Захотелось создать тему с цитированием любимых стихов, (не собственного сочинения). На эту мысль меня вчера натолкнуло одно из любимых стихотворений Уильяма Блейка "Тигр".
Тема посвящена любимым стихам любимых поэтов. Тема согласована с модераторами.
Желающие могу постить в теме любые чужие стихи, чьи авторы или правообладатели произведений, (как сказали мне в ЛПА), будут не против.
Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет, Баратынский, Бальмонт, Северянин, Мандельштам, Бунин, Бродский, Брюсов, Гете, Гейне, Некрасов, Уордсворт, Байрон, Бернс, Лонгфелло, Рембо, Бодлер... список можно продолжать.
Лучший комментарий
DELETED
написала 20.03.2014 в 20:28
0
Марина Цветаева * * * Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих ...Марина Цветаева
* * * Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю.
Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду.
Не радует ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век.
На, кажется, надрезанном канате Я - маленький плясун. Я - тень от чьей-то тени. Я - лунатик Двух темных лун.
* * * В огромном городе моём - ночь. Из дома сонного иду - прочь И люди думают: жена, дочь,- А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер мне метет - путь, И где-то музыка в окне - чуть. Ах, нынче ветру до зари - дуть Сквозь стенки тонкие груди - в грудь.
Есть черный тополь, и в окне - свет, И звон на башне, и в руке - цвет, И шаг вот этот - никому - вслед, И тень вот эта, а меня - нет.
Огни - как нити золотых бус, Ночного листика во рту - вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам - снюсь.
* * * Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все - как будто бы под небом И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе... - Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле!
К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?!- Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто - слишком грустно И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность - Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий, За правду, за игру... - Послушайте!- Еще меня любите За то, что я умру.
Лучший комментарийapollion написал 20.03.2014 в 13:46
49
Мне у Хайама очень нравится это стихотворение. Девиз, можно сказать. Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало, Два важных правила запомни для ...Мне у Хайама очень нравится это стихотворение. Девиз, можно сказать.
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало, Два важных правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Лучший комментарий
DELETED
написал 20.03.2014 в 13:35
0
Омар Хайям
Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.
Не в жажде чуда я и не с мольбой:
Отсюда коврик я стянул когда-то,
А он истерся; надо бы другой! ...Омар Хайям
Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой. Не в жажде чуда я и не с мольбой: Отсюда коврик я стянул когда-то, А он истерся; надо бы другой!
Лучший комментарийolata написала 20.03.2014 в 10:51
36
Я тоже, кроме русского, и не встречала других ее стихов. Вот этот люблю Юнна Мориц Букет котов У меня уже готов Для тебя букет котов, Очень свежие ...Я тоже, кроме русского, и не встречала других ее стихов. Вот этот люблю Юнна Мориц
Букет котов
У меня уже готов Для тебя букет котов, Очень свежие коты! Они не вянут, как цветы.
Вянут розы и жасмин, Вянут клумбы георгин, Вянут цветики в саду, На лугу и на пруду,
А у меня - букет котов Изумительной красы, И, в отличье от цветов, Он мяукает в усы.
Я несу букет котов, Дай скорее вазу. Очень свежие коты - Это видно сразу!
Лучший комментарийvaleraaa1961 написал 20.03.2014 в 01:10
0
Скифы Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для ...Скифы
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами!
Для вас - века, для нас - единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома, лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет - не будет и следа От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!...
Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит!
Мы любим все - и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё - и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады, Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах... Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные обьятья! Пока не поздно - старый меч в ножны, Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять, И нам доступно вероломство! Века, века вас будет проклинать Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал! Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить, Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!...
В последний раз - опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир Сзывает варварская лира!
Ну и чтобы, не забыть. Тоже одно из любимых стихотворений, которое, я уже не смогу прочитать по памяти, хотя когда-то знал наизусть. Но это было давно и неправда.))
Роберт Льюис Стивенсон "Вересковый мед".
Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще меда, Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей.
Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиктов К скалистым берегам. На вересковом поле На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый - на живом.
Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мед. В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли.
Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне. Король глядит угрюмо: "Опять в краю моем Цветет медвяный вереск, А меда мы не пьем!"
Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет, - Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле.
Гневно король промолвил: - Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мед! Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море - катились валы.
И вдруг голосок раздался: - Слушай, шотландский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну! - Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный Резко и четко звучал: - Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочем. Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем. Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод, А я научу шотландцев Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик... И эхом ему ответил С обрыва отец-старик.
- Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна - Мой вересковый мед!" (перевод С. Маршака)
В школе я ненавидела учить наизусть стихотворения, поскольку не понимала, зачем это нужно. Мне выставляли штук по 15 двоек, которые потом приходилось исправлять. Двойки никогда не правились на пятерки:) Только на четверки:) Кривоватые такие четверки, но пятерки не выходили никак. После такой трудотерапии я совсем перестала читать стихи.
Но одно, известное всем, всем, всем, поселилось в моей голове и прописалось. Теперь у него там ПМЖ:) И я не знаю, чем покорена... но оно было, есть и, наверное, останется любимым:)
Я вас любил. Любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем, Но пусть она вас больше не тревожит, Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим. Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим.
Писала по памяти... с пунктуацией могут быть проблемы:)
Прекрасно в нас влюбленное вино И добрый хлеб, что в печь для нас садится, И женщина, которою дано, Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей Над холодеющими небесами, Где тишина и неземной покой, Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать. Мгновение бежит неудержимо, И мы ломаем руки, но опять Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои, Следит порой за девичьим купаньем И, ничего не зная о любви, Все ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Еще не появившиеся крылья;
Так век за веком - скоро ли, Господь? - Под скальпелем природы и искусства Кричит наш дух, изнемогает плоть, Рождая орган для шестого чувства.
Жираф Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
ПОТОМКИ КАИНА Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды, Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды, Вкусите плод, и будете, как боги".
Для юношей открылись все дороги, Для старцев - все запретные труды, Для девушек - янтарные плоды И белые, как снег, единороги.
Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что кто-то нас забыл, Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука Две жердочки, две травки, два древка Соединит на миг крестообразно?
Андрей Рублёв Я твердо, я так сладко знаю, С искусством иноков знаком, Что лик жены подобен раю, Обетованному Творцом.
Нос - это древа ствол высокий; Две тонкие дуги бровей Над ним раскинулись, широки, Изгибом пальмовых ветвей.
Два вещих сирина, два глаза, Под ними сладостно поют, Велеречивостью рассказа Все тайны духа выдают.
