О боли / #225 / Lilia90

Жизнь больше никогда не будет прежней. Ее вообще не будет. Останется глухая пустота, сжигающая дотла боль и дикое-дикое одиночество...

Мерзкий весенний дождь, почему-то когда-то казавшийся милым, сегодня угрюмо тарахтел по каменным плитам. Даже по сводам тонких зонтов вода не плясала, как раньше, а стекала горькими слезами. Небо плакало вместе с Асей, а на лицах десятка молодых ребят не отразилась ни одна жалкая эмоция. Они бесчувственно тащили деревянную коробку с покойной Асиной мамой вдоль кладбищенской тропы. Ее уносили насовсем.

Толпа волочащихся следом друзей-родичей издавала глухой стон отчаянья. И только Ася молча глядела в пустоту, ступая шаг за шагом. Душу девочки парализовала боль. И ужас. И страх рассыпаться на миллионы осколков от малейшего движения - такой сильной была эта боль. Потеря казалась непреодолимой, невосполнимой и "непереживаемой" в принципе.

Ася безмолвно стояла даже тогда, когда организатор процессии с улыбкой Джоконды проговаривала пустые и бесполезные хвалебные оды. Когда Иуда в лице кладбищенского рабочего с молотком и мелкими гвоздями шагнул к труне. В этот момент жизнь Аси остановилась навсегда, а озябшая рука траура сжала ее горло мертвой хваткой, не давая возможности сделать последний спасительный вдох. Казалось Иуда вбивал гвозди не в ольховую крышку гроба, а в саму маму. Будто в саму Асину жизнь вколачивали гвоздик за гвоздиком, и каждым движением отрубали кусочек души обиженного на весь мир подростка.

А потом продолжилось все то, о чем никогда не забывают. На грязных дырявых покрывалах, опускали Асину маму в сырую и холодную бездну. Болезненная пустота внутри девочки росла, но глаза были сухими, а лицо - безмолвным. Дама с улыбкой Джоконды, будто пытаясь усилить последнюю агонию подростка, предложила Асе первой бросить щепотку земли в мамину яму. Бросить землю на маму... Кто бы мог подумать...

Ее закапывали, ее зарывали, ее душили совковыми лопатами. Постепенно мама исчезла под слоем черного грунта, безвозвратно стерлась из жизни. Все прежние мечты и жалкие планы на жизнь оказались чем-то пустым и до невозможности глупым. Больше не будет ничего!

Одна из душевных родственниц подошла к Асе и положила ей на плечи свои ладони. Тяжесть происходящего дополнилась весом чужих грубых и ранее незнакомых рук. "Держись, ребенок, мама ушла навсегда" - добила сердобольная тетушка. Ася заревела диким воплем, выпуская наружу боль всех девяти кругов ада. Слезы в одно мгновение прорвали все моральные барьеры и хлынули со скоростью горного потока.

Жизнь и вправду больше никогда не будет прежней! Ее в принципе больше не будет. Самая дорогая жизнь для Аси оборвалась 40 часов назад, а своя для нее больше не представляла ни малейшей ценности.