Порода такая / #85 / herald

Действующие лица:

Григорий Заборов — глава семьи.
Катя — его красивая жена.
Ванюша — их сын.
Галина Ерофеевна — мать Кати, приехавшая погостить.
Костя — сосед по этажу.

Утро. Кухня. За столом в ожидании сидят Григорий, Катя и Галина Ерофеевна. На столе любимое блюдо Ванюши — блины с вареной сгущенкой.

Галина Ерофеевна (внимательно разглядывая сгущенку): Доча, сама варила, аль купила?
Катя: Магазинная.
Галина Ерофеевна: Ох, своя-то вкуснее будет пади.
Григорий: Катюш, может мне его разбудить? Остынут же.
Катя: Не надо. Я заглядывала к нему, проснулся уже, больше воображает. Сейчас учует блины и быстро прибежит. (Прислушивается.) Идет!

В дверях появляется Ванюша и наигранно зевает.

Ванюша (довольный): Всем доброе утро. О, блинчики!
Григорий, Катя и Галина Ерофеевна (почти хором): C днем рожденья! С днем рождения! С днем рождения! Ура-а-а!
Ванюша (смущенно): Спасибо.
Катя: Любимый наш, поздравляем тебя с десятилетием. Ты у нас самый красивый, самый умный, самый классный, самый-пресамый. Удачи тебе во всем, счастливых дней и исполнения заветных желаний. Кстати, одно из них, я в этом уверена, сбудется уже сегодня. (Загадочно улыбается.)
Ванюша (оживленно): Собака?! У меня будет собака! Как и обещали!
Григорий: А ты сомневался? Как говорится: слово — не ананас, вылетит — не разрежешь. Так что закидывай в себя блины, запивай чаем, позавтракаем и поедем на рынок. Выберем тебе самого дружелюбного щенка, положим, овчарки, и будет в нашей семье, так сказать, пополнение.

Ванюша быстро садится за стол и накладывает себе блины. Остальные присоединяются.

***

Те же.

Катя (вполголоса): Овчарка — это конечно хорошо, но есть же и другие классные породы, размером поменьше, например ши-тцу, чихуахуа, лхаса апсо…
Григорий: Во-первых, перестань разговаривать с нами на выдуманном языке, мы все равно ничего не понимаем. Во-вторых, дорогая, мы покупаем собаку Ване, а не тебе. Вот будет твой праздник, тогда и проси что хочешь: хоть фен, хоть проездной на месяц.
Катя: Сынуля, а тебе маленькие собачки нравятся? Помнишь, мы тетю Иру в парке встретили, с ней была беленькая Санни. Лапки такие малюсенькие-малюсенькие, глазки такие добрые-добрые, шерсть такая мягкая-мягкая. Ты же ее на руки взял — еле забрали потом. Скажи, прикольная?
Ванюша (вспоминая): Ну, да. Правда я на нее чуть не наступил тогда…
Галина Ерофеевна: Так энти карлики — и не собаки вовсе, так, развлеченье. Но для вас оно может и лучше будет, места-то у вас маловато: я вона на раскладушке в комнате Ванюши почивала.
Григорий: Не переживайте, Галина Ерофеевна, поместимся. Вы к себе уедите, одно спальное место как раз освободится.
Катя: Нет, ну действительно, Гриш. Щенок подрастет, и что нам потом с этим немецким йети делать?
Григорий: Эти, как ты выразилась, йети — одни из самых умных пород в мире. В прошлом году в институте видел одну, так она на кафедру зоологии практически поступила, буквально несколько баллов не хватило.

Ванюша и Галина Ерофеевна хихикают.

