Кардиограф / #66 / DELETED

Вызов был не температурный, и Авосем была зла.

В ковидную эпоху в медицину, в кои-то веки, пришли деньги, как все понимали - ненадолго, и каждый стремился урвать по максимуму. Для того чтобы получить ковидные надбавки, нужно было обслужить один вызов с температурой до шести вечера и второй до семи утра. До шести оставался всего час, они уже реанимировали больного с инфарктом, "давшего остановку" по дороге в кардиоцентр, вытащили вонючего бомжа с влажной гангреной обеих стоп из теплотрассы и через скандал с приемным покоем оставили его в хирургии.

А здесь, судя по направлению в планшете, была обычная тягомотина - женщине 78 лет плохо. Подъездную дверь долго не открывали, доктор поднимался по лестнице не торопясь, и всё это раздражало Авосем ещё больше. Она перехватила у врача сумку с кардиографом, обошла его по лестнице и, поднявшись первой на шестой этаж, решительно застучала в квартиру.

Дверь открыла девочка лет пятнадцати, её испуганный взгляд и застывшие в глазах слезы насторожили Авосем. Десятилетний опыт работы фельдшером скорой подсказывал, что на банальное повышение давления тут рассчитывать не приходится.

"Что случилось?" - спросил, входя в прихожую, запыхавшийся доктор. Его неспортивность раздражала. Авосем часто подкалывала его за пивной животик, но желания заняться спортом так и не вызвала.

"Бабушка меня испугала," - дрожащим голосом ответила девочка. "Та-а-ак, разберемся," - ответил врач, входя в спальню.

На кровати лежала бабушка "божий одуванчик", маленькая, сухонькая, на голове белый платок в горошек. Укрытая чистым одеялом, закрывавшим ее по шею, старушка производила впечатление мира, добра и безопасности, что дополнялось висевшими на стенах иконками, записями с молитвами и цветами в горшочках на пластиковом подоконнике. Настораживал взгляд - в напряжении потускневших серых глаз мелькали искорки безумия, это Авосем почуяла сразу - нелёгкий жизненный опыт научил мгновенно распознавать угрозу.

"Здравствуйте, бабуля, зачем внучку пугаете?" - бодрым голосом спросил бодрый пузатый доктор. Бабка медленно перевела на него глаза, поймав её взгляд, врач застыл.

"Потому что я..." - тихим, с шипучим придыханием голосом начала она... и вдруг голос сорвался на на резкий визгливый с подвыванием крик - "СОШЛА С УМАААААААААА!!!!!". Тут же бабка обхватила колени руками и, не прекращая дикого вопля, стала с бешеной энергией раскачиваться на железной кровати, отчего кровать стала издавать протяжный ржавый скрип, добавляя жути в безумную сцену.

Доктор отпрянул назад, и, споткнувшись о табуретку, повалился на спину с выпученными от неожиданности глазами. "Теперь у него две части тела выпучены," - мелькнула мысль у Авосем.

Внучка зарыдала навзрыд, съежившись в углу комнаты. У Авосем не было времени на подобную сентиментальность. Древний инстинкт, помогший ей выжить в подростковых бандах Тараза, а затем и в криминальных подворотнях Темиртау, ясно произнёс в её маленькой голове - "бей или беги".

"Ну да - адреналин или норадреналин," - вдруг пришла на ум старая лекция из медколледжа. И, так как бежать было некуда, Авосем шагнула вперёд и с размаху шарахнула бабку по макушке сумкой с электрокардиографом, всё ещё бывшим в её руке.

Современные аппараты ЭКГ пластиковые, лёгкие, ещё и переносятся в сумках с мягкими стенками, поэтому вреда от этого удара быть не могло, но нужного эффекта Авосем добилась - крик прервался, старушка откинулась на спину, вновь превратившись в "божий одуванчик", даже сумасшедшие огоньки в глазах куда-то исчезли.

Внучка прекратила рыдать, уставившись на Авосем выпученными не меньше, чем у пузатого врача, глазами.

"Вставайте, доктор," - Авосем подала врачу руку и подняла его, пыхтящего и отдувающегося, на ноги. Чуть придя в себя, тот поднял веки больной, ощупал пульс, затем приложил руку ко лбу больной.

"Ты опять перебарщиваешь, Авосем, могли бы и аминазином обойтись. Кстати, у бабули температура, зови водителя, пусть несёт носилки. Похоже, здесь гипертермическая энцефалопатия, день мы закрыли".

Авосем удовлетворённо вздохнула - дневной план сделан, ну а дальше - будет день - будет пища.