Удивительный мой дом / #100 / TatyanaAnikova

Субботняя встреча с друзьями продолжалась. Мы расположились вокруг столика с десертами, забравшись с ногами на диван, расслабившись на стульях. Наши дети резвились, временами вовлекая и родителей в свои забавы.

Кто-то принялся делиться историей из детства, остальные спешили со своими рассказами, однако, компания была азартной, тем более, всех завела детская возня и в результате обычный обмен историями был признан скучноватым. Игра – в таком виде решили продолжать воспоминания, которых в запасе у каждого было множество. Быстренько нашелся способ – придумать простые слова, вызывающие ассоциацию, пусть приблизительную, с событиями из детства.

Подготовили записки по одному слову в каждой, завернули, перемешали и разобрали. Моими заданиями были: завод, платье, что-нибудь страшное и сковорода. Встретив их вначале со смехом, затем ощутив полнейшую пустоту в мыслях, я вскоре почувствовала приближение подсказок – проявлялись образы и картины как вспышки, как кадры любимого кино. Но платье превратилось в лиф, страшная история произошла не со мной, сковорода приобрела элегантность, сделавшись тарелкой, а завод скромно уменьшился до мастерской. Стараясь запомнить, я повторила про себя темы воспоминаний: лиф, страшная история, тарелка, мастерская.

Роль рассказчика наконец перешла ко мне. Медленно выдохнув, я чуть помолчала и словно развернула перед всеми экран: «Улыбающаяся мама сбегала по лестнице вниз со второго этажа на первый. Обеими руками она бережно и крепко держала большое нарядное блюдо. Знакомый вкуснейший аромат наполнил темноватый подъезд. Вареники с картошкой, облитые жареным лучком, проплывали мимо меня – мама торопилась к соседям на первом этаже.

В этот многоэтажный дом мы переехали всего неделю назад из маленького бабушкиного, с соседями же родители были знакомы давно и продолжили дружить еще ближе. «Пойдем, Танечка?» – предложила мама, но я ответила, что погуляю и осталась в подъезде. Наш подъезд всегда удивлял – в нем были повороты, ниши, особенные двери, незнакомые люди. Еле уловимый запах краски был необычен и приятен.

Вскоре я звонила в дверь соседям с вопросом, который хотелось разрешить. Поздоровавшись, как учили, со всеми, я обратилась к маме: «Мама, а что такое лиф?». Сидящие за обеденным столом вопросительно и весело поглядели на меня, а папа засмеялся.
– Почему ты спрашиваешь, Танечка? – непонимающе улыбнулась мама.
– А я гуляла в подъезде, зашел мальчик, остановился у какой-то двери и спросил: «Девочка, лиф уже заработал?». Все дружно засмеялись, стало смешно и мне. Ожидая ответа, я невольно залюбовалась мамой – она была самой милой.
– Это называется ЛИФТ, – объяснила соседка, – кабинка, которая поднимает людей на верхние этажи. Ты разве еще не каталась?
– Нет, – отвечала я уже немного рассеянно, не в силах оторвать взгляд от деревянной необычной фигурки, стоявшей рядом на полке. Она была узкой, высокой, черной, со странным лицом.
– А это идол, – пояснила соседка, – мы его из Эфиопии привезли». И как же красиво звучало: идол, Эфиопия!
– До свидания! – попрощалась я, улыбнулась всем и направилась к двери, видя перед собой черную фигурку, показавшуюся мне довольно злой.

Меня потянуло в солнечный двор и я принялась кружить по нему в поисках знакомых. Вот и Дима, скучающий в одиночестве и рассматривающий зелено-розовые неспелые вишни на дереве.
– А я у соседей ИДОЛА видела! Знаешь, что такое идол?
– У СОСЕДЕЙ? – округлил глаза Дима, не среагировавший никак на «идола».
– Да, – не поняла его испуга я. Но Дима был на два года младше меня, ему только четыре – он наверняка все понимал по-своему. Мы присели на бордюр и зазвучала страшная история …

У него с сестрой было правило: перед сном попрыгать на своих кроватях. Замечания родителей они внимательно слушали, обещали успокоиться, но перестать прыгать было невозможно. Однажды папа рассказал им страшное: «Бывает, что неожиданно ночью в детских комнатах появляется СОСЕД в черном плаще. Сто лет он охотится за детьми и остановится тогда, когда найдет по тысяче непослушных мальчиков и девочек. А затем вместе с этими детьми он улетит на планету, где живут черные чудовища». Рассказ папы очень впечатлил, но перестать прыгать все равно не получалось, однако, заниматься этим как обычно, тоже не выходило – прыгнув на кроватях два-три раза, они останавливали друг друга.

