Курьер / #196 / DELETED

Поезд прибыл вовремя. Часы на парижском вокзале едва пробили восемь. Я подошел к привокзальному автомату и привычным жестом приложил ладонь к панели. "Отпечаток считан. Оплата принята". Аппарат выплюнул в окошко крошечный чип. Я поднял его и вставил в разъем под ключицей.

"Раз-два", - мысленно произнес я.

"Un, deux", - раздался синтезированный голос откуда-то из глубины моих голосовых связок.

Использование нейронных сетей мозга для кибернетических модификаций началось относительно недавно, лет тридцать назад. Но технология так быстро набрала популярность, что свой чип-порт я успел получить еще в родильной палате. Вот только обзавестись собственными чипами мне было не по карману. Даже аренду переводчика и ту оплачивала Компания. Она же обеспечивала меня зарплатой, которой едва хватало на пропитание, да крошечной жилплощадью, больше похожей на собачью конуру, нежели на квартиру.

Искусственный интеллект потопил рынок труда так внезапно и так быстро, что далеко не каждый смог удержаться на плаву. Лично я пошел ко дну. И дном этим стала профессия курьера - жалкий островок, куда еще не добрались хищные щупальца умных машин.

Я пошарил в кармане и достал оттуда бумажный сверток. Вскрывать чужие посылки было не в моих правилах, но таможенный досмотр плевать хотел на мои правила. И сейчас я был вынужден искать способ незаметно запечатать сверток, вызвавший у служивых лишние подозрения.

Внутри лежал флакон духов. Я извлек емкость наружу, чтобы разгладить край бумаги, и случайно задел колпачок. Из горлышка флакона вынырнула продолговатая колба с густой жидкостью золотого цвета. Ловким движением я вернул колбу на место. Чем бы оно ни было, это не мое дело.

Тяжелая металлическая дверь уже добрых пять минут страдала от моего стука. Наконец она отворилась, и на пороге меня встретил седой старик.

- Bonsoir, - я начал свою речь, желая поскорее вручить посылку и удалиться.

- Не утруждай себя французским, юноша. Проходи, - сиплым голосом произнес старик и жестом поманил меня в прихожую.

Я пожал плечами, вошел и протянул ему сверток. Дрожащими, словно от холода, руками старик принялся его разворачивать.

- Сегодня я чувствую себя хуже, чем обычно, - пожаловался он.

Умение утешать страждущих не стояло в списке моих достижений, но выражение лица, которое я смог изобразить, помогло ему продолжить монолог.

- Нет-нет, не стоит меня успокаивать. Я знаю наверняка, я же врач.

Он оторвал взгляд от свертка и посмотрел мне в лицо:

- Скажешь, что врачи уже не нужны? Да, кибернетические модификации. Они здорово продлили людям жизнь, но не сделали ее вечной, правда? Это они оставили меня без работы, - старик издал нечто, похожее на смешок.

Я вяло улыбнулся в ответ. Мои мысли были далеко за пределами этой, пахнущей старостью, прихожей.

- А у тебя есть модификации? - не меняя тона, старик перешел от жалоб к допросу - типичное поведение скучающего пенсионера.

- Чип-порт, - нехотя ответил я.

- Всего один, ага, - старик оценивающе на меня взглянул, - и, наверное, ни одного личного чипа.

Он извлек флакон из бумажного плена и тут же его откупорил. Я опустил голову, стараясь не выдать своей осведомленности о содержимом.

- Плачу сто тысяч, - сказал врач и протянул мне знакомую колбу. Сухая старческая ладонь зависла над планшетом для оплаты.

Я взял колбу.

- Пей.

- Что это?

- Пей сейчас или уходи без денег, - повторил старик. Рука приблизилась к планшету еще на сантиметр.

Я закрыл глаза и залпом осушил колбу. Вкус был терпкий. По телу разлилось тепло, а через секунду ключицу резануло болью.

- А я так и не смог решиться, - с непонятной грустью произнес старик.

Жгучая боль в груди заставила меня скорчиться на полу, а по рубашке расползалось бурое пятно. Казалось, я умираю. Но старый врач этого не замечал, он просто продолжал говорить:

- Старость - это болезнь, вылечить которую может только регенерация. Но регенерация, знаешь ли, противоречит модификациям. Исследовать ее природу - означает поставить под угрозу все кибернетические компании. За такие идеи могут лишить жизни. Сейчас. Но кто знает, что будет с человечеством через двести лет.

Я с усилием набрал в грудь воздух и спросил единственное, что меня волновало:

- Я умру?

- Нет, - ответил старик и залился хриплым смехом.

Я смутно помню, как возвращался домой в тот день. Но в моей памяти навсегда отпечаталось его последнее слово. Старик не солгал.

Аукцион проходил в просторном зале, но почти все стулья были пусты. Вместо людей на них повисли голограммы. Я машинально почесал кожу под ключицей. Обзавестись голограммой мне не светило.

- Лот номер шесть. Сейф с документами профессора Воробьева. Выставлен на продажу согласно завещанию на двухсотлетие со дня его смерти.

Я поднял руку и ощутил, как по виску стекает капля пота. После минутной тишины раздался удар молотка.

- Продано!

Этот вкус, теплый и терпкий, я вспоминал о нем каждый день. Теперь у меня будет возможность завершить работу. Лучшая жизнь или вечная жизнь - каждый сможет сделать выбор.