Катя (серьезно): А шерсти от нее сколько. Конечно, не тебе же за ней убираться, пылесосить через день, — ты же у нас по конференциям постоянно. И морда у этих собак такая… будто сейчас документы спросит, понятых пригласит.
Григорий: Нет, ну а твои шмокодявки — с них какой прок? Овчарка — и зверя за километр учует, и в холод согреет, и жизнь свою за хозяина отдаст, — если, к примеру, волк какой нападет или косолапый.
Галина Ерофеевна: А у вас что, в городе-то и медведи гулят?
Григорий: Да смысл, Галина, я извиняюcь, Ерофеевна, в другом — овчарка смелая, решительная, на нее положиться можно, с Ваней надолго оставить.
Галина Ерофеевна: Ан вон оно чё. Пёс в дверь — отец-то в Тверь, получается. Вам так-то не собаку домой надобно, а папу.
Катя: Мам, не перебарщивай. (Ванюше, натянуто.) Сына, бабушка шутит так…
Григорий (вздыхает): При всём уважении, Галина Ерофеевна, знаете что, мы уж как-нибудь сами. А вы пошли бы лучше… прогулялись… (иронично) енто, по магазин, у нас вона, хлеба-то закончились.
Галина Ерофеевна: Да уж, хорош зятёк-то, из дому гонит.
Катя: Мам, да никто тебя не гонит, ты тоже не преувеличивай.
Галина Ерофеевна: Пойду пройдуся, подышу, душно тута с вами стало. Ох, помру, не помят никто — занятые все будут.

Галина Ерофеевна уходит.

***

Входит Костя.

Костя (воодушевленно): Доброе утро, соседи. Бабушку вашу в дверях встретил, идет, довольная такая, глаза с хитрецой, улыбается. Вот с кого пример надо брать, не старушка, а (поёт) лу-у-уч солнца золото-о-ого…
Григорий (перебивает): Басков, а ты, я смотрю, праздник на расстоянии чуешь. Налить — не нальем, но блинами с чаем угостим. Сегодня у Вани день рождения.
Костя (Ванюше): Во дела! Ну, поздравляю. (Крепко пожимает руку.) Как говорится: расти большой — не будь дошираком за тридцать шесть рублей.
Ванюша: Спасибо, дядя Костя.
Костя (Григорию): На чай не останусь, дела есть: шкаф привезли, собрать нужно. Шурик одолжишь до вечера?
Григорий: Одолжишь до вечера. Только смотри, сегодня не вернешь — на счетчик поставлю: через неделю уже два должен будешь.
Костя (подыгрывает): Надеюсь в этот раз порешаем без оружия. А то ты на прошлую разборку с пистолетом пришел, рубашку гад намочил, пришлось домой возвращаться, сухую надевать.
Григорий (напевает): Мы бандито, знаменито, мы стрелято пистолето, о-йес…

Григорий выходит.

Катя: Кость, а ты в собаках разбираешься?
Костя: Да я вырос на них. У меня же отец, того, кореец по маминой линии.
Катя: Слушай, а что ты о собачонках думаешь? Классные же, скажи?
Костя: Волосатые мячики-то? Не по мне они. Это все для девочек. (Подмигивает Ванюше.) Мы, мужики, нормальных собак уважаем. Вот, к примеру, эти… о, спаниели! Добрые, активные, и на охоту с собой взять можно. Я, если честно, давно о подружейном товарище мечтаю, да не этого пока.
Катя: Так ты же подводной охотой занимаешься. Какой пес за тобой на дно пойдет? (Задумчиво.) Если только водолаз…

Входит Григорий.

Григорий (Косте): Держи. (Передает шуруповерт.)
Костя: Спасибо. Буду любить его всю жизнь, пока смерть не разлучит нас.
Григорий: До смерти можешь свою подсадную утку любить. Крякает на весь подъезд, спать мешает.
Костя: У нас с Галиной все только наладилось. Ну, ругается иногда, c кем не бывает? Ты же знаешь этих женщин. И я тебя по-дружески прошу: ну не называй ты ее так. Говорил же, тот случай на охоте — чистая случайность. Оделась она неудачно, вот и все. Понимаешь?
Катя (Григорию): Кстати, Костя вот спаниелей нахваливает.
Григорий: Спаниелей? Знаю таких, с ушами висячими, — веселые ребята. Правда слишком уж активные они, да и со зверем не справятся, маловаты будут.
Катя: Да что ты все привязался к своим зверям? Ты что собаку в бойцовский клуб записать хочешь? Так давай сразу бультерьера купим, что мелочиться.
Григорий: Да уж лучше бультерьера, чем игрушку, которой только бирки с ценником не хватает. К слову, о ценнике: стоят маленькие собаки совсем не маленьких денег.
Катя (сердито): Вот ты как значит — о деньгах заговорил? Как себе дорогущие часы на пустом месте купить, так это нормально, — он, видите ли, на виду постоянно, важная шишка, — а как в семью вложиться, так давайте экономнее будем? Классно придумал. Учитывай, эта собака не только Ване — нам всем!
Костя (шепотом): О-о-о, надвигается шторм. (Пожимает руку Ванюше.) Поздравляю еще раз. Я уплыл.

