Долг платежом красен / #133 / musveta

Я учусь в кулинарном техникуме, не потому, что готовить люблю, а потому, что с моим аттестатом выбирать не приходится. Мамка сказала: «Иди в кулинарный, хоть сам сыт будешь, и я при тебе прокормлюсь». Ну и пошел. Мы с мамкой живем вдвоем на девятом этаже двенадцатиэтажного дома. Мамка без батяни тянула меня худо-бедно. А тут еще повадился кто-то у нас шмотки тырить с бельевой веревки, да прямо с прищепками. И шмотки-то дрянь, китайский ширпотреб. Бабла на крутые бренды у нас нет. Когда сперли очередные китайские джинсы, заодно прихватив и любимую мамкину ночнушку, мамка наехала на меня, что это я потихоньку тырю да продаю.

— Да ты че, мам, кто их купит-то? — возмутился я. — Разве бомжи только.
— Так ведь девятый этаж, это какие же руки надо иметь длиннющие, — парировала она. — Раньше грешила на ветер, а сейчас целую неделю полный штиль, не прошелохнет, не прогремит, — завершила она свою тираду словами известного классика.
— Мам, ну честное слово, я ни при чем, что я, совсем дебил, чтобы с себя последние джинсы продать, хоть и китайские. В чем я в техникум-то пойду?

Мамка повздыхала немного, потом вытащила из шкафа треники с вытянутыми коленками, бросила мне и проворчала: «Походи пока в них, завтра зарплата, придется потратиться на новые штаны, а я так хотела туфли себе прикупить, старые-то совсем стоптались».

Надо заметить, что шмотки наши исчезали ближе к полночи. Мистика какая-то. Мамка решила подкараулить вора. Садилась поздним вечером на лоджии и минут через пять засыпала. Ночи три так караулила. На четвертую ночь заступил я в караул. Сижу, бдю. Час пробдел, а потом стал клевать носом. И в один момент, то ли во сне, то ли наяву, увидел: моя футболка, взмахнув рукавами, сорвалась с веревки и взмыла в сумеречное небо.

«Ага, — понял я, — это же конопатый пацан с двенадцатого этажа шкодит, больше некому. Мамка у конопатого пацана крашеная фифочка, а папка бизнесмен и заядлый рыбак. Все выходные на рыбалке пропадает».

Наутро я доложил своей мамке о моем открытии. Она побежала разбираться на двенадцатый этаж и, несмотря на свои внушительные габариты и громогласность, потерпела поражение. Мамка конопатого на весь подъезд кричала ей вслед:
— Голодранцы! Наш мальчик ни в чем не нуждается, и ему незачем воровать ваши зачуханные штаны! Про ночную сорочку выразилась, что она парашюты не носит, намекая на мамкины размеры.

Ну, думаю, ладно. На очередную ночную вахту повесил на веревку старый мамкин халат, а рукава под веревкой связал в крепкий узел.

Смеркалось. Жду, когда клев начнется. Вижу, халат нервно задергался, замахал полами, а взлететь не может. Рукава крепко держатся за веревку.

— Попался, голубчик! — возрадовался я и резко, изо всех сил дернул халат на себя. Что-то треснуло, стукнуло — и вслед за халатом я вытянул шикарный новенький японский спиннинг. Я даже и мечтать-то о таком не смел. Все наши потери окупились разом. Теперь и я со своим боевым трофеем пропадаю на рыбалке. А фифочка со своим конопатым отпрыском сатисфакции не требуют и избегают встречаться с моей мамкой по известной причине.