Открытый лоб - как свод небесный, И кудри - облака над ним; Их, верно, с робостью прелестной Касался нежный серафим. И тут же, у подножья древа, Уста - как некий райский цвет, Из-за какого матерь Ева Благой нарушила завет. Все это кистью достохвальной Андрей Рублев мне начертал, И в этой жизни труд печальный Благословеньем Божьим стал.
Блока люблю, хоть он и не попал в список заявленных авторов. Пусть будет тогда Цицерон Тютчева - созвучен нашему времени, смутному, беспокойному... Почти о том же, чему мы невольно являемся свидетелями...
ЦИЦЕРОН
Оратор римский говорил Средь бурь гражданских и тревоги: «Я поздно встал — и на дороге Застигнут ночью Рима был!» Так!.. но, прощаясь с римской славой, С Капитолийской высоты Во всем величье видел ты Закат звезды ее кровавой!..
Счастлив, кто посетил сей мир В его минуты роковые — Его призвали всеблагие Как собеседника на пир. Он их высоких зрелищ зритель, Он в их совет допущен был — И заживо, как небожитель, Из чаши их бессмертье пил!
Много любимых. Самые-самые - Владимира Высоцкого. Все. Но поделиться хочу вот этим: Владимир Лифшиц. Баллада о черством куске
По безлюдным проспектам оглушительно звонко Громыхала на дьявольской смеси трехтонка. Леденистый брезент прикрывал ее кузов - Драгоценные тонны замечательных грузов.
Молчаливый водитель, примерзший к баранке, Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки, Вез он сало и масло, вез консервы и водку, И махорку он вез, проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу. Был он худ. Был похож на голодную птицу. И казалось ему, что водителя нету, Что забрел грузовик на другую планету.
Вдруг навстречу лучам - синим, трепетным фарам Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром. А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито, Снег летел, как мука,- плавно, медленно, сыто...
- Стоп! - сказал лейтенант.- Погодите, водитель. Я,- сказал лейтенант,- здешний все-таки житель. И шофер осадил перед домом машину, И пронзительный ветер ворвался в кабину.
И взбежал лейтенант по знакомым ступеням. И вошел. И сынишка прижался к коленям. Воробьиные ребрышки... Бледные губки... Старичок семилетний в потрепанной шубке...
- Как живешь, мальчуган? Отвечай без обмана!.. - И достал лейтенант свой паек из кармана. Хлеба черствый кусок дал он сыну: - Пожуй-ка,- И шагнул он туда, где дымила «буржуйка».
Там - поверх одеяла - распухшие руки, Там жену он увидел после долгой разлуки. Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант семилетнего сына. Был мальчишка в отца - настоящий мужчина! И, когда замигал догоревший огарок, Маме в руку вложил он отцовский подарок.
А когда лейтенант вновь садился в трехтонку: - Приезжай! - закричал ему мальчик вдогонку. И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито. Он летел, как мука,- плавно, медленно, сыто...
Грузовик отмахал уже многие версты Освещали ракеты неба черного купол Тот же самый кусок - ненадкушенный, черствый Лейтенант в том же самом кармане нащупал.
Потому что жена не могла быть иною И кусок этот снова ему подложила. Потому что была настоящей женою. Потому что ждала. Потому что любила
Грузовик по местам проносился горбатым И внимал лейтенант орудийным раскатам, И ворчал, что глаза снегом застит слепящим, Потому что солдатом он был настоящим
Не рассуждай, не хлопочи — Безумство ищет — глупость судит; Дневные раны сном лечи, А завтра быть чему — то будет...
Живя, умей все пережить: Печаль, и радость, и тревогу — Чего желать? О чем тужить? День пережит — и слава Богу!
------------------------------ --------- Слезы людские, о слезы людские, Льетесь вы ранней и поздней порой... Льетесь безвестные, льетесь незримые, Неистощимые, неисчислимые,- Льетесь, как льются струи дождевые В осень глухую, порою ночной.
Я забываю дышать, когда читаю такое; оно невыразимо прекрасное, однако же и безусловное, как приговор или окончательный диагноз. Здесь всё про всё:
Иосиф Бродский «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку...» 1970
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья. Только в уборную -- и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора. Потому что пространство сделано из коридора и кончается счетчиком. А если войдет живая милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной. Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция. Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря, дорогой, уважаемый, милая, но неважно даже кто, ибо черт лица, говоря откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но и ничей верный друг вас приветствует с одного из пяти континентов, держащегося на ковбоях; я любил тебя больше, чем ангелов и самого, и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих; поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне, в городке, занесенном снегом по ручку двери, извиваясь ночью на простыне -- как не сказано ниже по крайней мере -- я взбиваю подушку мычащим "ты" за морями, которым конца и края, в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало повторяя.
О, если ты покоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь,
И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и в несчастье, Которым, в сущности, цена одна, И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев крушенье, сможешь снова- Без прежних сил – возобновить свой труд,
И если ты способен все, что стало Тебе привычным, выложить на стол, Все проиграть и вновь начать сначала, Не пожалев того, что приобрел, И если сможешь сердце, нервы, жилы Так завести, чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы И только воля говорит: «Держись!»
И если можешь быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить, И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег,- Земля – твое мой мальчик, достоянье! И более того, ты – человек!
