В погоне за тенью / #49 / DELETED

Жаркий ветер гонял труху по единственной улице захудалого городка Ван Хорн. На деревянном здании с башенкой прибили грубо намалеванную табличку: «Добро пожаловать в Ван Хорн, штат Техас. Население 80 человек». Перечеркнув цифру черной краской, внизу написали: «79».

Длинный плевок табачной слюны приземлился в кучу навоза на улице, больше напоминавшей проезжую дорогу. Парень, расположившийся под навесом городского салуна, задумчиво сказал:

– Малыш Джо визжал от боли, когда я прострелил ему кишки, – ковбой кивнул на табличку, – поэтому он промахнулся и я пью текилу, – он поднял стакан грубого стекла, – а он лежит на кладбище.

Воткнутые в сухую техасскую землю кресты чернели между домом с башенкой, осененным звездно-полосатым флагом и третьим строением города, сараем с вывеской: «Магазин Пристли. Любые товары с доставкой и на заказ».

Кругленький мистер Пристли, говорящий, как решили техасцы, с британским акцентом, появился в городке в прошлом году. Предыдущий владелец магазина, проводивший больше времени в салуне, чем за кассой, с пьяных глаз продал Пристли дело за невиданные в Ван Хорне деньги.

– Сто долларов, – второй плевок аккуратно лег рядом с первым, – столько не стоит даже самый хороший конь, – лошади, мирно щипающие сено у коновязи, согласно заржали.

Утреннее солнце еще не стояло в зените, но термометр, повешенный рядом с табличкой, показывал почти девяносто градусов. Парни, приехавшие с ранчо к Пристли за выпивкой, наткнулись на рукописное объявление на дверях лавки.

– Отправился за товаром, – они долго шевелили губами, столпившись перед магазином, – лавка откроется вечером, – выпивку сюда привозили с границы, где мексиканцы делали отличную текилу.

Ладный конек, бегающий в упряжи фургона Пристли, мог миновать пятьдесят миль, отделявших Ван Хорн от реки Рио Гранде, за несколько часов. Ковбоям оставалось ждать, расположившись в «Одинокой звезде», как пышно назывался салун. Обычно в заведениях жили веселые девицы, однако до Ван Хорна пока не добралась ни одна такая дама. Ковбои пробавлялись сговорчивыми мексиканками, для встречи с которыми тоже приходилось скакать к Рио Гранде.

Жуя табак, парни посматривали на часы, украшающие башенку. Почтмейстер, мистер Эндрюс, высунулся из окна конторы.

– Скоро появится дилижанс придет по расписанию, – крикнул он, – не хотите заработать четвертак, парни?

В обязанности Эндрюса входил прием почты и грузов. По мнению ковбоев, еще не родился на свет пассажир дилижанса, добровольно покинувший бы карету в их Богом забытой дыре.

В апреле Эндрюс прочел в салуне заметку о трансконтинентальной железной дороге, где соединили участки пути, забив серебряный костыль. Почтмейстер показал парням карту с отмеченной линией.

– Это на севере, – присвистнул кто-то из ковбоев, – в Техасе таких дорог нет, мистер почтмейстер.

Эндрюс почти обиженно отозвался:

– Отчего же нет? До войны от Хьюстона до Хокли добирались за полтора часа, – парни восхищенно зашептались, – но сейчас в штате осталось только две дороги, – один из ковбоев подытожил:
– Раньше из Ван Хорна человек полетит на небеса, – парни загоготали, – чем сюда придут рельсы, мистер Эндрюс, – опять плюнув в навоз, кто-то из ковбоев приподнялся.
– Дилижанс едет, – по прерии пылила черная точка, – двигаемся, ребята. За четвертак мы купим еще пару бутылок текилы, – им было жаль отдавать заработанные потом на ранчо деньги алчному хозяину салуна.

Четверка скверных лошадей остановилась у здания почты. Кто-то из парней ринулся за водой. Появившись на ступенях, Эндрюс сверил накладную с бумагами парня, сопровождающего дилижанс с винтовкой наперевес. Даже через четыре года после конца войны в здешних краях шалили все, кому не лень.

– Снимайте эти ящики, – распорядился почтмейстер, – и саквояж. Не коричневый, дураки, – рассердился он, – а рядом, черный... – парень, пристреливший Малыша Джо, помялся.
– Вроде это пассажиров багаж, мистер Эндрюс, – робко сказал ковбой, – а у нас пассажиры не сходят...

Дверка распахнулась, повеяло теплыми пряностями. Парень выпустил саквояж, шлепнувшийся в дорожную пыль. Сухощавый джентльмен в дорожном твидовом костюме спустился со ступенек дилижанса.

– Меня зовут мистер Гренвилл, – он поправил простое пенсне, – и это мои вещи, господа.

Лезвие опасной бритвы скрипело по покрытой пеной впалой щеке мистера Гренвилла. Частный сыщик Максим Михайлович Сабуров пользовался привычным британским именем и в Америке. Путешествие из Нью-Йорка, где он сошел с трансокеанского парохода, в Техас избавило его от по меньшей мере пяти фунтов веса.

– Дело не в еде, если это можно так назвать, – меланхолично сказал Сабуров своему поджарому отражению, – дело в проклятой местной, – он ввернул крепкое русское словечко, – в общем, в жаре...

