Сельва моя, личная… / #46 / DELETED

С высоты моего гнезда видны густые кроны деревьев и крыши. Летом я могу представлять, будто внизу – сельва, а зимой… Зимой даже моего воображения не хватает. Поэтому зимой – это просто двор. Довольно просторный и чистый.

«Сегодня в столице пройдет единственный концерт легендарных «XXX», ради которого они снова выйдут на сцену вместе, первый и последний раз за последние 30 лет»… Ключевое слово этой новости – «пройдет». Так, где-то рядом постоянно проходят единственные, уникальные, эпохальные – события, люди, какие-то саммиты… Но я-то в гнезде! В домике над сельвой – чик-трак. Если жгучее солнце скроется на время в наплывающих облаках, то можно будет отправиться на охоту – разжиться колбаской, огурчиками-помидорчиками, молочком.

Говорят, что, посещая бесконечные мероприятия, бушующие в сердце нашего мегаполиса, можно неплохо прокормиться. Да еще набить полные карманы черной икрой! – Эх, я в последний раз ела черную икру лет пятнадцать назад. Вот если бы моим родным краем была дельта Волги… Но в наших реках осетры давно не водятся. Зато, по слухам, есть пираньи, рыбы с ногами, рогами и двумя головами. Журналисты взахлеб рассказывают о маленьких медузах и даже демонстрируют одну в прозрачной баночке. Можно ли им верить?

- Что за вопрос?! – А можно ли вообще верить мифам? – По-моему: просто необходимо – иначе, это будет не сельва, а какая-то железобетонная дыра!

Мифологию стоит развивать и поддерживать, передавая детям во время обрядов посвящения: «А знаешь, Машенька, как угадать, где остановится дверь вагона? Видишь эти полукруглые темные пятна на гранитном полу? А между ними светлые дорожки – тут-то и будет дверь, в которую мы войдем первые и, даст Бог, сядем! А знаешь, Машенька, почему у этой бронзовой собачки носик так сияет? – Потому, что все, проходя мимо, прикасаются к нему и загадывают желания. Давай, погладь собачку!»

- Нет! Это вовсе не мифология – это бытовая магия! Нам кажется, вождь, ты чего-то недоговариваешь…
- Ох, простите, господа-этнографы! Но сакральное - оно же и сокровенное. Автохтонное население не склонно выбалтывать, что творится у нас на душе. К тому же, это вряд ли будет интересно.

Я, например, знаю, какого цвета у моего города глаза. Когда, в детстве, мы проезжали вечером по Ленинскому проспекту – дорога освещалась теплым желтым светом. Всюду были фонари – как фонари: белые подслеповатые. Но здесь моя сельва заглядывала прямо в сердце янтарным взглядом хтонического Змея… Нет, уж лучше послушайте официально утвержденные сказки-побасенки по списку: стоит столица на семи холмах, она же – порт пяти морей, она же - третий Рим!

Ой! Не засыпайте, господа-этнографы! Лучше вы объясните мне, что так влечет сюда тысячи людей? Ну не только же деньги, не только же возможность увидеть единственных и легендарных, которые, якобы, больше никогда не встретятся, не только же пресловутая возможность икры?! Ведь можно было бы отправиться на заработки в Дубаи, на концерты – в Лас-Вегас, а за икрой – в Астрахань, например…

- Вождь, твои попытки увести нас от гнезда, мягко говоря, наивны! И вообще, давай называть вещи своими именами: причем тут змеи, пираньи и охота на колбасу?! Хватит травить байки – мы хотим знать, где находится ваше главное капище, место силы или, как это у вас называется?!

– Кремль, что ли? – Да, вон он красненький виднеется – можете пешочком прогуляться, но лучше на метро пару остановок доехать. И в Мавзолей обязательно загляните, а то вдруг его все-таки зароют… в смысле, закроют. Потом расскажете, что там внутри… Уф, кажется, отстали… А я могла бы еще объяснить, как пройти в библиотеку или в Консерваторию.

Действительно, я ни разу не бывала ни в Мавзолее, ни в Грановитой Палате. Много, где не бывала. Мне просто повезло: летними ночами в кущах под окнами громко поют соловьи, а днями – резвятся на площадках дети. В том числе мои… «А знаешь, Машенька, что бы ни случилось в жизни, главное, чтобы у человека было гнездо. В каком-нибудь своем, личном лесу. И не так уж важно, родился он здесь или перебрался из-за тридевять земель. Мы можем путешествовать, охотиться за сокровищами, воевать и завоевывать – где-то там, ближе или дальше. Но здесь у нас сохраняется что-то любимое и сокровенное, о чем невозможно, да и не нужно рассказывать».