Ну... я не знаю, хорошие ли это стихи, но мне понравились очень:)
Собрались гости все в мой дом Нынче у меня День рождения. И сидят за большим столом Все напасти и все спасения. Раньше всех принеслась Беда, Как обычно, без приглашения, Рядом с ней за окном Звезда - Добрый вечер, мое вдохновение! Как всегда на диване Лень, Ну куда ж без тебя, родимая, На пороге — Сомненья Тень, Что там топчешься? — заходи моя… У окошка Тоска и Грусть Мою Музу с Печалью мучают… И бесстыдно Авось и Пусть Глушат водку со Всяким Случаем. Вот и Вежливость, с нею Такт, Опоздав, тихо сесть пытаются, А Нахальство прет, как в кабак - Пропускают все, расступаются… Все не так вместе с Все не то То присядут, то вновь оденутся, А в промокших насквозь пальто Совесть, Честь у камина греются. И никак не напьется Боль, Хлещет рюмку за рюмкой горькую, И Разлука, то сама с собой, То с вечерней скучает Зорькою. А на кухне стаканов звон - Смерть со Счастьем вовсю братаются, После свадьбы и похорон У меня в гостях похмеляются. Ностальгия, да Прошлое Затянули свою застольную, А Святое и Пошлое Тянут тоже, но каждый — сольную. Приобняла с усмешкой Суть Запоздавшую Мысль, но резвую, У дверей примостился Путь - Ждет меня и поет на трезвую. Правда снова обнажена И на стуле танцует весело, А в шкафу моем Тишина За ненадобностью повесилась. И у самого сердца Лесть - Все нашептывает, да вкрадчиво, И зачем-то приперлась Месть… Только зла не храню, не плачу я. И, наверное, под шумок Чья-то Подлость зашла с Предательством, Дверь, за ними закрой замок! Уходите — ошиблись адресом. Сколько лиц, сколько слов, цветов, Но нет главного средь количества. Вдруг звонок... Ты пришла, Любовь?! Как я ждал тебя, свет-Величество! А с Любовью — Надежда-свет, С ними Вера — мое спасение! Вот теперь не пришедших нет - Настоящее День рождение! Да... Еще был и Разум сам - Посмотрел, улыбнулся, вышел вон. Отзвонилось Здоровье нам - Мол, зайду через пару дней потом. Все Бегом и Все Некогда Забегали, да на минуточку С Все Потом, и с Все, Как Всегда Лишь вина пригубили чуточку. И гуляли мы до утра, Становились чужие — парами, Провожались все по дворам С шуткой, с песнями, да с гитарами. А когда гости разошлись, То осталось лишь Одиночество, И осталась подруга-Жизнь, Да Судьба, свет ее, Высочество. И воскресла вдруг Тишина, Принесла чай всем и варение. И бутылка пивка полна - Настоящее День рождение…
У меня всегда это стихотворение Ахматовой продолжает Цветаева
Я помню первый день, младенческое зверство, Истомы и глотка божественную муть, Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца, Что камнем падало - и ястребом - на грудь.
И вот - теперь - дрожа от жалости и жара, Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть, Потупиться - понять - что сладострастью кара - Жестокая любовь и каторжная страсть.
"Вот как жить хотел бы я, Нужно мне немного: Свод небес, да шум ручья, Да еще дорога. Спать на листьях, есть и пить, Хлеб макая в реки,— Вот какою жизнью жить Я хочу вовеки.
Смерть когда нибудь придет, А пока живется — Пусть кругом земля цветет, Пусть дорога вьется! Дружба — прочь, любовь — долой, Нужно мне немного: Небеса над головой, А внизу дорога.
Холод осени жесток, Но, не унывая, Вижу: чистит коготок Птичка голубая. Как я первый снег люблю И костер на камне! Осень я не уступлю, И зима нужна мне.
Смерть когда нибудь придет, А пока живется — Пусть кругом земля цветет, Пусть дорога вьется! Дружба — прочь, любовь — долой, Нужно мне немного: Небеса над головой, А внизу дорога..."
Очень нравится молодая украинская поэтесса Ирина Самарина. Остановлюсь на белой полосе… Не поперёк пойду по ней, а вдоль… Пусть изумлённым взглядом смотрят все, Но больше не щемит в душе мозоль…
И может, хватит пробовать на вкус, Полынь-траву, что дарит мне судьба? Я больше за предательства не злюсь… Доверчива, но вовсе не слаба!
А сколько пролилось солёных слёз На чёрной полосе судьбы моей. Но всё равно менялся цвет полос И становилась жизнь ещё светлей…
А время, как учитель мой седой, Спокойно повторял, что всё пройдёт… Я вовсе не хочу судьбы иной… Я знаю, после дёгтя – слаще мёд…
П.С. она не против публикования при условии обозначения ее автором.
Хорошо - быть молодым, За любовь к себе сражаться, Перед зеркалом седым Независимо держаться, Жить отважно - черново, Обо всем мечтать свирепо, Не бояться ничего - Даже выглядеть нелепо!
Хорошо - всего хотеть, Брать свое - и не украдкой, Гордой гривой шелестеть, Гордой славиться повадкой, То и это затевать, Порывая с тем и этим, Вечно повод подавать Раздувалам жарких сплетен!
Как прекрасно - жить да жить, Не боясь машины встречной, Всем на свете дорожить, Кроме жизни скоротечной! Хорошо - ходить конем, Власть держать над полным залом, Не дрожать над каждым днем - Вот уж этого навалом!
Хорошо - быть молодым! Просто лучше не бывает! Спирт, бессонница и дым - Всё идеи навевает! Наши юные тела Закаляет исступленье! Вот и кончилось, ля-ля, Музыкальное вступленье,-
Но пронзительный мотив Начинается! Вниманье! Спят, друг друга обхватив, Молодые - как в нирване. И в невежестве своем Молодые человеки - Ни бум-бум о берегах, О серебряных лугах, Где седые человеки Спать обнимутся вдвоем, А один уснет навеки. ...Хорошо - быть молодым!..
1975 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982. P.S. Насколько я помню, это – перевод Ирины Токмаковой.
НОЧЬ Когда я остался один - шатался по всей квартире. Четырежды ставил чайник. Четырежды забывал. Метался потом по кухне, мишенью в забытом тире. Под вечер звонил начальник. Хотел закатить скандал.
По городу вечерело. По ящику возмущались. Стреляли по чьим-то детям, по северным городам. Я вспомнил - не повидались. И даже не попрощались. Она говорила "едем", и бегала к поездам.
Потом в новостях молчали. Молчали, молчали, молчали. А после заговорили. Уныло, как патефон. Нарыли видеозапись, и долго о ней кричали, И долго ее крутили. Заснято на телефон, как поезд уходит с рельсов, Сгибается, подлетает, Скрипит на вагонных стыках, ломается на ходу. Ее девятнадцатый номер несильно совсем мотает, - И сбрасывает, сметает в горящую пустоту...
Не надо кричать от боли, когда от нее уходишь. Не надо стонать и плакать, - "Она навсегда с другим". Быть может, что против воли уже навсегда запомнишь Не горечь от расставанья,
еще нравится творчество одного из самых больших аферистов нашего времени:
Ты пока еще снишься, Но теперь уже редко. Иль на волю стремишься? Так распахнута клетка. Улетай, коль желаешь, Удержать не пытаюсь. Улетай, только, знаешь, Я и каюсь, и маюсь Без тебя и с тобою. И, как спичка, ломаюсь, И дрожащей рукою — Сигарету из пачки! Закурить — поскорее! И мечты — как подачки, Но — пиратом на рее, Вон болтается вера На веревке пеньковой. Что ж! «В руке его мера». Но, быть может, по новой? Но, быть может, быть может, Не дотла?! Не до края?! Только время стреножит! Только нет его. Рая.
