Грибы любой ценой / #19 / DELETED

Минула пара месяцев, как СССР прекратил свое существование, мне было двадцать лет, и я не знал, что человеческое сердце способно на такие эмоции. Я думал, что “сходить с ума от любви” можно только в кино и в припевах песен.

Она была, кажется, года на два младше меня. Если встанет на каблуки - будет выше на голову. Голос низкий, первое время я думал, что она застудила горло. Оказалось, что такой бас - наследственность, все женщины в ее семье разговаривают именно так. Этот голос, вкупе с по-настоящему девчачьей красотой, на самой первой встрече выстрелили в меня на пораженье.

Ее звали Рада. В общей компании я хватался за каждую возможность зацепить ее, уделяя особое внимание шуткам о голосе. На язык Рада была еще острее, чем я, и дерзко парировала все мои выпады.

Я видел в ее глазах, что она все понимает. Я так надеялся, что за каждой моей идиотской шуткой она слышит: “Я-так-тебя-ждал!”

***

Машина осталась на обочине. Втроем мы двинулись через лес, я знал, что лазейка должна быть где-то неподалеку.

Успеть нужно было до начала учений. Военный полигон оцеплял для проведения стрельбы просто огромную территорию, и никто не совался сюда под страхом обстрела. Я же с армии знал часы учений, и что перед началом стрельбы территорию осматривают с воздуха на вертолетах. Это стало обязательной мерой после того, как шальные пули прервали утреннюю прогулку двух грибников лет пять назад.

Сам полигон располагался к югу от этой части леса. Чувствовать себя неуязвимым, попав за огражденную территорию и зная, что убойная дальность “Калашникова” составляет полтора километра, не получалось. В этом было особое удовольствие. Втроем мы, держась довольно близко друг к другу, нервно перешучивались, срезая исключительно белые грибы. Опята и маслята, как верно заметил Клим, не могут котироваться, когда рискуешь жизнью.

Щекотать нервы в относительной безопасности - всегда приятно. До начала учений оставалось около трех часов. Мы собирались покинуть территорию полигона намного раньше, а если что-то пойдет не так - могли рассчитывать на вертолеты.

Грибов здесь было как грязи, сразу видно, что человек тут нечастый гость.

Я снова старался задеть Раду. Она отвечала мне дерзко и с усмешкой. Приятно было видеть отсутствие страха на ее лице. Я принимал это на свой счет - она мне доверяет. Именно я выступил инициатором поездки за грибами к полигону, и из всей нашей компании только Клим и Рада поддержали эту идею. Клим, потому что знал, что я проходил службу в этой военной части, а Рада?.. Может потому, что сама мысль о риске опьяняла ее также, как меня?

Мы набрали полные ведра грибов и повернули обратно к машине. Я взглянул на часы - 11:02. Еще два часа до начала учений.

Дорога обратно была усеяна грибами, которые маняще тянули шляпки из низкой травы. Клим верно заметил, что, собирая их здесь ежедневно и толкая через старушек, можно быстро разбогатеть. Рада сказала, что у нее чувство, будто грибы успели вырасти заново (и не по одному!).

Причина такого обилия стала очевидна довольно быстро - мы шли не в том направлении. Я не узнавал местность, и, судя по времени, мы уже должны были выйти к машине. Время выбраться еще оставалось, нужно было только определить, в какую сторону идти.

“Как можно потеряться, если идти все время в одном направлении?” - я читал эту мысль на лицах Рады и Клима.

Я перестал играть складным ножиком и сунул его в карман. Нужно было немедленно брать ситуацию в свои руки.

Я уже открыл было рот, чтобы сообщить что-то обнадеживающее и героическое, когда елка в метре от меня встрепенулась, и в воздух взлетели редкие иголки.

Скорость пули быстрее скорости звука, поэтому сначала я увидел последствия выстрела, и только после - услышал его. После армии этот звук нельзя спутать ни с одним другим в мире.

- Ложись!!! - заорал я Климу и Раде.

Я бросился на землю, рядом упал Клим, перевернув свое ведро с грибами. Я успел увидеть, что Рада, как подкошенная, рухнула спиной вперед. В воздухе свистели пули, тишина леса в мгновение превратилась в смертельный гвалт. Я закрыл голову руками, за шиворот мне падали мелкие ветки.

Нужно было доползти до Рады. Я был уверен, что ее задело. Я пополз, цепляясь за влажный мох и редкую траву изо всех сил, словно они могли помочь сокрыть мое тело от выстрелов.

Когда я чуть приподнял голову, то увидел, что Рада лежит на спине и смотрит на меня не моргая. В ее округлившихся от страха глазах читался самый основной инстинкт - желание жить. Она что-то сказала мне одними губами, и я понял, что она не ранена. В этот момент я вспомнил, как она рухнула спиной вниз и рассмеялся. Видимо, именно так мой мозг решил защитить меня от нарастающей паники. Я вновь и вновь прокручивал в голове, как Рада падает, вмиг подкошенная случившимся, и смеялся, пока над головой свистели пули.

И вдруг все закончилось.

Повисла такая тишина, какую я никогда не слышал.

