Прицепившись хвостом к небу / #132 / DELETED

Первое, что видит Юджин, когда открывает глаза – приветственный экран визора, секундой позже – рабочий стол – «исследовательский» режим очков. Пара стандартных процедур: общий анализ состояния организма, упрощенная проверка работы мозга, пока Юджин пробегается взглядом по предусмотрительно выведенной фидленте – и, не найдя ничего интересующего (не задержавшись дольше положенного в морфокапсуле), поднимается. Очки переводят рабочий стол в спящий режим – «зрительный», не мешающий видеть окружения – получив информацию с открывшейся панели капсулы.

Свет с улицы – с панелей, всевозможных софит – падает через окно на зеркало, когда Юджин закидывает в рот чистящие таблетки. Он растирает их зубами в порошок, и слюна превращает его в пену, пузырящуюся на зубах. Обычно во время утренних процедур Юджин не смотрит в зеркало, слишком занятый проверкой почты, белыми строками бегущей в окошке на затемненном фоне, не мешающем зрению и не отвлекающем от чтения, но сегодня в графике стоит душ, так что очки приходится снять – чуткие сенсоры не переносят воды, и, хотя большинство пользуются защитным чехлом, Юджин приучил себя снимать визор.
Несмотря на это, он все равно чувствует себя неуютно, когда упругие струи воды хлещут по коже. Глаза его зажмурены не от летящих брызг, но Юджин старается не развивать мысль, чтобы не раздражаться – бояться? – лишь подставляется, когда вода сменяется мыльным гелем, и торопится его растереть. Мыло, вода, мыло, шампунь, вода – и процедура завершена.

После душа, водрузив обратно очки, закрепив их на голове и быстро обсушившись в специальной камере, Юджин кидает короткий взгляд на время, высвечивающееся в верхней строке экрана, и спешит на кухню, где уже ждет на столе выдвинувшийся из микроволновой секции завтрак – какая-то каша, всегда отличающаяся большей безвкусностью, чем все остальное меню: несмотря на выдачу хорошей квартиры, настоящая еда – деликатес! – предназначалась отнюдь не работникам, а давиться специями часто не разрешалось (их выдавали дважды в неделю).

Закончив с завтраком, Юджин отправляет тарелку в моющую секцию, закрыв снаружи панелью, и лишь после этого отправляется за одеждой: здесь объясняли это десятками двумя биологических терминов, хотя на предыдущем месте эти пункты располагались наоборот – здесь Юджин себя одергивает, заканчивая застегивать рубашку из ткани, напоминающей нейлон. Обдумывать решения руководства – не его дело, так что он на всякий случай отвлекается окончательно от лишних мыслей кстати всплывшим видеороликом, пока выдвинувшиеся щеточки заканчивают приводить в порядок его туфли нанесением тонкого слоя крема на кожзам.

Створки двери смыкаются за спиной автоматически, словив сигнал с очков, Юджин оказывается в коридоре. Эскалаторы шустро доставляют до первого этажа, и, выйдя на улицу, Юджин дожидается рабочего автобуса, садится в него и уезжает. Сегодня среда – хороший день, в который у Ким, сидящей у одиночного сиденья возле окна, выходной, и можно занять ее место, чтобы поднять глаза, не давая отвлечь себя ни бегущим строкам визора, то и дело норовящего затемнить экран по малейшему движению фокусирующихся глаз, ни рекламе на экранах стеклянных окон. Смотрит Юджин наверх, выше домов, ползущих по небу «облаков» (пародия на настоящие) выше серебристой дымки защитного купола, как раз туда, где едва-едва удается разглядеть в мешанине коричневого и серого потолок – а может, и не удается, и он себе все выдумывает. Может быть, но ведь то, что жизнь сейчас вся протекает под земной корой – факт, и Юджин держит эту мысль в голове постоянно. Никакое количество Ватт в лампочке – белой, желтой, синей – его не спутает.

Туда же, вверх, он имеет привычку смотреть перед сном, уже после того, как его двенадцатичасовая смена в одном из мидл-офисов завершается, как и ряд полагающихся процедур: ничего особенного, лишь ужин, душ и еще одна чистящая таблетка. До сна у него остается как раз около часа, и, пока время неумолимо катится к завершению дня, Юджин наслаждается ощущением невероятности громады этого мира. Когда-то он тратил это время на чтение – всего, что только касалось жизни на поверхности, но книги давали информацию, никак не передавая чувство, так что он начал созерцать, и созерцание обнаружило гораздо больше, чем он мог когда-либо узнать.

Из прочитанного Юджин уже знал, прежний мир, был огромнее и величественнее, несмотря на то, что с момента перемещения под землю первых колоний, прогресс ушел далеко вперед, и ему было практически жутко представлять бескрайность той цивилизации, что жила наверху. Это ощущение внутреннего трепета перед представляющейся хаотичностью, неожиданно оказавшегося чем-то новым, несмотря на то, что само по себе давно ушло в прошлое, и пугало сильнее всего. Но еще больше – манило.

Юджин думает об этом, когда очки издают сигнал отбоя, как раз забираясь в капсулу. С тихим урчанием включается вентиляционная система, а на экране мягкими цветами мажет очередная усыпляющая программа, но Юджин закрывает глаза – и видит белое солнце на ярком голубом.