Горные вершины / Über allen Gipfeln Спят во тьме ночной; / Ist Ruh. Тихие долины / In allen Wipfeln Полны свежей мглой; / Spürest du Не пылит дорога, / Kaum einen Hauch; Не дрожат листы... / Die Vöglein schweigen im Walde! Подожди немного, / Warte nur, balde Отдохнёшь и ты. / Ruhest du auch.
Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои - Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи,- Любуйся ими - и молчи.
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймёт ли он, чем ты живёшь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи,- Питайся ими - и молчи.
Лишь жить в себе самом умей - Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи,- Внимай их пенью - и молчи!..
В школах учат говорить развернуто, подробно отвечать на вопросы. А вот молчать не учат.И обуздывать свой характер, и держать при себе свои эмоции. И вообще, зачем кому-то что-то доказывать, объяснять... Кроме вас самих, никто не поймет ваши чувства. Мысль изреченная есть ложь - человеческую мысль невозможно облечь в слова; нет столько слов, чтобы передать все мысли, чувства, их оттенки. Зачем тогда они? (слова)
Средневековый поэт Вальтер фон дер Фогельвейде "Сидя на камне"
Я сел на камень, думой так увлечён угрюмой, что тяжко голову склонил и на ладони утвердил. И сомневался я в ответе на то, как должно жить на свете. Как подобает поступать, и трёх вещей владельцем стать, чтоб ни одной не сделать хуже, и пользу получить к тому же: Честь и Богатство - вот чета, что дружною нельзя считать, а третья – Милость Божья, она всего дороже. Объединить же три в одно мне, к сожаленью, не дано - земным стремленьям, статься, Господним не равняться. К союзу их не торен путь, коль вероломство - жизни суть, где за углом разврат царит, В чести - кто вор или бандит. Те трое не сойдутся, право, Их благоденствию не быть, пока хромают Власть и Право.
Стихи мы посвящаем бурно страстям... Плетём бесмысленный узор мы про лямур, Но позабыв же, кто стоит у власти, Давая нам и страть, а может и любовь. Останемся ни с чем, не забывайте, Ведь похвалу отдать забыли мы - Творцу!
Мне у Хайама очень нравится это стихотворение. Девиз, можно сказать.
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало, Два важных правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Да, замечательное стихотворение. У Хайяма мне очень нравятся стихи о вине и прочих земных радостях:
Увы, не много дней нам здесь побыть дано, Прожить их без любви и без вина -- грешно. Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод: Коль суждено уйти -- не все ли нам равно?
* * * Скорей вина сюда! Теперь не время сну, Я славить розами ланит хочу весну. Но прежде Разуму, докучливому старцу, Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну.
* * * Запрет вина -- закон, считающийся с тем, Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем. Когда соблюдены все эти оговорки, Пить -- признак мудрости, а не порок совсем.
Фрагменты, выбросы души, струйки крови двадцатого века, рубцы - от нарушений кровообращения у ранней зари творения, осколки прошлых религий, раздробленных пятью веками, наука: трещины в здании Парфенона, Планк с его теорией квантов, вновь всё замутивший, вслед за Кепплером и Кьеркегором,
но все же случались порой вечера, завершавшиеся в тонах Отца Всего Сущего, - легкие, разлитые до горизонта, незыблемо безмолвные посреди струящейся голубизны, любимого цвета интровертов, когда, собравшись, сидели, уперев ладони в колени, по-крестьянски просто, предаваясь тихому пьянству под гармошку слуги, -
и еще вечера другие, издерганные душевным хаосом, инсультами формальных исканий, погонями за любовью, кризисами творчества и припадками эротизма, - это все человек наших дней, чье нутро - вакуум, постоянство личности сохраняется посредством ладно сидящих костюмов, которые при условии высокого качества ткани носятся десять лет.
Остальное - фрагменты, полугласные, зачатки мелодий из домов напротив, негритянские спиричуэлс или авемарии.
“Как утром весенним приятно проснуться, и сладко зевнуть, и слегка потянуться, следить за мерцанием солнечных бликов, и слушать часы, не уставшие тикать за долгую, но уходящую ночь… Дремоту свою не спеша превозмочь, и своему безмятежному телу отдать приказанье сурово и смело: Доброе утро! Пора бы вставать! И после в постели остаться лежать” — Питер Хейн
А "Любовь хулигана" нравится? Прошу прощения за ссылку на видео, но Сергей Безруков читает его так, что не полюбить стихи просто невозможно... [ссылки видны только авторизованным пользователям]
Вы помните, Вы всё, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. Любимая! Меня вы не любили. Не знали вы, что в сонмище людском Я был как лошадь, загнанная в мыле, Пришпоренная смелым ездоком. Не знали вы, Что я в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, что не пойму - Куда несет нас рок событий. Лицом к лицу Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье. Когда кипит морская гладь - Корабль в плачевном состоянье. Земля - корабль! Но кто-то вдруг За новой жизнью, новой славой В прямую гущу бурь и вьюг Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой Не падал, не блевал и не ругался? Их мало, с опытной душой, Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я, Под дикий шум, Но зрело знающий работу, Спустился в корабельный трюм, Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был - Русским кабаком. И я склонился над стаканом, Чтоб, не страдая ни о ком, Себя сгубить В угаре пьяном.
Любимая! Я мучил вас, У вас была тоска В глазах усталых: Что я пред вами напоказ Себя растрачивал в скандалах. Но вы не знали, Что в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, Что не пойму, Куда несет нас рок событий...
Теперь года прошли. Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным вином: Хвала и слава рулевому! Сегодня я В ударе нежных чувств. Я вспомнил вашу грустную усталость. И вот теперь Я сообщить вам мчусь, Каков я был, И что со мною сталось!
Любимая! Сказать приятно мне: Я избежал паденья с кручи. Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик. Я стал не тем, Кем был тогда. Не мучил бы я вас, Как это было раньше. За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ла-Манша. Простите мне... Я знаю: вы не та - Живете вы С серьезным, умным мужем; Что не нужна вам наша маета, И сам я вам Ни капельки не нужен. Живите так, Как вас ведет звезда, Под кущей обновленной сени. С приветствием, Вас помнящий всегда Знакомый ваш Сергей Есенин.
Очень нравится монолог Гамлета в переводе М. Лозинского (У. Шекспир "Гамлет"). Как смотрю экранизацию Дзеффирелли, с озвучкой по переводу Лозинского - всегда пересматриваю сцену с этим монологом несколько раз.