А вчера Дима с папой и сестрой зашли в свой подъезд одновременно с каким-то высоким мужчиной.
– Привет, сосед! – протянул ему руку папа, а Дима, отшатнувшись, зажмурился, не обманувшись улыбкой этого человека. Тот, кивнув всем, направился вперед.
– Папа, – прошептал Дима, это он, СОСЕД?
– Ну да… Аа… – и папа продолжил особенным тоном – Да! Тот самый сосед. Но сейчас он добрый – вы же не балуетесь». Дима молчал, взяв за руку сестру.

– История… – протянула я и похвасталась, что мои соседи всегда хорошие, подумав, что лучше-ка мне не заходить в Димин подъезд. На ужин у меня были те же прекрасные вареники, накладывая которые мама заметила: «Сереже, сыну соседей, так понравились вареники, что он чуть тарелку не съел». Я повторила про себя: «Чуть тарелку не съел», невольно глянув на края своей».

Остывал кофе и скучал десерт. Я, справившись с подступившей вдруг острой тоской, глянула в потеплевшие глаза друзей и продолжала: «Следующий день был веселым и интересным: все вместе спасали из лужи жука, мчались наперегонки на пятый этаж, бегали в соседний двор и кричали: «Пацаны-дураки». Когда мимо нас пронесся на велосипеде Сережа, я, оглядев его, поделилась с Димой: «Этот Сережа однажды чуть тарелку не съел». Дима удивленно приоткрыл рот и залился смехом. Мне тоже стало смешно и мы, глядя друг на друга, смеялись и смеялись.

Очередное открытие снова было связано с дверью на первом этаже в моем подъезде. Как-то я обратила внимание на группу мужчин, выходящую из ОСОБОЙ двери. Они были в одинаковой одежде с непонятными предметами в руках. Встретив их в очередной раз, я принялась выяснять – кем же могли быть незнакомцы. Чем-то они очень отличались от обычных людей – мало обращали внимания на окружающих, были сосредоточены, частенько сердиты. Эти мужчины выглядели сильными и казались важнее и умнее всех вокруг. Иногда везло – в приоткрытой двери можно было заметить часть их мастерской, напоминающей маленький завод с грубоватыми инструментами, стеллажами и еще чем-то непонятным. Однажды прояснилось – «ЛИФТЁРЫ» – так звались незнакомцы и в наших глазах эти особые люди получили наконец определенность.

Ото всех они были отгорожены не одной, а двумя дверями, образовывавшими довольно широкий тамбур. Для нас было настоящим приключением потихоньку открыть всегда незапертую внешнюю дверь, осторожно затем прикрыть ее, неслышно забиться в тамбур и замереть в темном пространстве. Как захватывающе было ощущать себя в этом тайном убежище между обычным миром и обителью лифтеров: с одной стороны приглушенно жил подъезд, а с другой – что-то невнятно происходило в мастерской. Мы как бы исчезали, оставался только слух – очень хотелось понять, что они обсуждают и чем занимаются. Однако, это осталось непонятым: грубоватые голоса с незнакомыми словами, смех, тяжелый стук инструментов – всё сливалось. А если казалось, что лифтеры собираются выходить, мы тихим ветром выскальзывали из тамбура. То успевая, то забывая прикрыть входную дверь, все разбегались кто куда: наверх по лестнице, чтоб затеряться в этажах, либо прочь из подъезда.

Кстати, благодаря лифтерам у меня было убеждение – именно в мой подъезд никогда не проникнут воры, ведь бессмысленно и опасно пытаться воровать поблизости от такой серьезной мастерской.

Да, мой дом был самым удивительным, интересным и безопасным. Яркое солнце приглашающе звало нас из квартир погулять, но в дождь было еще веселее. Я расскажу и об этом, но не сейчас. Надеюсь, что записочка с погодой следующий раз достанется именно мне».