Костя уходит.

Григорий (решительно): Конечно нам всем. А в особенности тебе: будешь с ней фотки делать, в интернет выкладывать, чтобы подписывались чаще, ставили, прости господи, лайки. Так?
Катя (взволнованно): Не так! Я о нас всех забочусь, чтобы всем удобнее было, чтобы собаку с собой можно было брать — хоть в торговый центр, хоть в Турцию!
Григорий: Да хоть в Буркина-Фасо. Все одно: весь отпуск в телефоне просидишь. Вышла, пофоткалась, и обратно — в свой понтограм.
Катя (истерично): А ты у нас, как обычно, все знаешь, — ты же у нас в институте преподаешь, ты же у нас самый умный. Все сам решить хочешь, как ты задумал, как ты запланировал! Никого не слушаешь, никого не видишь, напролом идешь! Эгоист чертов! Никуда не поеду, сами собаку покупайте, а я дома останусь! (На глазах собираются слезы.)

Пауза.

Григорий (спокойно): Вань, оставь нас, пожалуйста.
Ванюша (тихо): Хорошо, пап. Вы главное не ругайтесь.

Ванюша выходит.

***

Григорий подходит к окну.

Григорий (задумчиво): Да не нужна мне эта овчарка, не для себя стараюсь… Понимаешь, отец совсем одичал после смерти матери. Живет в этом своем… поселке, в город не хочет переезжать… Переживаю за него. Вот думал, щенок немного подрастет, окрепнет, и бате его отвезем. Какой-никакой, а товарищ, защитник…
Катя (презрительно): А Ваня? Ты о нем подумал? Что с ним будет? Он же к собаке привыкнет, полюбит ее.
Григорий: Мы к ним в гости будем приезжать, встречаться может чаще начнем, из города этого смартфонного на природу выбираться. Сама знаешь как там хорошо: тихо, спокойно, речка. А Ваня… он Заборов, выдержит, поймет.
Катя (спокойно): Да он же еще совсем ребенок. Хотя кому я это объясняю? Вы же у нас особая порода… (С легкой усмешкой.) Порода Заборовых…

В дверях появляется Галина Ерофеевна с буханкой хлеба. Рядом стоит расплывшийся в улыбке Ванюша, у него на руках — небольшая лохматая дворняга.

Григорий: Вот те раз!
Галина Ерофеевна (как бы оправдываясь): Из магазина-то вышла, смотрю — сидит, я пошла — она за мною. Молода еще совсем. Бойка така, напориста, — ни на шаг не отошедши.
Ванюша: Пап, можно ее оставить? Я ее отмою, причешу! Ну пожалуйста!
Григорий (рассматривает собаку): Даже не знаю… Ошейника нет, значит сама по себе. Глаза добрые, все вроде на месте, мальчик, беспородный совсем. (Кате.) Что думаешь?
Катя: Ну почему же он беспородный? (Галине Ерофеевне.) Напористый говоришь? (Григорию, с улыбкой.) Значит из породы Заборовых. Пусть остается.
Ванюша: Ура-а-а!
Григорий (официально, собаке): Ну, добро пожаловать в нашу семью. Прошу соблюдать несколько основных правил: мебель не грызть, обои не драть, гадить только на улице, друзей домой не водить. (Шепотом.) Исключение — овчарка, готовая к переезду. (Задумчиво, куда-то в сторону окна.) Овчарка будет в самый раз, она ему точно понравится.