"Быть или не быть, - таков вопрос; Что благородней духом - покоряться Пращам и стрелам яростной судьбы Иль, ополчась на море смут, сразить их Противоборством? Умереть, уснуть, - И только; и сказать, что сном кончаешь Тоску и тысячу природных мук, Наследье плоти, - как такой развязки Не жаждать? Умереть, уснуть. - Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность; Какие сны приснятся в смертном сне, Когда мы сбросим этот бренный шум, Вот что сбивает нас; вот где причина Того, что бедствия так долговечны; Кто снес бы плети и глумленье века, Гнет сильного, насмешку гордеца, Боль презренной любви, судей неправду, Заносчивость властей и оскорбленья, Чинимые безропотной заслуге, Когда б он сам мог дать себе расчет Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей, Чтоб охать и потеть под нудной жизнью, Когда бы страх чего-то после смерти, - Безвестный край, откуда нет возврата Земным скитальцам, - волю не смущал, Внушая нам терпеть невзгоды наши И не спешить к другим, от нас сокрытым? Так трусами нас делает раздумье, И так решимости природный цвет Хиреет под налетом мысли бледным, И начинанья, взнесшиеся мощно, Сворачивая в сторону свой ход, Теряют имя действия. Но тише! Офелия? - В твоих молитвах, нимфа, Да вспомнятся мои грехи."
Перевод Пастернака тоже хороший, но не такой красочный.
ТВЕРСКОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ------------------------------ ------------------------------ ---------------------- Всего лишь день,всего лишь ночь Остались нам до встречи. Но эти сутки превозмочь Двум нашим душам нечем.
Я выйду на угол Тверской - В назначенное место И ты мне издали рукой Махнёшь,как в день отъезда.
На этом памятном углу Средь гомона людского Я вновь поверить не смогу, Что ты вернулась снова.
Что снова всё со мной сейчас - Твоя улыбка,голос, Тревожный свет счастливых глаз И тихая весёлость.
Минуты,дни,или года Промчатся в этот вечер. Любовь - одна.И жизнь - одна. И ночь одна - до встречи. * * * * Мы встретились в доме пустом. Хозяин нас ждал и уехал, Оставив нам праздничный стол, Души своей доброе эхо.
Мы были гостями картин, Пророчеств чужих и сомнений. Сквозь сумрак тяжёлых гардин К нам день пробивался осенний.
Весь вечер и,может быть,ночь Картины нам свет излучали Как будто хотели помочь В былой и грядущей печали.
Как будто бы знали они, что мы расстаёмся надолго. И ты мне сказала:"Взгляни, Как горестны эти полотна... Наверно,он нас рисовал. И нашу тоску в дни разлуки..."
Я слёзы твои целовал Сквозь грустные тонкие руки.
Мы в доме прощались пустом. На улице солнце сияло. И долгим,печальным крестом Окно нас с тобой осеняло. * * * * Когда тебя я обнимаю трепетно, В душе моей творится волшебство: Весь мир куда-то исчезает временно. И ты нескоро возвратишь его.
Я уношу тебя в своё безумие, Где каждый миг и вздох неповторим. И может быть,молчание Везувия Ничто перед молчанием твоим.
О этот взгляд! О этот свет немеркнущий Молитву из признаний сотворю., Я навсегда душой и телом верущий В твою любовь и красоту твою
Сквозь золотое сито поздних лиственниц Процеживает солнце тихий свет И всё,что - ты,всё для меня единственно На эту встречу и на много лет. * * * * Я прощаюсь с тобой...Ухожу. Я целую твои онемевшие руки. И сквозь боль улыбнусь твоему малышу - Лишь один он спасти тебя может в разлуке
Я прощаюсь с тобой...Ухожу. Шаг до двери,- О как он мучительно труден Всё,что было у нас,я с собой уношу. В жизи той ничего уже больше не будет.
Мы опять остаёмся с тобою одни. Ухожу из судьбы твоей в горькую память Ты в былое вернись,в те венчальные дни, Когда словом своим я не мог тебя ранить.
Оглянусь ещё раз - ты стоишь у окна, Словно памятник нашей любви и печали. И кончается жизнь для тебя и меня, Потому что любовь у нас в самом начале. * * * * Три сладостных момента у любви... Ты,покраснев,сказала:"Назови.. " - Я назову.. Вначале ожидание Любви Потом сама любовь. А вслед за ней придут воспоминания, Когда мы всё переживаем вновь. Промчится жизнь.Любовь в былое канет. Всё испытай и всё переживи. Но никогда нас не оставит память Воспоминанье о былой любви. ------------------------------ ------------------------------ ------------------- АНДРЕЙ ДЕМЕНТЬЕВ Очень уважаю Деменьева.
Путник, кто бы ты ни был, присядь, отдыхая, Над откосом, где ходит морской купорос. Под тобой Феодосия - чаша пустая, Сохранившая запах аттических лоз.
Над рыбачьим поселком, над скудным прибоем, По колючкам оврагов ты будешь готов Целый день пробродить, обессиленный зноем, В жидкой охре ее невысоких холмов.
День сегодняшний здесь так похож на вчерашний: Над пустеющим портом - соленая синь, Черепицы лачуг, генуэзские башни, Те же сети рыбачьи, и та же полынь.
По извилинам рва заблудилась корова, Время гложет латинские буквы ворот, И, как девушка, башня Климента VI-го В хороводе подруг над холмами идет...
На закате мы вышли к стене Карантина, Где оранжевый холм обнажен и высок, Где звенит под ногой благородная глина, И горячей полынью горчит ветерок.
Зоркой тростью слегка отогнув подорожник, Отшвырнув черепицу и ржавую кость, В тонких пальцах сломал светлоглазый художник Скорлупу из Милета, сухую насквозь.
И, седого наследства хозяин счастливый, Показал мне, кремнистый овраг обходя, Золотую эмаль оттоманской поливы, Генуэзский кирпич и обломок гвоздя.
Но не только монеты разбойничьей расы Сохранила веков огненосная сушь - Есть колодезь у стен караимской кенасы, Весь осыпанный листьями розовых груш.
Здесь, покуда у двери привратник сердитый Разбирал принесенные дочкой ключи, Я смотрел, как ломались о дряхлые плиты В виноградном намете косые лучи.
Старый вяз простирал над стеною объятья, Розовеющий запад был свеж и высок, И у девочки в желтом разодранном платье Тихо полз по плечу золотистый жучок...
