|
Мокеич / #77
/ Klivia18
|
На этот раз в операционной стояла действительная тишина. Ни шуточки, ни одного стороннего слова. Молодой хирург работал умело и сосредоточенно. Молчаливый ассистент понимал его с полунамека; он сразу почувствовал что-то витающее в воздухе, однако был нелюбопытен и решил, что спросит потом у сестры. Или не спросит, ведь его касается только здоровье пациента. Аортокоронарное шунтирование на работающем сердце — штука серьезная.
***
Когда Димке было десять лет, его мать вышла замуж. Отчима — огромного плечистого мужика с густой бородой и синими глазами — Димка невзлюбил сразу и люто. Почему? Однажды ему пришлось над этим задуматься. После очередной выходки в школе, когда он поджег пластиковую дверь туалетной кабинки — ох, и славно воняло! — его вызвали к психологу.
Димка теток не любил всех, а теток среднего возраста особенно, но психолог ему даже немного понравилась. Димка вошел к ней в кабинет, она угостила его яблоком, а сама продолжила играть сама с собой в «Манчкин». Когда от яблока осталась половина, она задумалась и, по-прежнему не глядя на Димку, спросила:
- Как ты считаешь, стоит мне применить эту шмотку? Димка зыркнул на нее от двери. - Я бы на вашем месте ее продал. Только вам некому продавать. Вы ж одна играете. - Ну, так садись и играй тоже. Тебе и продам.
Играли они часа три. За это время Димка и сформулировал две причины, по которым возненавидел Петра Мокеича. Во-первых, мать не спросила, можно ли ей замуж выходить. А во вторых, теперь она любит не его, а Мокеича.
На самом деле мать Димку очень любила. Сильно, но неумело. Вкусно кормила, часто покупала обновки, кричала на учителей, которые смели ставить сынулечке двойки. Оберегала его от забот. «Натрудится еще, наработается», - сетовала соседке. Димка поэтому рос капризным, привык, что мать всегда все для него сделает. А к десяти годам и покрикивать на нее начал. За это и получил от Мокеича первую затрещину.
Ужинали в тот вечер жареной картошкой с грибами. Димка заляпал скатерть кетчупом, бросил тарелку на столе и пошел. - Куда это ты? — спросил Мокеич. — Ну-ка, прибери за собой. - Маме надо, она и уберет. Вот и схлопотал. Реву было! Но прибрать пришлось.
Перед сном Мокеич пришел к Димке в комнату, сел на кровать и твердо сказал: - Виноват я — бить детей нельзя. Но если еще раз не уберешь за собой или маму как обидишь, повторю. И стал читать вслух «Денискины рассказы». Это он за правило ввел — вечернее семейное чтение.
В ту ночь Димка строил планы побега. В кино видел: надо разорвать простынь на полосы и свесить за окно. Нет, это сложно, да и зачем, когда через дверь выйти можно. Но через дверь неинтересно. Романтики нет. Вот если бы была река, а на ней остров, как в истории про Тома Сойера… С тем и заснул.
А наутро выяснилось, что «накаркал». Мокеич объявил начало большого похода на Алтай. Друзья у него там были, рыбаки и просто туристы, решили все вместе отпуск провести. Приволок Мокеич два рюкзака: себе огромный и Димке небольшой. Начали под мамино оханье собираться.
Димка ничего не умел. Мокеич терпеливо показывал, как складывать вещи, но минут через двадцать Димка устал, в сердцах шваркнул штанами об пол и убежал в свою комнату.
- Ничего, научится, - рокотал Мокеич за дверью, успокаивая хлюпавшую носом мать. Сутки в поезде Димка дулся на отчима за то, что смартфон остался дома. Ребята — сыновья друзей Мокеича — оказались чуть старше, на них Димка смотрел исподлобья, разговоры их счел слишком умными для себя. А те и не стали приставать, сразу раскусили димкино высокомерие. Он же все с новых сторон себя показывал: собирать хворост для костра — не царское это дело, палатку ставить — без меня обойдетесь, а уж когда до завтрака дело дошло, и вовсе шушукаться стали. Димка получил свою порцию сладкой рисовой каши на молоке, похлопал растерянно на нее глазами и вылил под ближайший куст.
- А у моего батюшки и белые булки не едят, - ехидно сказали в спину.
Спустя пару часов после того как снялись с бивака, Димка догнал на тропе Мокеича и тихо спросил: - Где здесь ближайший киоск, батончиков купить? Отчим посмотрел на него сожалеюще с высоты своего роста и сказал: - Нет, брат, мы в горах, до ближайшего магазина километров триста. Здесь такое правило: ешь что дают. И поделился с Димкой соленым сухарем из черного хлеба.
А вечером еще одна история вышла. Сашка, старший из мальчишек, обогнал его, остановил, указал на землю и встревоженно сообщил: - Смотри, это медвежьи следы. В сторону не отходи — задерет. Сзади захихикали. И тут Димка разревелся.
Подошел Мокеич, присел перед ним, взял за плечи, обнял, сквозь слезы и всхлипы разобрал, в чем дело. - Ну, брат, в лесу нужно уметь следы различать. Видишь копытца? Это не медведь, это косуля. А здесь бурундук шишку грыз. Мы с тобой их всех приметим.
Димка успокоился слегка, стал по сторонам смотреть. - А это что за норка? — Димка взглянул на отчима и словно первый раз увидел: надо же, сколько он знает и умеет! - Кротовина такая норка называется. Идем, брат, еще следы поищем.
Вернулся Димка с Алтая загорелым, подросшим и как будто притихшим. В школе жаловаться на него перестали, на столе учебники завелись. Мама украдкой целовала Мокеича и, глядя на затылок сына, склонившегося над тетрадью, говорила: - Петруша, ты волшебник…
***
Сестра накладывала последние швы. Другая сестра тронула за рукав Дмитрия Петровича и чуть слышно произнесла: - Все хорошо. Пойдемте. Вы еще слетаете на Алтай, как хотели. - Да, конечно. — Он с усилием оторвал взгляд от наркозной маски на белом лице Мокеича и, покачиваясь, вышел вслед за ней.
/blog/read/childhood/8866561
8866561
Вы успешно подписались на тему и теперь будете получать уведомления при появлении новых сообщений
Вы успешно подписались на ответы на собственные сообщения в теме и теперь будете получать уведомления
Вы успешно отписались от этой темы и больше не будете получать уведомления
Не удалось обновить статус подписки. Пожалуйста, попробуйте позже.
|