Стены / #130 / 8 место / Stop

С этой чёртовой каменной ловушкой что-то не так. Я стал говорить сам с собой и в голове прояснилось, но здесь определённо очень опасно.

Не помню, кто я и как сюда попал; но знаю, если повторять: покой, порядок, покой, порядок, то истерика прекращается. Хочу отсюда выбраться, поэтому нужно перестать психовать. Болит голова, дрожат руки, но продолжаю: покой, порядок, покой…

Понедельник

Просыпаюсь. Всё как обычно: лежу на горе из толстых папок с бумагами в маленькой комнате, где есть только серые кирпичные стены и нет ни окон, ни дверей. Правда, высокий шкаф стоит напротив. Он доверху забит документами, прочитать которые нельзя: желтоватые листы исписаны непонятными закорючками.

Вчера в бешенстве колотил стены кулаками, потом надоело: толку нет. Эх, вспомнить бы что-нибудь…

Я здесь много дней, но не хочу есть и пить. Но откуда я знаю, что должен в этом нуждаться? А если меня накачали наркотиками, которые искажают восприятие, и всё, что я считаю правильным, на самом деле ложно? Ещё меня могли захватить инопланетяне и изменить метаболизм так, что теперь еда просто не нужна. Или по-другому: никто ничем никого не накачивал, а я ударился головой, поэтому память меня подводит. Почему я уверен, что без еды нельзя, если ничего не помню? Возможно, меня накормили чем-то, что изменяет ощущение времени, и в комнате я всего несколько часов... Покой, порядок…

На вопросы нет ответов. Плохо. Целыми днями переставляю и считаю папки, а ещё измеряю комнату шагами. Скучно, но ходить по периметру уже привычно. Вдоль длинной стены — шесть шагов, по короткой — четыре.

Хотя почему днями? Понятия не имею, какое сейчас время суток, и скорее уж всё пересчитываю, когда не сплю. Давно пора завести календарь, но постоянно забываю; шесть, четыре... Внезапно понял, что здесь нет не только окон, но и светильников... Ужас. Почему я вижу? Какие ещё кошмары скрывают эти стены? Покой, порядок…

Вторник

Снова бью по кирпичам руками, правда, уже без истерики. Нужно стать сильнее, ведь кто-то же запер меня в каменной ловушке, а значит, он вернётся и мало ему не покажется. Стена жестковата, работать кулаками трудно, но зато я обязательно врежу по морде этому неизвестному уроду.

Одна стена холоднее других: я назвал её Северной, а ту, что напротив — Южной. Очень жаль, что нечем рисовать: пальмы и пингвины меня бы здорово развлекли. Не стал умничать и назвал стену, вдоль которой стоит шкаф, — Западной; а ту, где я устроил импровизированное ложе, — Восточной.

Сегодня стану расставлять папки так: три вертикально, три горизонтально, три вертикально и дальше так же. Завтра сделаю всё наоборот. Здесь не так уж и плохо: спокойно и даже уютно.

Один угол Южной стены влажный. Что за ней? Если канализация, возможны проблемы, когда прорвёт.

Считал кирпичи и забрался на шкаф. Выяснил, что не достаю доверху. Освещение слабенькое, поэтому хорошо разглядеть не получается, но потолки, наверное, метров семь. Как раз там, вверху, наверняка находятся светильники с вентиляцией.

Среда

Просыпаюсь от шипения и свиста. Открываю глаза и вижу, как ко мне тянутся четыре длинных жирных щупальца. Зеленоватый мясистый монстр без глаз сидит во влажном углу, пускает пузыри, причмокивает и дрыгает лапами. У чудища есть отверстие, которое плюётся слизью и явно целится в меня. Мерзость, но я больше рад соседу, чем боюсь: когда появился враг, стало понятно, что делать.

Видимо, за стеной находится не канализация, а гнездо, но пока не ясно, как поступить: затолкать спрута в его логово или, наоборот, выманить и прибить. Конечности животного гладкие, около метра длиной, но выглядят опасными и ловкими. Не хочу до них дотрагиваться.

Стало невозможно считать шагами комнату: дорогу перегородила слюнявая скотина. Эх, мне б нож, я бы укоротил дрыгалки гадёнышу. Мне бы хоть что-нибудь железное... Эврика! В папках страницы сшиты нитками, но среди бумаг наверняка найдутся скрепки. Скручу их и получится оружие. Ведь нельзя же идти войной на чудовище с голыми руками.

Четверг

Весь день перебираю бумаги. Скрепок нет. Зря я радовался спруту. Как эта тварь смогла до меня доплюнуть? Теперь волдыри на руке. Сломаю завтра шкаф и забью гадину доской. Язык распух и не помещается во рту: напрасно я лизнул рану.

Голова кружится и снова дрожат руки: определённо слюна спрута ядовита. Без лекарств я недолго продержусь, но желания умереть в какой-то дыре в компании с моллюском у меня нет. Трудно терпеть дурноту, хоть вой.