А потом мы спускались по алым ступеням Лабиринтами улицы к порту, к огням, И не мог надышаться я этим осенним Острым уксусом славы с вином пополам.
Итальянская улица. Сад. И у входа Громыханье оркестра. В ларьках виноград, И в порту нескончаемый рев парохода, Где у мола тяжелые волны гремят.
Ровно в полночь, качаясь на койке каютной, Я увижу, вдыхая прохладу и мрак, Как мигнет мне в окошко тревогой попутной Над Двуякорной бухтой зеленый маяк.
И останется звездною ночью хранима У ворот в Киммерию, страну забытья, Внучка синей Эллады, соперница Рима, Смуглоскулая Кафа, турчанка моя! Всеволод Рождественский
И еще раз Цветаева. Перевод стихотворения Ш. Бодлера "Плаванье" (отрывок, так как стихотворение большое)
... В один ненастный день, в тоске нечеловечьей, Не вынеся тягот, под скрежет якорей, Мы всходим на корабль — и происходит встреча Безмерности мечты с предельностью морей.
Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне, Тех — скука очага, ещё иных — в тени Цирцеиных ресниц оставивших полжизни, — Надежда отстоять оставшиеся дни.
В Цирцеиных садах дабы не стать скотами, Плывут, плывут, плывут в оцепененьи чувств, Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя Не вытравят следов волшебницыных уст.
Но истые пловцы — те, что плывут без цели: Плывущие — чтоб плыть! Глотатели широт, Что каждую зарю справляют новоселье И даже в смертный час ещё твердят: вперёд!
* * * Но чтобы не забыть итога наших странствий: От пальмовой лозы до ледяного мха, Везде — везде — везде — на всём земном пространстве Мы видели всё ту ж комедию греха:
Её, рабу одра, с ребячливостью самки Встающую пятой на мыслящие лбы, Его, раба рабы: что в хижине, что в замке Наследственном — всегда — везде — раба рабы!
Мучителя в цветах и мученика в ранах, Обжорство на крови и пляску на костях, Безропотностью толп разнузданных тиранов, — Владык, несущих страх, рабов, метущих прах.
С десяток или два — единственных религий, Все сплошь ведущих в рай — и сплошь вводящих в грех! Подвижничество, та́к носящее вериги, Как сибаритство — шёлк и сладострастье — мех.
И несколько умов, любовников Безумья, Решивших сократить докучный жизни день И в опия морей нырнувших без раздумья, — Вот Матери-Земли извечный бюллетень!
Бесплодна и горька наука дальних странствий: Сегодня, как вчера, до гробовой доски — Всё наше же лицо встречает нас в пространстве: Оазис ужаса в песчаности тоски.
Бежать? Пребыть? Беги! Приковывает бремя — Сиди. Один, как крот, сидит, другой бежит, Чтоб только обмануть лихого старца — Время. Есть племя бегунов. Оно — как Вечный Жид.
Я люблю Лермонтова. Каждое из его стихотворений. Еще лет в 13 прочитала книгу «Из пламя и света» и, на всю жизнь...
Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей, И лучших дней воспоминанья Пред ним теснилися толпой;
Тex дней, когда в жилище света Блистал он, чистый херувим, Когда бегущая комета Улыбкой ласковой привета Любила поменяться с ним,
Когда сквозь вечные туманы, Познанья жадный, он следил Кочующие караваны В пространстве брошенных светил; Когда он верил и любил, Счастливый первенец творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья. И не грозил уму его Веков бесплодных ряд унылый... И много, много... и всего Припомнить не имел он силы!
Доброй ночи:) Даже не знаю. На Адвего запрещено обмениваться контактами... А вы ВКонтакте в группу Адвего или Фейсбук страницу Адвего не посещаете? Официальные группы биржи:) Фейсбук, например, справа у нас у всех...
Я не сержусь, и хоть сердце моё разорвётся, любя, — Друг мой, погибший навеки, я всё не сержусь на тебя! Блещешь ты ярко и пышно в алмазов своих красоте, Но луч ни единый не светит в сердечной твоей темноте.
Это я знаю давно. Я давно тебя видел во сне, Видел я сумрак глубокий в сердечной твоей глубине, Видел, как сердце твоё и сосала и грызла змея, Видел я, сколько страданий в тебе, дорогая моя!
Приглянулось, хоть и с точки зрения рифмы кое-где по-детски:
Лучше тебе не знать из каких глубин добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим, кто всегда одинок словно Белый Бим Черное ухо; как челюскинец среди льдин - на пределе слуха - сквозь шумной толпы прибой различить пытается хоть малейший сбой в том как ровно, спокойно, глухо бьется сердце в чужой груди.
Лучше тебе не знать из каких веществ обретают счастье, когда тех существ, чье тепло столь необходимо, нету рядом; как даже за барной стойкой одиночество неубиваемо настолько, настолько цело и невредимо, что совсем без разницы сколько и что ты пьешь - ни за что на свете вкуса не разберешь, абсолютно все оказывается едино; и не важно по какому пути пойдешь, одиночество будет необходимо, в смысле - никак его не обойдешь.
Лучше тебе не знать из каких ночей выживают те, кто давно ничей; как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей, выгребают тепло себе по крупицам, чтоб хоть как-то дожить до утра; лучше не знать как им порой не спится, тем, кто умеет читать по лицам - по любимым лицам! - предстоящий прогноз утрат. Тем, кто действительно будет рад, если получится ошибиться.
Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона, лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона: чем я ему так нехороша? чем я ей столь не угоден? Громкость - самая забористая анаша, лучшая из иллюзий, что ты свободен; и ещё – научись беседовать о погоде, способ всегда прокатывает, хоть и не нов, чтоб любой разговор вести не спеша, лишь бы не знать из каких притонов - самых безрадостных снов - по утрам вытаскивается душа.
Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок, поцарапанных фотографий - потому что зрачок острее чем бритва; лучше не знать механизм человеческих шестеренок, у которых нарушен трафик, у которых не жизнь, а сплошная битва - и никто не метит попасть в ветераны: потому что их не спасет ни одна молитва, никакой доктор Хаус не вылечит эти раны.