- Все?! - крикнула мне Рада, я покачал головой и тут же поднялся.
- Не вставайте. Это перезарядка. Надо понять, откуда стреляют.
- Выводи нас, Илюх, - сказал Клим, с опаской поднимая голову, - Иначе тут и останемся.
- Почему не было вертолетов? Почему так рано? - кричала Рада, и я не знал, что ей ответить.

Мельком взглянул на часы: 11:46. Учения могут идти весь день. Нужно двигаться в сторону стрельбы, к людям. Нужно, чтобы нас заметили и прекратили огонь.

Сколько перерыв между залпами? Минута, две, три? Нужно засечь.

Выстрелы, кажется, с северной стороны. Во время следующей атаки точно определю.

Я снова упал на землю.

- Слушайте, - закричал я Климу и Раде, - Будем бежать во время перезарядок. Бежим за мной и падаем вниз по моей команде. Нужно двигаться в сторону выстрелов, солдаты заметят нас, как только мы выберемся из леса.
- В сторону выстрелов?! Не лучше ли ползти от них подальше?! - перебила меня Рада.
- Я не знаю, где мы находимся. Так мы можем окончательно заблудиться. Солдаты осматривают местность, они заметят нас издалека и прекратят огонь. Нужно...

Вторая волна оборвала мою речь. Вновь посыпались ветки, я уткнулся лицом в землю. Сердце застучало в горле. Я четко осознавал, что нам предстоит пройти через самое пекло.

Едва выстрелы прекратились, я вскочил на ноги и скомандовал: “За мной!”

Рада и Клим молча повиновались. У нас было две минуты.

Я побежал прямо в сторону выстрелов. Мне казалось, что с этого расстояния, сквозь ветки и стволы деревьев, я вижу дула автоматов, направленные в нашу сторону.

Мы падали в низины, пережидали атаку, бежали снова, пока не оказались рядом с блиндажом. На двери в блиндаж висел замок, поэтому втроем мы просто упали под насыпь, впервые почувствовав себя в безопасности.

Сперва мы негласно решили переждать пальбу здесь. Каждое затишье оживала надежда на окончание учений.

Звуки выстрелов стали объемнее и громче, а затем рядом с ногой Клима упала гильза, величиной с ладонь. Мох под гильзой зашипел и задымился. Клим пнул ее подальше от себя.

- Из крупнокалиберного шмаляют, - сказал он, когда пришло время оружейного молчания.
- Могут задеть. Давайте выбираться.

Мы снова превратились в живые мишени. Из раза в раз я молился, чтобы никого из нас не задело. Пули, судя по всему, пролетали достаточно высоко от наших уткнувшихся в землю голов. Нам крайне повезло столкнуться с пулеметным огнем в низине, а не на возвышенности.

Наконец, я увидел, что деревья начали редеть. Впереди начинался сам полигон - полностью открытая местность. Здесь нас легко можно будет увидеть с большого расстояния и так же легко пристрелить.

- Дальше - полигон. Я побегу один, так меньше риска. Меня должны сразу заметить. Оставайтесь здесь.

Клим и Рада остались лежать за деревьями. Клим так пожал мне руку, словно хотел передать через рукопожатие всю свою силу. Раду мелко трясло. На прощание мы смотрели друг на друга дольше, чем того требовал момент. Я думал, что ради нее отправился бы и на минное поле.

Я побежал, стоило стихнуть последнему выстрелу. Деревья расступились, и я оказался на огромном “голом” участке. Земля под ногами была разворочена выстрелами и танковыми гусеницами. Вдали виднелись очертания каких-то зданий, к ним и следовало бежать, но у меня закончилось время.

Я вновь оказался на земле, вжался в нее всем телом, желая стать с ней единым целым. Закрыв глаза, я вслушивался в самые страшные звуки в мире, и мне казалось, что пули вьются над моей головой, как осиный рой. Лежа под обстрелом на огромном поле, я чувствовал себя невозможно маленьким и беспомощным.

Вмиг все стихло.

Я вскочил и побежал вперед, размахивая руками, как ветряная мельница. Я кричал, срывая глотку:

- Э-э-эй! Здесь люди! Прекратите огонь!

Ноги казались чужими, в ушах стоял гул. Я был уверен, что меня заметили, но все равно упал на землю, как только истекли две минуты. Пальба возобновилась.

Я побежал вперед во второй раз. Я кричал, а мозг, против моей воли, рисовал картину, как я ловлю пулю ртом.

Когда я снова вжался в землю, на полигоне продолжала царить тишина. Не веря в победу, я следил за стрелкой на часах. Минуло пять минут. Я поднялся.

Издалека ко мне приближался темно-зеленый грузовик. Все закончилось. Резко и с головой я окунулся в эйфорию от того, что жив.

***

Солдаты, смеясь, вывезли нас за территорию, поражаясь тому, что мы уцелели. Они пытались стрелять сигареты, но мы все растеряли, пока ползли по земле. Грибы, сигареты, складные ножи - все осталось в лесу.

В машине Рада села ко мне на пассажирское сиденье. Клим заявил, что хлопнет стакан, когда вернется в город.

Я повернул ключ зажигания и взглянул на Раду, рассчитывая увидеть на ее лице усталость и, возможно, упрек. Но она смотрела на меня светящимися от счастья глазами. В ее улыбке было сокрыто что-то новое, еще неизвестное ни мне, ни ей.

Всю дорогу до города я не мог перестать улыбаться.