Догадался прислониться к Северной стене. Стало легче: холод кирпичей бодрит и ослабляет боль. Комната будто шепчет о чём-то: о покое, невозмутимости и бесстрастии; о равнодушии и ненужности желаний; о бессмысленности действий; о полной свободе. Если закрыть глаза, кажется, что я лечу в пустоте.

Пятница

Или я здесь ослаб, или шкаф слишком прочный: не получается его сломать. Он вообще из дерева? Ого! Шкаф поехал... Плавно передвинулся, словно по рельсу, вдоль Западной стены на метр и остановился. Необычная конструкция. Ни на полу, ни на стене рельса нет, правда, он может находиться сзади… Спрут заметил мою суету и сердито засвистел. Слюнявому есть чего опасаться: если я найду и отломаю рельсу, то порублю его тушку на фарш.

Покой, порядок, покой… Если тварь начнёт доставать, стану бить по ней кулаками: всё равно больше ничего не сделать. На ночь закроюсь папками и намотаю бумаги на лицо, покой, порядок…

Засыпаю. Рука ноет, слюнявая гадина шипит, но я смотрю на Западную стену и она меня успокаивает. Там, где прежде стоял шкаф, теперь появилось светлое пятно.

Всю ночь снится писк и этот скулящий звук настойчиво меня будит. Просыпаться не хочу: лучше зароюсь поглубже в папки. Если прислушаться, чудится, что играет музыка, ритм которой, похоже, мне знаком. Вальс или, может, самба? Так уже было: своё враньё, чужая ложь, маски, слова, натянутые улыбки; а если удаётся оказаться рядом или вровень с лицом и попытаться посмотреть за или под него, то видны — старые дома, пустые скамейки, мокрые птицы и прозрачное безмятежное небо, но за фасадами — опасность, боль, мрак; и всё же лучи света летят ко мне, а я пытаюсь их поймать — приближаюсь, удаляюсь, снова стремлюсь к ним; тут они, как всегда, меркнут и рассыпаются на искры. Я уже был здесь? Иду по грязному коридору. Мазурка или марш? Как же всё надоело!

Суббота

Просыпаюсь. Спрута нет, а шкаф опять стоит посередине Западной стены. Нормально! Зверюга пропала, и неважно, куда она делась. Шесть, четыре… Хотя всё же немного жаль Свистуна: фиговый он собеседник, но я уже привык.

Чувствую какой-то непорядок; шесть… Вчера я видел пятно в середине стены, а сегодня оно ближе к углу. Что? Так шкаф на месте! Это комната сдвинулась!... А чему удивляться, верно, есть какой-то механизм под полом, шкаф-то ведь тоже непрост. Хорошо: посмотрим, что завтра.

Воскресенье

Ничего не произошло: пересчитываю папки, хожу по периметру. Возможно, комната передвинулась, так как сместился центр тяжести; шесть, четыре... Разбегаюсь и толкаю стену плечом, затем повторяю так несколько раз: пытаюсь заставить комнату двигаться, но не получается. Перенёс папки к Северной стене: вдруг это поможет.

Понедельник

Есть! Комната переехала! Теперь шкаф упирается торцом в Южную стену. Шесть, четыре… Разбегаюсь и ещё раз толкаю кирпичную кладку плечом.

Случилось. Вот он долгожданный инсайт и ответ на вопросы: на Северной стене появилась трещина. Стою, смотрю на неё, боюсь подойти; воздух вокруг похож на желе: и нечем дышать, и всё плывёт перед глазами. Подхожу к трещине, вынимаю осколок кирпича, комнату наполняет противный гнилостный смрад. Зажимаю нос рукой, осторожно заглядываю в дыру, вижу узкий длинный лаз в земле: понятно, я в подвале.

Очень далеко, если постараться, можно заметить крошечный солнечный блик и, видимо, там выход. Долго вглядываюсь: вижу на краю света какое-то растение. Отхожу от стены. Я разочарован: чересчур много усилий и неинтересный финал.

Куст или цветок, который я увидел, мне нравится. Но запах! Какой же он гадкий! Земля мягкая: обязательно засыплет, если поползу. Опять же, кто-то же меня запер, а значит, он ждёт наверху. Здесь тоскливо, но там опасно, а также мне есть чем заняться: пора пересчитать кирпичи. Тот, кто ждёт наверху, загнал меня в ловушку, поэтому правильнее избегать встречи с ним.

Дыру затыкаю и перетаскиваю папки к Южной стене. Через два дня доберусь до слюнявой твари и обрежу ей щупальца осколком кирпича!

***

Под дождём идёт женщина и разговаривает по телефону.

— Нет, без изменений. Да, кома. Неделю назад он открывал глаза, но теперь всё по-старому…

Она давно промочила ноги, но продолжает широко и неуклюже шагать, стараясь не наступать в лужи.

— Нет, врачи молчат.