Если бы люди полетели на Марс. / #46 / DELETED

Небо залито фиолетовым, будто кто-то в Paint пробует цвета. Это невидимый художник и вечный спутник, который всегда молчит, что бы я не спросил. Сегодня наброски его заурядны, а как еще можно рисовать в компьютерной программе? Чисто технически, изо дня в день, как и судьбы людей. Лишь иногда вдохновение нахлынет, возьмется за холст, и разольется на нем смехом счастье с солнцем во лбу, разгорится пожаром страсть и затушит ее поцелуем любовь, прошуршит подолом платья тоска и черной точкой выжжет ткань горе.

Мне кажется, что я вижу Марс. Как бы было здорово, если бы люди его заселили. Телефон звонит. А вот и кусок моей жизненной прозы, вернее, драмы – жена. Охотником в наше время быть сложно. Без денег добычу в магазине не поймаешь. А вот на Марсе еще есть шанс побыть первобытным человеком, исследователем.
Я часто прошу прощения у самого себя из прошлого. Я мечтал открыть новые миры, написать великий роман, изобрести машину времени. А вырос и стал как все, даже ношу такое же серое пальто, лишь бы не бросаться в глаза, иначе – стыдно, что так и не смог. Стать летчиком и вывести новую математическую формулу – это сделал за меня кто-то другой.

Звонит телефон. Это из банка. Пожалуй, притворюсь, что меня нет дома, хоть это и мобильник. Я не храбр, но при случае, могу сделать внушительный вид. Сейчас не тот случай.

Ковыряю в песке палкой. Где я его нашел? Да вот здесь, в соседнем дворе. Звонит мама. Она считает, что я сам не способен вытереть и носа. Где та тонкая грань между родительской заботой и обрезанием крыльев? Нарисовал палкой здоровенный нос, из ноздри показался окурок. Мы все художники плохих или хороших картин. Неизвестный написал это произведение – «Бычки в песочнице. Россия. Век технологий и освоения Марса».

Мне звонит жена, мне звонит мама, мне звонит коллектор – они все хотят, чтобы я вырос, наконец, стал серьезным. А куда еще? По-моему, мой серый плащ и так достаточно взрослый. И тут я вижу это беззубое чудо с двумя кривыми хвостиками. Оно сыпет песок мне в ладошку. Так просто, будто мы уже сто лет приятели.
Что-то случилось. Я почувствовал тепло в груди, а затем оно пролилось мне на лицо, будто я пил какао не внутрь, а наружу. Эти два хвостика улыбались мне. Улыбка. Как давно я это делал? Участвуя в скачках на ипподроме жизни, я совсем забыл, что это. Позавчера был заезд – «кто быстрее женится?», вчера был заезд – «кто первый купит машину в кредит?». А какое соревнование запланировано на сегодня? Пыль от копыт стоит такая, что не видно заветного синего платьица, за которым таскался тайком по другой стороне улицы, не видно полетов воздушных чудовищ, изготовленных десятилетними мастерами и сплавов по весенним рекам бумажных фрегатов. Пыль от копыт стоит такая, что не видно солнца, что не видно дружбы, что не видно себя. А видно только то, за что нам предложено бороться.

Мое лицо разучилось улыбаться. По-настоящему. Не от шуток моего начальника. И не до шуток. Я наконец получил ответ от художника. Это песок. Все что нужно человеку для счастья – это какао и песок, улыбаться и делиться.

Я врываюсь в дом. Куда подевалось то синее платьице? Почему на меня недоуменно смотрит своими зелеными глазами борщ? Пожалуйста, одень свое платьице обратно, я уже сыт. Давай заведем детей и разрешим им воровать конфеты со стола, разбить палатку во дворе и завести большого лохматого барбоса. Я клянусь, что буду гоняться с ними за стаями разноцветных пакетов, прилетевших весной на мою улицу, пока ноги мои еще будут идти. Я клянусь, что буду держать свои ладони для их песка, пока из меня не посыплется свой. И я клянусь, что буду хранить их крылья даже тогда, когда они упорхнут из нашего гнезда.

Мы все песчинки в одной большой песочнице под названием Земля. И художник так пишет свою картину – чтобы кто-нибудь из нас полетел на Марс, остальные должны одеть серые плащи и выполнять свою работу. Моя миссия велика - я часть дороги в небо для яркой звездочки, я перо из крыльев парящей птицы. Эта птица и есть все мы, эта птица и есть я.