Кокон / #229 / DELETED

В Арктике давно началась одна из тех долгих полярных зим, которые сердце вынимали из человека и высасывали из него энергию. Но с этим давно было покончено: на небе, прямо над головой Вилки, крепко болталась огромная луна, которая, как и солнце, давно зажигалась «по щелчку». «Как это всё же прекрасно», — думала про себя Вилка, любуясь безжизненными равнинами. — Теперь человек совсем не зависит от явлений природы, да что там — он вообще ни от чего не зависит! С тех пор…»

Внезапно её размышления прервала пульсация на стенке кокона: взглянув на полупрозрачный экран, она увидела, что звонил Александр. Вилка всегда подсмеивалась над ним из-за странного имени: Александр! Какими же чудаками были его родители, что таким бессмысленным именем назвали сына! Ну есть же нормальные, значащие имена: Дом, Потолок, Пол… Стол в конце концов… Вилка раздумывала, нажать ли ей на сенсорную кнопку принятия вызова, так как теперь очень ценилась тишина (даже тихий звук в коконе отражался от его прозрачных стенок, создавая звуковые волны), но она уже так соскучилась по человеческому голосу! Звонок тут же прекратился: видно, звонивший не сильно жаждал общения.

Да, человек уже ни от чего не зависел с тех пор, как был изобретён полярно-волновой электрический инкубатор, который в народе называли просто «кокон» или «ракушка». Такой кокон был теперь у каждого: он защищал от холода и зноя, в нём всегда поддерживалась комфортная температура. Кокон практически заменял человеку дом: теперь у каждого был свой. Не надо было ничего строить, покупать мебель и одежду, а пищу люди получали из энергетической оболочки кокона. Если бы не имена, они бы давно забыли, что раньше было иначе.

Пандемия XXIII века поставила всё человечество на грань вымирания, поэтому люди пораскинули мозгами и придумали , как им исключить все пути передачи любых инфекций. Так и был изобретён кокон, в котором каждый человек был в безопасности, получая стерильную пищу в виде питательных сгустков энергии и не имея тактильного контакта с другими людьми. Изоляция исключала возможность любого заражения, поэтому люди стали жить не менее ста лет. «Скучно, но долго», — подумала Вилка. — Это поначалу было интересно, когда гонимый ветром кокон болтался по всему земному шару, давая возможность лицезреть то, что происходит на планете».

Всё чаще у неё появлялось странное ощущение, ей требовалось чего-то большего. В глубине души она хотела, чтобы кто-то другой, не кокон, а человек, защитил её от ветра и холода, но она боялась признаться себе в этом. «Прикосновение другого человека?! Бррр… Нет, никто не должен нарушать личное пространство. Тишина и личное пространство — это самое главное, это наше всё», — думала Вилка. — Ну вот как это? Взять и прикоснуться к другому человеку? Взять его за руку?» Ей не верилось, что когда-то так было: люди ходили по земле, брали её в руки, даже целовали её, землю-матушку, купались в морях и реках, ныряли в синюю толщу воды, обнимались и держали друг друга за руки.

«Наступить на грязную землю?! Вот просто взять и ходить?» — нет, это было выше её понимания. «Это ведь верная смерть, полчища, миллионы микробов!» — её воображение вдруг представило нечто, похожее на птеродактиля, которое со страшной скоростью неслось на неё. — Нет, это просто ужас! И как только человечество не вымерло! Жить ведь было совсем, совсем невыносимо!»

Человек зависел от всего: от природы, от еды, от болезней, от других людей. «Как это глупо, однако, зависеть от чего-то или кого-то, ведь человеку так мало нужно: еда и тепло. И живи хоть сто лет, наслаждайся. А захочешь пообщаться — пожалуйста, хоть с другим полюсом», — тут Вилка подумала, что давно не видела своих родителей: отец носился где-то над Тихим океаном, мать болталась в коконе над Африкой. Но у неё и не было особой привязанности к ним: зачатая «безопасным» путём, она никогда не чувствовала прикосновения их рук, не ощущала их тепла. Но из чувства долга она звонила. Иногда. Редко. Ведь и говорить, в принципе, было не о чем. О чём говорить? Живи и наслаждайся.
«Да, не жизнь, а сплошное удовольствие: ни забот, ни хлопот. Есть свой кокон, значит, всё нормально, ты в безопасности — он хоть тысячу лет прослужит. В него уже — никто — ни ногой — это всё твоё — личное. Больше человеку ничего не надо, для жизни есть всё необходимое — это твоё безопасное личное пространство. И это — всё? ВСЁ?..» — размышляя над этим, Вилка не заметила, как Луна вдруг погасла — наступило утро. Не важно, что это Северный полюс: утро, день, ночь — всё подчинялось человеку, всё по расписанию. Луна погасла, и на какие-то секунды всё погрузилось во мрак. Такое иногда бывало — сбои в программе. Через мгновение Солнце вспыхнуло с новой энергией, заливая всё вокруг. Но Вилка вдруг вышла из себя и закричала надсадно, надрывая голос: «Гасите ЭТО солнце!» И громоподобное ударило в её изнеженные перепонки, разорвало их с неистовой силой, захлестнуло судорожной волной боли, бросило, изувеченную, в мёртво-освещённую пропасть.