать. Это то, что не случилось с тобой. Повезло.

Не знаю, был ли я готов к ответам. Точно не к исповеди. Про незаконченную ярость, что не отпускала Кума с этой земли – ту, что не успела выплеснуться тридцать лет назад на пятилетнего мальчика. Про себя-проводника чужой души. Про скромную плату взамен, когда он помогал мне с собственной жизнью.

– Ты что, собираешься в рай?!

– Нет, – вздохнул Кум. – Но везде надо быть цельным. Меня разберут на кусочки, и у лучшей части, возможно, будет шанс. Забавно, правда? Стать целым, чтобы тебя снова разобрали на составные. Но это не нам решать.

Странное чувство, хотелось отмыться от происходящего, и одновременно на глаза навернулись слезы. Парень шмыгал носом, но вроде был цел. Я вытер лицо перчаткой.

– Тогда уходи.

Не любитель длинных речей, Кум исчез бесшумно. Взамен я получил двух напуганных подростков и шипящую рацию. Помог подняться парню, подобрал пистолет.

– Здесь ничего не было. Все идут домой.

***

Супруга спросила, что со мной, я пожал плечами. Не говорить же, что помог «закончиться» одному маньяку сегодня. Доделал дело… меня передернуло. Мир в очередной раз повернулся с ног на голову. Есть в нем хоть что-то, похожее на красивые постулаты из книг?

Возможно, тот я, что умел слушать? Но забыл, как это делать с самыми близкими.

– Милая, – окликнул. – Ты вроде говорила, что увлеклась цветами?

Она удивилась и обрадовалась. Рассказывала, заполняя мою пустоту внутри. А я слушал и принимал – все как есть. То, на что не повлиять, и то, что мы можем изменить.

Столько лет прошло, но совершенно точно помню, не было никаких веревок. Я был свободен, тогда и сейчас.

– А знаешь, – сказал, когда жена закончила. – Выбросим то покрывало. Купим с гладиолусом.