Возможно, что сумею зацепить... Ваш взгляд начнёт следить За строчками моими, И в результате я вас уведу, Что не заметите ни часа, ни звезду. Прогулка по словам - Вот вы уже со мною. Теперь вы в моей власти, Читаете про эдакие страсти. Что может быть сильнее вашей мысли? Иль думали "рассказку" я веду? Сказать по правде, трачу ваше время, Обиделись? А что же вы хотели? Нарвались вы на творчества кусок, Так видимо, настало ваше бремя, Споткнуться вот об этот вот стишок. Бьюсь об заклад, что именно сейчас Вы не заметили ни часа, ни звезду. Скажите, беллетристику читали? Ни строчки больше вам не напишу, Обрадую я вас, - вы точно живы, И злитесь на меня, что тоже хорошо. А как же ваше время? Потратили? Я вас люблю, вот вам и утешенье и помните про чАсы и звезду.
Просто так с Неба звёзды не падают. А Удача сама не придёт. Посто так и любовь к нам не падает К нашим уставшим ногам. Просто так мы вчера не заметили, Как соседка бабуля зашла, Прошлым вечером весть нам хорошую Вместе с вишнями в дом принесла. А ведь это была та Удача, Муза самая наша была... Вместе чай не попили даже... И в окошко теперь продолжаем Выжидать и высматривать Муз... Всего - навсего чашечка чая Нашу жизнь могла перевернуть.
А в стихах мы все красивые. А в стихах величьем дышит грудь... И волна накрыла вдохновением, И перо волшебным стало плыть... Посмотрев в окно морозное, Надо выйти, - человек лежит... Ах какие ж мы великие, думаем, как будем помогать... Что надеть? Ведь сильно холодно... Творчество придётся нам прервать... Ах какие ж мы великие... Человека кто - то смог уже поднять. Снова смотрим мы в окно морозное, Человека вот уж не видать... Ах какие ж мы великие... Будем снова строчки продолжать...
Поэма о художниках. Снова ходят толки о художниках, Но ведь в душу не заглядывал никто. Пьяница, ханыга, рисовальщик... И всегда простуженый настрой. Если ты мужчина - неудачник, Женщина - не можешь ею быть, Ты - художник, этим ведь всё сказано... Ты - художник - бедный ты, никто. А ведь мало кто на свете знает, Что художник - это "царь зверей", А ведь мало кто на свете понимает, Без художников на свете нет добра... Если ты рисуешь только чЕрты, Фэйсы и собачек на боку, То тогда и не было бы смысла Затевать всю эту "мутату". Уличный художник, как волшебник... Девочку я помню, привели, Нарисуй красиво - попросили, Чтобы девочка поверила в себя... Девочка зажата, но красива, И не верит, бедная, в себя... А художник видит её душу И глаза рисует точно, так, Несколько часов - и все в восторге... И рисунок вот уже готов. Ничего не может быть дороже, Слёз счастливых девичьих таких. Девочка уходит королевой И теперь уж с новою судьбой... Мало кто на свете понимает, Как спасать рисунки от дождя, Мало кто на свете это знает, Как спиною вычислить ворА... Уличный художник это знает, Как от критики отбиться, как от стрел. Но никто вообще не понимает, Почему художники не спят. Потому что души отдыхают, Легче ночью слышать песни Звёзд. И никто на свете не узнает Сложно как картину написать. Часто в краски попадают слёзы, Кровь бывает капает на кисть... Никогда мы с вами не узнаем, Сколько же натянуто холстов. Можно только смело догадаться, Какова цена таких картин, Вдохновение - оплата за мнговенье, А возможно - одиночество и смерть... Поклоняется художник Богу, Но бывает так, что нет любви И художник вынужден укрыться В мире грёз и красок и штрихов, Он уходит в мир эллюзий, Кажется он странным для толпы, А ведь мало кто на свете знает, Умер он, для Бога он живёт. Потому что может не сложилось, Не семьи, ни Музы рядом нет, Но как миссия его - его картины Держат здесь и радуют наш глаз...
Прости любимая, прощай. Я завязавший алкоголик, Но мне подлил текилу в чай Мужик, подсевший к нам за столик. Я пью и мне все веселей. Вхожу глотками в память тела. Прости, о прошлом не жалей, А впереди уже стемнело.
Ребенка милого рожденье Приветствует мой запоздалый стих. Да будет с ним благословенье Всех ангелов небесных и земных! Да будет он отца достоин, Как мать его, прекрасен и любим; Да будет дух его спокоен И в правде тверд, как божий херувим. Пускай не знает он до срока Ни мук любви, ни славы жадных дум; Пускай глядит он без упрека На ложный блеск и ложный мира шум; Пускай не ищет он причины Чужим страстям и радостям своим, И выйдет он из светской тины Душою бел и сердцем невредим!
Давай помолчим, мы так долго не виделись. Какие прекрасные сумерки выдались! И все позабылось, что помнить не хочется: Обиды твои и мое одиночество.
Душа моя, как холостяцкая комната: Ни взглядов твоих в ней, ни детского гомона. Завалена книгами площадь жилищная, Как сердце - словами, теперь уже лишними.
Ах, эти слова, будто листья опавшие, И слезы - на целую жизнь опоздавшие! Не плачь! У нас встреча с тобой, а не проводы. Мы снова сегодня наивны и молоды.
Давай помолчим, мы так долго не виделись. Какие прекрасные сумерки выдались!
Северяне вам наврали о свирепости февральей: про метели, про заносы, про мороз розовоносый. Солнце жжет Краснодар, словно щек краснота. Красота! Вымыл все февраль и вымел — не февраль, а прачка, и гуляет мостовыми разная собачка. Подпрыгивают фоксы — показывают фокусы. Кроме лапок, вся, как вакса, низко пузом стелется, волочит вразвалку такса длинненькое тельце. Бегут, трусят дворняжечки — мохнатенькие ляжечки. Лайка лает, взвивши нос, на прохожих Ванечек; пес такой уже не пес, это — одуванчик. Легаши, сетера́, мопсики, этцетера́. Даже если пара луж, в лужах сотня солнц юли́тся. Это ж не собачья глушь, а собачкина столица.
Оставлю и я свой, один из любимых: Роберт Грейвз. Дьявольский совет сочинителю
Иной кричит, мол, что в рассказе ложь, Когда чуть-чуть для точности приврешь. Будь глух к нему, послушай мой совет: В дотошной правде правды жизни нет. Что мы откроем, если назовем Любовь — любовью, а добро — добром? Глубоких истин подлинный творец Поступит так, как поступает лжец (Лжец по призванью, а не те лгуны, Что полуправдой заворожены): Склонясь к обрывкам, клочьям, лоскутам, Разбросанным по жизни тут и там, Простор воображаемой земли Случайными телами заселены, Мелькавшими, как тени, мимо глаз У винных стоек и вокзальных касс; Отправь их в путь, который будет им И самому тебе необъясним. Пускай повиснет, в воздухе кружась, Причин и следствий призрачная связь — Тогда-то оживет в твоей стряпне Картина мира, верная вполне.