Гроздь презираемых Сабуровым прилагательных свидетельствовала о крайней степени его раздражения. Последние пять дней мистер Гренвилл трясся в старомодном дилижансе по техасским дорогам.

– Вернее, ямам, – он ополоснул бритву, – а теперь мне надо достать лошадь и двигаться в горы...

Покинув Лондон дождливым маем, Сабуров оказался в самом разгаре лета. В Далласе его предупредили, что настоящая жара еще впереди, но Максим Михайлович надеялся покинуть страну быстрее.

В Североамериканские Соединенные Штаты, как писали газеты, его привели четыре трупа, обнаруженные в лондонских реках и озерах. Официально жертвы еще неизвестных убийц считались утопленниками, однако Сабуров выяснил, что они скончались раньше, чем их трупы засунули в грубые дерюжные мешки и сбросили в воду.

– Но сначала во рту им вырезали неизвестный знак, – он аккуратно сложил несессер, – вернее, хорошо мне известный, - проклятая Цепь, принесшая два года назад столько неприятностей Сабурову, судя по всему, процветала, избавлясь от предателей.

Три первых трупа опознать не удалось, но с четвертым, как выражался Сабуров, им повезло. Просматривая поданные в Скотланд-Ярд обьявления о безвестной пропаже девушек и молодых женщин, они наткнулись на возможную жертву. Преступники непоправимо уродовали лица убитых серной кислотой, однако апрельский труп принадлежал чернокожей девушке.

Некая миссис Шерман, вдова погибшего на гражданской войне полковника северян, заявила о недавнем исчезновении ее горничной, мисс Элизы Вуд, восемнадцати лет от роду. Мисс Вуд нанялась на работу к полковнице в Лондоне, но девушка была американкой. Миссис Шерман, правда, только знала, что мисс Вуд родилась в Техасе.

– Больше она ничего о себе не говорила, – заметила полковница, – Элиза была скрытной девушкой. Хорошая работница, аккуратная, однако она чего-то боялась, словно оглядывалась через плечо, – миссис Шерман помолчала, – она была рабыней, но четыре года назад получила свободу, – женщина пожала плечами, – может быть, бывшие хозяева с ней плохо обращались.

Техас оставался единственной ниточкой, могущей помочь расследованию. Сначала Сабуров был настроен скептически. Искать Цепь на территории, где помещалась целая Франция, возможным не представлялось, однако он все равно отправился на юг.

– Хорошо, что я не испугался расстояний, – Сабуров прислушался, – потому что в Далласе я узнал, что я на верном пути...

Из салуна «Одинокая звезда» донеслись звуки расстроенного фортепиано. Комната на втором этаже сарая, как о нем думал Сабуров, стояла заброшенной, но сыщик не намеревался оставаться в ней надолго.

Ему предстояло проследить за мистером Пристли, владельцем единственного местного магазина. В Далласе Сабуров выяснил, что в Ван Хорн доставляют французское вино, изданные в Европе книги и дорогие ткани. В прошлом году в здешнюю глушь привезли фортепиано. У него почти не оставалось сомнений, что Цепь обосновалась где-то в местных горах. В грязном окне комнатки торчали остроконечные пики.

– Среди них мне и предстоит провести ближайшие дни, – он осторожно выглянул наружу, – ага, на ловца и зверь бежит...

У навеса магазина Пристли серел потрепанный холст фургона. Ковбои столпились рядом, передавая по цепочке ящики с бутылками. Узнав суетящегося кругленького господина лет тридцати, Сабуров едва не выронил дымящуюся пахитоску. Старый знакомец мошенник Попов отрастил заметное брюшко.

– Два года назад он был подтянут, – пробормотал Сабуров, – Цепь щедро платит посреднику, доставляющему их заказы.

Максим Михайлович не собирался маячить на глазах афериста, однако он порадовался возможности убить двух птиц одним камнем. Сначала, правда, требовалось проследить за фальшивым Пристли.

– Для чего мне понадобится лошадь, – надев английский пиджак, он сбежал по скрипучей лестнице в салун, – лошадь и местная одежда...

Бросив на стойку пару монет, Сабуров поманил к себе красноносого владельца заведения.

– Можно провернуть выгодное дельце, – шепнул сыщик, – и оно дешево вам обойдется, – хозяин только кивнул.

Яркая луна повисла над остроконечными зубцами неприветливых скал. Максим Михайлович заранее обмотал тряпками копыта полученного у хозяина невидного, но резвого коня. Проследить за Пристли оказалось легко. В салуне Сабуров выяснил, что владельца магазина считают британцем. В Техасе не разбирались в акцентах и никогда в жизни не встречали русских.

– Вот и так называемый британец, – спрятавшись за камнем, Сабуров следил за дорогой, – кажется, он собирается в пещеру, – неподалеку виднелся уходящий в горные недра провал.

Фургон Попова покачивался, мошенник восседал на козлах. Сзади хрипло закричал ястреб, конь Сабурова коротко заржал. Максим Михайлович едва успел отскочить к скале.

Мимо прогрохотал поток камней, он рванулся к обрыву. В свете луны кровь отливала черным блеском. Попов не успел закричать. Обвал перевернул фургон, лошадь дергалась на дороге. Мошеннику раскроило череп. Бессильно выругавшись по-русски, Сабуров достал свой герсталь.

– Пещера на месте, – сказал он коню, – придется отправиться туда самим.

Отвязав лошадь, сыщик стал осторожно спускаться по тропинке.