1938 перевёл Николай Голь
The Devil’s Advice to Story-Tellers
Lest men suspect your tale to be untrue, Keep probability — some say — in view. But my advice to story-tellers is: Weigh out no gross of probabilities, Nor yet make diligent transcriptions of Known instances of virtue, crime or love. To forge a picture that will pass for true, Do conscientiously what liars do — Born liars, not the lesser sort that raid The mouths of others for their stock-in-trade: Assemble, first, all casual bits and scraps That may shake down into a world perhaps; People this world, by chance created so, With random persons whom you do not know — The teashop sort, or travelers in a train Seen once, guessed idly at, not seen again; Let the erratic course they steer surprise Their own and your own and your readers’ eyes; Sigh then, or frown, but leave (as in despair) Motive and end and moral in the air; Nice contradiction between fact and fact Will make the whole read human and exact.
Поезд катится, катится с ветерком, с ветерком… 1958
Этот пейзаж пробегающий, падающий и взмывающий, со свету в сумрак ныряющий и возникающий снова то подорожником-мятою, то шелестящей цитатою в книге, страницы теряющей и обнажающей Слово.
Воздух восторга и скорости, зайцем ли едешь на поезде в поезде дальнего следования и - предъявите билет! Где корешки, где попутчики? поиспарились голубчики. Где она, точка последняя, вспять отшатнувшийся свет?
Сколько же минуло-кануло, смотришь на жизнь свою заново: ты ли с приподнятым воротом на сквозняке прикурить пробуешь, моль канцелярская? что там проносится, лязгая? буксы горят или что-то там? Баста. Пожалте сходить.
Ни фонаря. Что за станция? Раньше бы мог догадаться я. Место глухое, ничейное. Вот мы с тобой и одни, глупая жизнь ненаглядная. Вот оно, наше неладное. Что там, огни ли вечерние, волчьи ли пышут огни?
* * *
Этот город деревянный на реке словно палец безымянный на руке; пусть в поречье каждый взгорок мне знаком как пять пальцев, – а колечко на одном!
Эко чудо – пахнет лесом тротуар, пахнет тесом палисадник и амбар; на болотах, где не выстоит гранит, деревянное отечество стоит.
И представишь: так же сложится судьба, как из бревен деревянная изба; год по году – не пером, так топором – вот и стены, вот и ставни, вот и дом.
Стой-постой, да слушай стужу из окон, да поленья знай подбрасывай в огонь; ну а окна запотеют от тепла – слава Богу! Лишь бы крыша не текла!
Кто ты? - Кормщик корабля. Где корабль твой? - Вся Земля. Верный руль твой? - В сердце, здесь. Сине море? - Разум весь. Весь? Добро и рядом Зло? Сильно каждое весло. Пристань? - Сон. Маяк? - Мечта. Достиженье? - Полнота. Половодье, а затем? Ширь пустынь - услада всем. Сладость, сон, а наяву? В безоглядности - плыву.
Ах, как по улице Майорова по сторонам глазеют боровы, Чего там здорово - не здорово, а всё ж заветный Петроград. И видят хромовые бороды, что в магазинах на Майорова, Что на витринах на Майорова бельишко выстроилось в ряд.
А на витрине пояс грация, а на витрине комбинация, И небо, небо Петроградское стоит над нашей головой. А на витрине облигации, менты и прочие х*рнации, И небо, небо Петроградское в них отразилось сединой.
А впереди, чуть-чуть печальная, идёт слегка провинциальная, Идёт мадонна нелояльная, идёт, качая головой. Заштопай, дева, пояс грацию, заштопай, дева, комбинацию, Заштопай небо Петроградское Адмиралтейскою иглой.
Мадонна может быть и замужем, но как небрежно и как набожно Скользит по жесткой лунной набрежной, скользит, качая головой. Здесь патриоты и Радищевы, а там Романовская нищая, В Неве купаются Радищевы, а здесь деньга течет рекой.
(Царица может быть и замужем, но так небрежно и так набожно Скользит по жесткой жадной набрежной, не замечая мостовой. И в этом медленном скольжении, и в остановках, и движении Ни пол намека на сближение, ни поворота головой.
Прощаясь с набережной Зимнего и глядя с берега бензинного На колизеи магазинные над петропавловской рудой. Она минует бакалейную, ее уносит население Туда, где небо юбилейное почти сливается с водой.)
Идёт по набережной Зимнего и смотрит с берега невинного На Петропавловскую смирную, что возвышается горой. Хоть по карману пояс грация, хоть по карману комбинация, Но за мадонну Петроградскую тебе ручаюсь головой.
Ах, как по улице Майорова по сторонам глазеют боровы, Чего там здорово - не здорово, а всё ж заветный Петроград. И видят хромовые бороды, что в магазинах на Майорова, Что на витринах на Майорова бельишко выстроилось в ряд.
В скобках - авторский текст Вадима Певзнера (судя по фамилии - еврей)
Боже, как хочется жить!.. Даже малым мышонком Жил бы я век и слезами кропил свою норку И разрывал на груди от восторга свою рубашонку, И осторожно жевал прошлогоднюю корку.
Боже, как хочется жить даже жалкой букашкой! Может, забытое солнце букашкой зовется? Нет у букашки рубашки, душа нараспашку, Солнце горит и букашка садится на солнце.
Боже, роди не букашкой - роди меня мошкой! Как бы мне мошкою вольно в просторе леталось! Дай погулять мне по свету еще хоть немножко, Дай погулять мне по свету хоть самую малость.
Боже, когда уж не мошкою, - блошкою, тлёю Божьего мира хочу я чуть слышно касаться, Чтоб никогда не расстаться с родимой землею, С домом зеленым моим никогда не расстаться...
О, если ты покоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь,
И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и в несчастье, Которым, в сущности, цена одна, И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев крушенье, можешь снова - Без прежних сил - возобновить свой труд,
И если ты способен все, что стало Тебе привычным, выложить на стол, Все проиграть и вновь начать сначала, Не пожалев того, что приобрел, И если можешь сердце, нервы, жилы Так завести, чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы И только воля говорит: "Держись!" -
И если можешь быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить, И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег, - Земля - твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты - человек!
Публикация комментариев и создание новых тем на форуме Адвего для текущего аккаунта ограничено. Подробная информация и связь с администрацией: https://advego.com/v2/support/ban/forum/1186
